Мы с Артуром впервые вышли в свет как пара. Правда, пригласил он меня не на бал, а на конную прогулку. Но и от этого я была счастлива. Мне не важно было где, главное, провести время с Артуром.
В камзоле, расшитом серебряной нитью, он был очень красив. У меня вспотели ладони и сердце пташкой забилось в груди. От одной только улыбки стало так хорошо. Артур не позволил мне сесть на лошадь одной, сидел позади и придерживал, чтобы я не упала. Это было так мило с его стороны.
Тропу я не знала, да и от страха большую часть времени жмурилась, но место, куда мы приехали, не узнать было сложно. Озеро, на берегу которого мы как-то раз встретились. Артур помог мне слезть и расстелил плед на траве, поставил корзинку. В объятиях было тепло.
− Риэль, мне придется на какое-то время вернуться на поле боя. Нужно закончить со всеми делами. Поэтому я оставлю тебя. но ненадолго! Как только я вернусь, то представлю тебя публике и семье, как мою единственную возлюбленную и невесту.
Было грустно от того, что Артур уезжал так скоро, но я не позволила печали отразиться на лице. Я улыбнулась и положила ему голову на грудь. Чтобы он чувствовал, что я рядом и поддерживаю его.
Эва вздохнула и вновь окунула теплое полотенце в воду. Выжала его и провела по бледной коже Мари, вытирая пот со следами лекарств. Графиня ушла на молитву в церковь, граф занимался документацией, а Клод выслушивал доклады вассалов. Ушли они ненадолго и лишь из-за того, что в комнате осталась Эва с Лукрецией.
− Госпожа, с вами все в порядке?
Лукреция выглядела обеспокоенной с той самой поездки, но прямо вопросы не задавала. К счастью, она оказалась понятливой и ничего не говорила, а одежда скрыла происхождение. Никто не знал о том, что произошло в неприметной комнате поместья графа Варлос.
Невольно усмехнулась и вытерла пот с груди Мари, вновь опуская тряпку в таз с водой. Этот вопрос казался странным в таких обстоятельствах. Рядом с Мари, которая около недели не приходила в себя, Эва выглядела даже прекрасно. Как у нее может быть что-то плохо?
Но было. Эва плохо спала, все чаще перечитывала сюжет романа и впадала в отчаяние. Адалисия придерживалась своего слова. Их встречи словно и не было, дни шли, разговоры распространялись, а репутация Адалисии как благородной и доброй девушки — укреплялась. Сюжет не двигался, ведь даже церковь, которая к середине лета должна была объявить Риэль Святой молчала. Даже про пророчество не трубила на каждом углу, из-за чего его мало кто знал.
Адалисия заняла место Риэль и это было понятно. Даже закономерно, если вспоминать тот разговор и страх, который отразился на лице Адалисии при воспоминании и смерти. Наверное, Эва бы тоже испугалась, когда вместо рая, о котором мечталось в сырой камере перед казнью, увидела б собственную спальню. Она тоже не хотела умирать, поэтому юлила, изображала Эванжелину, глуша собственные чувства и эмоции. Адалисия же не собиралась сидеть в поместье и жить за счет отца, пока любовь Артура и Риэль расцветала. Воспользовавшись знаниями прошлой жизни, она стала отбирать все то, что когда-то получила Риэль.
Можно ли было винить Адалисию в этом?
Нет.
Эва никогда не винила ее в том, что Адалисия старалась сделать свою жизнь лучше. Однако обвиняла в том, что продолжала это делать, когда видела, во что превращалась страна. Если в первой жизни Адалисия хотела стать женой второго принца и будущей герцогиней, то теперь она знала — жена Артура будет королевой Иоса. Такую возможность она ни за что не упустит, чем окончательно ввергнет мир в хаос.
На самом деле, Эва надеялась, что сгущала краски. Что роман адаптируется к новым реалиям. Риэль сама уйдет от госпожи, станет независимой и получит титул с богатством, приняв на себя ношу Святой. Артур с Адалисией будут счастливо править Иосом, Мари вылечиться, а сама Эва выйдет замуж за любимого человека и уедет как можно дальше от Питтерсов. Освободиться от оков Эванжелины.
Ей хотелось верить в этом. Мечтала о таком будущем, однако Мари не приходила в себя, а про Риэль никто не говорил. К сожалению, Эва ни разу не попадала на чаепитие или балы, где была бы леди с Риэль. Но, даже если бы они встретились, то что она б сказала? Потребовала бы, чтобы Риэль встретилась с Артуром и заняла положенное автором ей место? Приказала бы идти в церковь, где расцветут ее способности?
