Я сидела на берегу озера и чувствовала холод, когда ветер обдувал мокрые ноги. Дернула плечами, напряглась, почувствовав тяжелый и теплый плащ на плечах, и резко обернулась. На меня с любовью и мягкой улыбкой смотрел Артур.
− Ты чего? Тебе же нужно отдыхать!
− Не беспокойся, − успокаивающе сказал Артур и неловко присел рядом. Он баюкал правую руку, которую едва не потерял во время сражения. Кривился от головной боли, но все равно улыбался и смотрел на внимательно. — Я очень скучал.
Я недовольно отвернулась, насупилась от обиды и злости. Артур едва не умер, а вел себя как дурак. Поощрять такое поведение я не хотела, поэтому дернула плечом, когда он положил руку мне на плечо. Но сразу оттаяла, стоило Артуру улыбнуться по-особенному и коротко поцеловать в щеку.
− Не злись, − тихо попросил он. Я выдохнула нарочито громко, чтобы он понял, что поступал неправильно. — Я тоже могу злиться. Почему ты не сказала, что тебя пытались отравить?
Я невольно вжала голову в плечи и улыбнулась виновато. Это же не так важно. Моих сил хватало, чтобы замедлить действие яда. Я не хотела говорить об этом Артуру, чтобы он не возненавидел Адалисию. Она наверняка просто не знала, что ее имя использовали злые люди.
Риэль присылала письма каждый день. Эва удивлялась каждый раз, когда утром получала новое и не вскрытое письмо, написанное явно наспех. Ни одно она не открыла, а сразу бросала в огонь — слишком стыдно. Она считала себя виноватой, понимала, что поступила неправильно, ведь Риэль ничего плохого ей не сделала.
Но своего Эва добилась.
Светское общество теперь считало ее то ли сумасшедшей, то ли настоящей злодейкой. Эва не опровергала слухи и своими поступками лишь укрепляла в головах людей мысль — она новая злодейка. После того бала, где вылила воду на опешившую Риэль, она посетила еще несколько приемов и чаепитий, где плохо говорила о Риэль, распускала слухи и подливала зелья, которые не причиняли сильного вреда здоровью. Конечно, о том, что именно Эва подлила все эти зелья знали все. Она об этом позаботилась.
Многие ее теперь недолюбливали, Мелинда смотрела непонимающе, Артур хмурился и пытался защитить Риэль, а сама Святая присылала письма и стояла по несколько часов у ворот. Эва отказывалась встречаться с ней. Знала, что начнет сомневаться, ведь Риэль ей нравилась.
Она посмотрела на обугленную бумагу — единственное, что осталось от письма Риэль. Лукреция поджимала губы, смотрела исподлобья, но ничего не говорила. Даже когда услышала про отравления, она ничего не сказала, лишь тихо посетовала на то, что Эву теперь все оскорбляли. Это вызывало улыбку. Приятно.
Улыбка пропала быстро. Эва вспомнила, как плакала и молилась графиня, когда узнала о ее поступках. Она едва на коленях не ползала, умоляла, чтобы Эва прекратила и извинилась перед Святой. Выглядела совершенно разбитой, когда Эва проигнорировала ее мольбы и продолжила распускать плохие слухи.
− Госпожа, к вам пришел граф.
Эва одним быстрым движением смахнула пепел и выпрямилась, смотря скучающе на графа. За последнее время он сильно осунулся и побледнел. Выглядел жалко. Эве даже совестно стало, но отступить сейчас она уже не могла. Тогда все ее решения и действия пойдут насмарку.
Граф старался, хмурился слишком сильно и губы поджимал, чем выдавал себя. Эва смотрела на него и чувствовала вину. Она не только отобрала у этих людей дочь, но и позорила ее память.
− Эванжелина, твое поведение беспокоит нас с материю, − начал он и без приглашения сел в свободное кресло. Эва сжала подлокотник кресла, но больше никак не показала свои эмоции. — Ты сильно изменилась после лихорадки. Сначала устроила истерику, потом долго измывалась над прислугой, с нами не разговаривала, непонятно с кем общалась и навредила Святой на королевском приеме. Ты не только сама подставилась, но и род опозорила.
Наверное, для настоящей Эванжелины эти слова стали бы пощечинами. Однако для нее были лишь звуком, который порождал внутри чувство вины. С трудом игнорируя его, Эва склонила голову, дожидаясь продолжения. Она многое сделала, на что граф с графиней не могли не среагировать. На самом деле, счастье, что ее еще не схватили королевские стражники. Покушение на жизнь Святой считался грехом, достойным смерти.
Граф смотрел долго на Эву, потом вздохнул и на глазах постарел на несколько лет.
− Я разочарован в тебе, Эванжелина. Ты разбила матери сердце. Ей сейчас и так тяжело, а еще и ты… − распалялся граф, но резко замолчал и выдохнул. Потер переносицу и покачал головой, будто ему тяжело говорить. — Ты отправишься в восточное поместье. Ты будешь сидеть там тихо и поправлять здоровье. Ты больше не будешь нас позорить!
Эва дернулась от его последних слов, будто от хлесткой пощечины, но все равно чувствовала удовлетворение. Восточное поместье далеко от дворца, но при этом достаточно близко к основным местам событий. Нельзя утверждать точно, были ли у нее люди, которые выполняли б поручения? Наверное, нет. После такого от нее не отвернуться разве что сумасшедшие.
Граф с графиней выглядели грустными и вместе с тем жесткими. Они храбрились и, скорее всего, надеялись на то, что Эва кинется им в ноги и будет молить о прощении. Однако она лишь спокойно собрала вещи, спрятала на дно сундука книгу, в которой аккуратно была переписана вся информация о романе. Улыбнувшись скупо, Эва откинула распущенные волосы за спину и села в карету.
В восточное поместье она возвращалась с немного поникшей Лукрецией. Малышка все еще не понимала, почему Эва так поступала, но не осуждала и защищала. Благодаря ей сильное чувство вины и одиночества, от которого постоянно хотелось реветь навзрыд, отступало. Хоть кто-то оставался на ее стороне. Кроме Лукреции ехал и рыцарь Ян. Насчет него Эва сомневалась и не знала точно, ехал рыцарь следить за ней или просто следовал за госпожой.
Она все еще помнила лица графа с графиней: бледные и потерянные. Они выглядели так, будто узнали, что их любимая дочь умерла. От этого становилось больно. Эва отвернулась от окна и посмотрела на подрагивающие в перчатках пальцы. Конечно, ей страшно. Настолько страшно, что прошлой ночью Эва так и не уснула, пролежав от заката до рассвета с открытыми, воспалившимися глазами.
Невесело фыркнула. Если бы не Лукреция, все бы увидели ее синяки под глазами, воспалившиеся глаза и впалые щеки.
− Прошу, не волнуйтесь, госпожа, − тихо заговорила Лукреция, перебирая в липких ладонях подол старенького платья. посмотрела на Эву упрямо. — Они обязательно поймут, что вы хорошая.
Эва фыркнула, едва не рассмеявшись от абсурдности и наивности ее слов. Граф с графиней по-прежнему любили это тело и не будут долго злиться. Конечно, сейчас они разбиты, но когда шумиха уляжется, они наверняка попробуют вернуть Эву в центральное поместье.
− Не переживай. Все будет хорошо.
Может, хорошо и не будет, однако станет легче.
В карете Эва немного подремала, но все равно просыпалась каждые десять минут в страхе. Успокоилась лишь когда увидела небольшой, загородный дом, который так опрометчиво называли поместьем. Вышла из кареты не без помощи рыцаря Яна и довольно вдохнула свежий, теплый воздух с легким привкусом меда. Восточное поместье славилось своими цветами, жужжащими пчелами, и пасеками, в которых получался самый вкусный, нежный и сладкий мед.
У главного входа их уже встречали.
− Добро пожаловать, Госпожа.
Пожилой дворецкий в идеально выглаженном костюме, поклонился ей и посмотрел из-под очков-половинок. Эва еще помнила, какой дворецкий на самом деле ворчливый и дотошный, приставал к ней часто, заставлял решать вопросы поместья. Именно ему она была больше всего благодарна. Из депрессии и истерик доставал ее именно дворецкий.
− Рада видеть тебя, Гелберт. Распорядись, чтобы мои вещи перенесли в ту же комнату. Подготовь всю документацию по поместью, однако ими я займусь послезавтра. До этого дня даже не думай меня донимать. Подготовь комнаты для рыцаря Яна и Лукреции. Я сейчас пройдусь по поместью и отправлюсь отдыхать.
Эва отдавала приказы четко и коротко, не давая Гелберту и слово вставить. Помнила, как в те темные дни не могла заткнуть охочего до внимания дворецкого. Вновь смахнула волосы с плеч и пошла в поместье. Уютный, светлый домик, который напоминал дома богатых людей из ее прошлой жизни. Она когда-то тоже мечтала о таком, жить на опушке леса, вставать с рассветом и наслаждаться свежим воздухом, пением птиц и тишиной.
Восточное поместье нравилось ей определенно больше, чем главное. Здесь дышалось свободнее, люди смотрели без ожиданий и настороженности. Может, они вообще не знали о том, что Эва творила в Столице, а если и слышали, то виду не подавали.
Спала Эва впервые настолько спокойно. Конечно, просыпалась несколько раз ночью от кошмаров и проспала завтрак. Лукреция, будто знала, спокойно обтерла его тело, помогла надеть легкое платье и заплести волосы в косу.
− Вам пришло несколько писем.
Эва удивленно вскинула бровь и посмотрела на Гелберта, который держал в руке поднос. Она осторожно отставила чашку с травяным чаем и ложкой меда, промокнула губы салфеткой, стирая шоколад и взяла с подноса три конверта.
Имена отправителей не сильно удивили. Больше поражало то, как быстро они узнали информацию и отправили письма. Скорее всего сделали это еще вчера, раз письма дошли к обеду.
Вздохнула и сразу подожгла письмо Риэль на огне свечи, не собираясь его читать. Ей не хотелось сожалеть о своих поступках еще сильнее. Второй конверт оказался от Мелинды и Эва помедлила. Задумчиво покрутила его в руках и отложила, рассматривая последний конверт. Удивленный выдох она даже не сдерживала, настолько оказалась обескуражена отправителем.
Письмо от Мелинды Эва читала внимательно, пусть буквы и прыгали в ее дрожащей руке. На глаза наворачивались слезы от слов поддержки, которые перемешивались с непониманием и почти требованием все объяснить. Писала Мелинда о том, как в аристократическом обществе о ней отзывались, как второй принц Артур поддерживал подавленную Риэль. Неприятно было от мысли о том, что ее поливали грязью и считали сумасшедшей, но вместе с тем хорошо — главные герои оригинального романа сближались. Наверное, Адалисия не действовала напрямую, но все равно отваживала Артура от Риэль. Если они будут вместе, значит ли это, что Адалисия умрет, как в оригинале? Нет. Однозначно нет, ведь в романе злодейку казнили за поступки, а не из-за того, что ее кто-то ненавидел.
Адалисия положила в конверт несколько вырезок из газет, где Эву называли сумасшедшей и завистливой дочерью графа, а также записку с коротким словом.
Довольна?
Была ли она довольна результатом? Пока нет. Еще не произошли другие важные события, благодаря которым любовь Риэль и Артура укрепится и станет новой надеждой королевства. Ничего не произошло, поэтому Эва не была пока довольна.
− Лукреция, отнеси вырезки отнеси в мою комнату и оставь на столе, − приказала она, смотря на пылающую бумагу в своих руках. Отбросила клочок, который огонь проглотил быстро. — Распорядитесь о том, чтобы сюда доставлялись свежие газеты, − сказала и заметила, как Гелберт потупился, поджав губ. − Что-то не так? Тебе дали распоряжение оградить меня от информации?
Это было бы не удивительно. Граф с графиней любили Эванжелину, а ее считали сумасшедшей. Их тихая и всегда спокойная дочь резко заистерила, а потом закрылась в себе. Держала дистанцию и больше не улыбалась, не обнимала, вкусовые предпочтения тоже изменились, как и внешний вид. Это все они стоически не замечали, храня в сердце надежду на то, что все вернется к истокам. Однако вместо прежней жизни они получили удар в виде впавшей в кому Мари, а потом взбесившейся Эвы, которая прилюдно унизила Святую и покушалась на ее жизнь.
Они отослали Эву в восточное поместье не потому, что она позорила род Питтерсов. Нет. Они отправили ее сюда в надежде, что Эва станет их любимой и прекрасной Эванжелиной.
− Нет, − через некоторое время неуверенно ответил Гилберт и посмотрел на свои начиненные до блеска туфли. — Граф с графиней не отдавали такого приказа. Однако они обеспокоены вашим состоянием, поэтому попросили оградить вас от светского общества. Господин Клод сказал, что ваше состояние становится нестабильным, когда дело касается церкви и королевской семьи.
Эва фыркнула, сдерживая смех. Значит так это видели родственники Эванжелины? Даже смешно. Она выдохнула и прикрыла глаза, продолжая улыбаться.
− Все нормально. Просто приносите мне газеты. Я пока не планирую поднимать шум.
Она и правда пока не планировала ничего делать. Аристократическое общество сейчас суматошное, отношения Риэль с Артуром налаживались, а Адалисия ничего не предпринимала. Все шло по плану. Еще когда она ходила по чаепитиям шли слухи о том, что принц Артур готовился к поездке на поле боя. В оригинальном романе он тоже туда поехал и едва не лишился руки, но был спасен Риэль. Тогда же впервые встретились два основных претендента на сердце Святой, которые до последней страницы будут едва не врагами.
Пока все шло хорошо и ее вмешательства не требовало.
Эва много времени проводила на улице, каждое утро читала газеты с последними новостями и едва не смеялась с того, как ее имя смешивали с грязью. Конечно, спустя несколько дней статей о ней стало меньше − кто-то мешал распространению информации. Письма от Риэль приходили и сразу же сжигались, чтобы не было соблазна прочитать потом. С Мелиндой Эва продолжила вести переписку, рассказывала про свое состояние и просила не беспокоится. Она надеялась, что Мелинда никому эти письма не показывала, иначе ее репутация на долгое время будет испорчена.
Лукреция и рыцарь Ян не отходили от нее далеко. Первое время Эва думала, что они следили за ней и докладывали об этом графине с графу, но потом убедилась, что нет. В поместье все за ней следили, однако графу с графиней предоставляли лишь часть информации, чтобы не потерять места. Эва не до конца доверяла им, но контроль понемногу отпускала.
Хорошо.
Эва носила свободные платья простого кроя, которые силуэтом напоминали ночные сорочки в этом мире. Портнихи и служанки поначалу пытались как-то возразить, предлагали дорогие платья с пышными юбками, драгоценными камнями и вышивкой. Она от всех праздничных платьев отказывалась, вновь и вновь надевала простые, в которых удобно ходить. К сожалению, вместо ее любимых светлых цветов приходилось выбирать что-то более темное и мрачное.
Она встала на место злодейки, а значит должна придерживаться образа. Адалисия в романе описывалась как богатая, взбалмошная и ревнивая девушка, которая пользовалась своим положением в аристократических кругах и деньгами родителей. К сожалению, у Эвы не было ни влияния, ни денег, но знания от прочитанного романа остались. Она не будет лезть из кожи и делать что-то большее, чем предусмотрено в романе.
Распущенные слухи не более чем шалость. Бокал с красным вином, из-за которого платье Риэль в романе было испорчено, Адалисия вылила во время большого праздника в честь фестиваля. Эва заменила вино водой и сделала это в королевском дворце, на глазах у Артура, просто чтобы поднять шум и обозначить свою позицию. Зелье, которое все приняли за яд вызывал лишь несваренье и головную боль.
Вредить Риэль по-настоящему Эве не хотелось. Риэль не виновата в том, что родилась в романе и являлась главной героиней. Этот хрупкий цветочек не способен причинить кому-то вред.
− Госпожа, − голос Гелберта вывел ее из легкой дремоты. Она медленно открыла глаза и сонно посмотрела на дворецкого в свете полуденного солнца. Тепло. — К вам приехала леди Шервуд. Мы провели ее в голубую гостиную.
Выдохнув, Эва медленно встала и дернула плечом. Кожа на голых руках теплая от солнца и немного красная. Даже зонтик, который над ней держала Лукреция не помог. К счастью, у нее не случилось солнечного удара, но легкий загар все равно появился.
Она передернула плечами, почувствовав холодок, когда вошла в дом. Здесь не так тепло, однако светло и солнечные пятна падали на пол и стены, мебель из светлого дерева. Слушала, как позади шла Лукреция и требовала у Гелберта крем, который успокоит кожу. То, что они боялись за ее кожу — забавляло. Эву не волновало то, что произойдет в ее кожей, ведь раньше, в прошлой жизни, не раз сгорала под лучами палящего солнца, шипела от боли, а потом отдирала ороговевшую кожу. Может, в этом мире загар считался чем-то постыдным, но Эва не собиралась играть по правилам.
В голубой гостиной сидела Мелинда в светлом платье с корсетом, пышной юбкой и тканевыми розами на подоле. Длинные волосы собраны в две замысловатые косы, а красивая шляпка с цветами лежала на кресле. Как только Эва вошла в гостиную, Мелинда встала и улыбнулась.
− Я так рада тебя видеть, − тихо сказала Мелинда и, неожиданно для Эвы, обняла ее. Эва напряглась невольно, впервые за долгое время чувствуя человеческое тепло, чужое тело так близко.
Кажется, в этой жизни Эва ни с кем близким не обнималась. Была конечно графиня, но та видела лишь тело Эванжелины и не спрашивала разрешения, а Риэль никогда не думала о последствиях. Ее детская непосредственность многим нравилась, в том числе Артуру, но была неприемлемой в обществе.
Эва закрыла глаза и обняла в ответ, чувствуя тонкую ткань под ладонями и тепло. У Мелинды острый подбородок, который упирался ей в плечо, терпкий запах духов и широкие ладони, которые медленно водили от лопаток до поясницы и обратно. Она будто хотела успокоить Эву и показать, что рядом.
− Спасибо, что приехала. Я тоже по тебе скучала, − тихо ответила Эва, боясь собственных слов. Она не хотела ни к кому привязываться и заводить дружбу, потому что не знала, сколько лет ей отведено. Но планы рушились и это не всегда плохо.
Отойдя, Мелинда улыбнулась и села на диван, потянув Эву за собой. Держала ее руки в своих, рассматривала распущенные волосы, легкий макияж, который не скрывал мешки под глазами, и платье, за которые в Столице ее бы опозорили. Выдохнула и улыбнулась печальнее, сжимая руки Эвы в своих сильнее.
− С тобой все хорошо? — обеспокоенно спросила Мелинда и замолчала, когда в гостиную с голубыми обоями и вазами с цветами из сада, зашла Лукреция. Пока выставляла чайный сервиз и вазочки с печеньем, выглядела напряженной.
Расслабилась лишь когда Лукреция вышла, а тонкие занавески от ветра из открытого окна дрогнули. Вновь посмотрела Эве в глаза выжидающе. Это по-прежнему неловко и неприятно, потому что в отражении чужих зрачков увидела отражение с чужим лицом, глазами и пушистыми волосами.
Эва прикрыла глаза, чтобы не видеть это тело, улыбнулась устало. Ответ все равно придется дать.
− Все хорошо, правда. Я отдыхаю, много сплю и хорошо ем. Здесь нет противных змей и правил. Поверь, здесь рай на земле! — сказала Эва и рассмеялась в конце. Ей и правда здесь нравилось, ведь не приходилось постоянно следовать этикету. — Я много времени провожу в саду и иногда хожу к реке. Гелберт злится, что платья приходится из-за этого стирать. Поверь, тут просто замечательно.
Она улыбалась и время от времени смеялась, вспоминая ворчание Гелберта. Ее платья и правда часто пачкались в земле или траве. Часто слуги находили на одежде крошки, следы от грязных пальцев, потому что она по привычке вытирала руки о подол, закручивала чужие волосы в тугой жгут и закалывала на затылке неопрятным пучком. Прислуга хваталась за сердце, рыцарь Ян выглядел порой удивленным, а Гелберт отправлял к ней служанок, стоило просочится новости, что в их сторону кто-то ехал.
На ее слова Мелинда улыбнулась шире и расслабилась. Погладила большим пальцев гладкую ладонь Эвы и тихо рассмеялась.
− Я рада. По Столице ходит много слухом. Многие уже знают о том, что граф с графиней отправили тебя сюда не только для того, чтобы поправить здоровье. Я боялась, что тебе здесь плохо и ты страдаешь.
− Нет, совсем наоборот. Не волнуйся, Мел, мне здесь хорошо, − ответила Эва и вновь заметила, как щеки Мелинды порозовели от сокращенной вариации ее имени. Она все еще не привыкла к этому, однако теперь не вздрагивала и выглядела очень довольной. Потом сама попросила, чтобы Эва называла ее именно так.
− Я рада, − вновь сказала Мелинда и одной рукой подгладила Эву по щеке. — Я правда беспокоилась о тебе. Ты изменилась. Это не плохо! Ты мне и такой нравишься, Эва! Просто ты стала вести себя странно. Зачем-то стала издеваться над Святой в открытую, просишь познакомить с Майлом. Я бы поверила в слухи, что ты влюбилась в принца Артура, если б не знала тебя.
Эва никогда прежде не задумывалась над тем, как выглядели ее действия со стороны. Она ни с кем почти не общалась, всегда следовала этикету и сдерживала эмоции, не высказывала своего мнения. Для таких людей ее поведение не стало чем-то неожиданным, учитывая то, что по Столице давно ходили слухи о ее амнезии и странном поведении. С Мелиндой и Лукрецией она общалась чуть теснее, поэтому не удивительно, что они не понимали. Эва никогда до этого не стремилась быть в центре внимания и избегала конфликтов.
Действительно, вопросы возникали. Мелинда имела право на них, как и на вопросы. Поэтому Эва не злилась, а обдумывала, какой ответ лучше дать. Всю правду выдавать не стоит, как причины поступков. Нужно быть осторожнее.
− Я не люблю второго принца Артура, − успокоила ее Эва. Задумчиво посмотрела на руки с их переплетенными пальцами. — Я просто хочу помочь Святой. Не спрашивай больше. Поверь, я никогда не буду покушаться на чью-то жизнь.
Мелинда смотрела на нее внимательно и ждала продолжения, но Эва молчала. Она не знала, как объяснить, что Артур и Риэль должны быть вместе. У Мелинды возникнет сразу вопрос, почему именно они и зачем, а на них Эва дать ответ не сможет. Скорее всего ее и вовсе посчитают сумасшедшей. Никто не поверит в то, что они живут в написанном человеком романе, где весь мир — декорации к великой любви главных героев и Адалисия лишь мелкая помеха, которую читатели не воспринимали всерьез.
Поняв, что больше ничего не добьется, Мелинда выдохнула и закрыла глаза. Покачала головой, улыбаясь грустно. Неужели думала, что Эва ей не доверяла? Стало совестно, но большего она сказать не могла. Эва стремилась стать злодейкой, а не сумасшедшей.
− Хорошо, я поняла тебя, − выдохнула она и сжала руку Эвы сильнее. — Я буду помогать, чем смогу. Не отвернусь от тебя, поэтому прошу − будь осторожна. В Столице тебя сейчас недолюбливают. От гнева королевской семьи спасло лишь то, что Риэль вступилась за тебя. Она же и не дает ходу некоторым слухам. Не знаю, зачем она это делает, но теперь ее многие любят и действительно считают Святой. Про тебя говорят не так много еще и потому, что второй принц Артур завтра едет на поле боя и это волнует людей больше.
Эва кивала, не сдерживая довольную улыбку. Все шло точно по роману. Конечно, ехал Артур туда позже и не находясь в отношениях с Риэль, но это уже условности. Хорошо, что все шло по плану и ее труды не были напрасны. Даже в газетах не писали о происшествиях, связанных с бедствиями. Шахты не обваливались, дикие животные не нападали на людей, а Мари, по словам Мелинды, находилась в хорошем состоянии, пусть и не вышла пока из комы.
− Я рада. Прошу, ты тоже будь осторожна, − попросила Эва, смотря Мелинде в глаза. Сама сжала чужие руки. — Не переходи дорогу Адалисии. Она стала спокойнее и может казаться доброй, но не обманывайся. Если сделаешь что-то, что ей не понравится — окажешься в немилости и можешь попрощаться не только с репутацией, но и жизнь. Из-за этого не сближайся с Риэль. Это может обернуться тебе боком.
Она говорила и говорила, просила не контактировать с Адалисией, потому что помнила, что происходило в книге с теми, кто находился на стороне Риэль. потеря репутации лишь малая часть того, что могла сделать ревнивая и мстительная невеста второго принца. Несмотря на то, что Адалисия вела себя сдержано и в конфликты не влезала, суть не изменить. Просила Эва еще и о том, чтобы Мелинда не покупала ткани, все еще помня бесполезный факт из книги, который указывал на громкий скандал. Говорила еще о нескольких незначительных деталей, которые помнила из книги. Мелинда делала вид, что слушала внимательно, улыбалась.
Несмотря ни на что, Эва радовалась, что Мелинда приехала.
Провожая карету взглядом, Эва чувствовала радость и опустошение. В восточном поместье хорошо, спокойно, но все равно одиноко. Она почувствовала одиночество особенно отчетливо, когда встретилась с Мелиндой. Невольно фыркнула и зажмурилась крепко. А она наивно полагала, что не нуждалась в друзьях и всех отвадила от себя.
Находясь в смешанных чувствах, Эва пошла в сторону леса. Она слышала тихие шаги следующего за ней рыцаря Яна, но не обращала на это внимание. В лесу светло, прохладно и пели птицы, шелестела листва. Эва потопталась на месте неуверенно, обернулась и все же сняла туфли. Пошла быстрее, вспоминая о маленькой, холодной речушке, которая больше похожа на родник с прозрачной водой.
Почти дошла до своего любимого места, где часто стояла и думала о том, Что ей следовало делать дальше, когда заметила тело маленького мальчика. Он лежал поперек реки лицом в воде и, казалось, не дышал.
− Рыцарь Ян…
Ей не требовалось продолжать, потому что рыцарь Ян быстро подбежал к мальчику и достал его из реки. Перевернул на спину и прислушался к дыханию, потом к сердцебиению.
− Он жив, но сильно истощен и сердце бьется медленно. Что делать? — спросил рыцарь Ян и посмотрел выжидающе на Эву.
Эва осторожно подошла к бессознательному мальчику и присмотрелась. Светлые волосы из-за воды казались темнее, мягкие черты лица и пухлые щеки с губами выдавали его возраст. Одежда мокрая, местами грязная и на спине окровавленная, на коленях ссадины и грудь его вздымалась медленно. Мальчику от силы лет тринадцать и выглядел он плохо.
− Неси его в поместье. Будет плохо, если мы станем причиной смерти ребенка. Мне и так проблем хватает.