Если бы Эва сделала хоть что-то из этого, ее б посчитали сумасшедшей.
На самом деле удивительно, что Адалисия не попыталась от нее избавиться. Пусть и импульсивная, но вместе с тем расчетливая, она не могла не опасаться Эву, которая знала столько же и даже больше. Самым простым выходом было бы казнить ее за государственную измену или сослать, поставить, да что угодно. Лишь бы избавиться от помехи. Но Эва все еще спокойно ходила по земле и у графа проблем не было.
Эва вздохнула и вновь выжала тряпицу, обтирая тело Мари. Температура спала, однако сон ее был беспокойный, из-за чего та постоянно ворочалась, хмурилась, хмыкала и покрывалась потом. Никто не рисковал и не переносил никуда Мари, лишь меняли осторожно постельное белье и обтирали, чтобы не засохла грязь.
Мари сейчас выглядела такой хрупкой и маленькой. Хмурила тонкие бровки, сжимала плотно челюсть и тихо стонала, будто от страза. Эва вновь осторожно вытерла пот со лба и шеи, когда заметила дрожание ресниц. Невольно замерла, не решаясь даже вздохнуть слишком громко.
− Се-тре-ка.
Невнятный, тихий голосок мог показаться миражом, однако Эва видела, как двигались бледные губы. Хотелось закричать и позвать всех, однако она этого не сделала, чтобы не испугать ослабевшую после болезни Мари. Глаза покрасневшие, а взгляд мутный, будто она смотрела и не видела.
Но это все не важно. Главное, что Мари пришла в себя! Давя эмоции, Эва отбросила тряпку дрожащими руками, осторожно погладила Мари по впалой щеке.
− Я здесь, дорогая, − тихо и ласково сказала Эва помня, как сама испугалась после того, как очнулась. Тогда прислуга говорила громко, графиня плакала, сжимая ее руку, чем пугала сильно. Скорее всего, сказалось то, что Эва не знала их, но все равно боялась, ведь в глазах от света болело, голова гудела от громких звуков.
Мари, услышав ее голос, улыбнулась бледно.
− Эва, − выдохнула она и сердце Эвы пропустило удар. — Холодно. Больно.
− Все хорошо, милая. Теперь все хорошо, − увещевала Эва и гладила влажные от пота волосы. Улыбалась уверенно, чтобы не напугать Мари, показать, что все под контролем. — Ты большая молодец. Ты справилась. Скоро мы с тобой опять сядем в саду. Я прочитаю тебе книгу про принцессу и дракона. Но для этого ты должна еще немного постараться. Ты должна хорошо кушать и принимать лекарства.
Эва говорила спокойно, поправляла одеяло и вытирала пот. Смотрела на потухшие глаза, бледную кожу и впалые щеки. К счастью, болезнь отступила.
Может, Эва переволновалась? Риэль с Артуром все еще не встретились, но никаких катаклизмов больше не происходило. Болезнь Мари тоже отступала, иначе бы она не очнулась. Наверное, Эва просто надумала себе многое. Не было смысла вмешиваться в сюжет, ведь ничего страшного не происходило. Погодные явления никак не сказывались на ней, как и странная болезнь. Риэль все еще была неизвестной служанкой, а Адалисия укрепляла позиции в аристократическом обществе и дворце. Может, не так все и плохо.
Эва поняла, что расслабилась, когда ночью проснулась от криков. Накинув халат, она осторожно выглянула из комнаты и увидела слуг, которые носили тазы с водой, баночки с лекарствами и полотенца. Причина, по которой поместье стояло на ушах, а слуги казались неестественно бледными, выяснилась быстро.
У Мари вновь поднялась температура. Она лежала на огромной кровати, скрючившись и кашляла. На подушке, влажной от пота, оставалась слюна, смешанная с кровью.
Графиня громко плакала, пока бледный граф кричал и требовал срочно привести врача. Эва стояла в дверях и не могла поверить в то, что видела. Дрожащей рукой убрала волосы с лица и посмотрела на взволнованную Лукрецию. В ночной сорочке и платье на плечах, она не заплела косички, стояла неподалеку и смотрела со страхом.
Сделала несколько неуверенных шагов и замерла рядом с Эвой.
− Госпожа, прошу, пойдемте в комнату, − осторожно попросила Лукреция, будто боялась ее гнева. Эва почувствовала удивление, слабое на фоне остальных эмоций. Она никогда не поднимала руку на слуг и не выходила из себя, когда оказалась в этом теле. — Прошу, − вновь попросила она. — Вы сейчас ничем не поможете. У вас завтра важное чаепитие у леди Шервуд.
Эва понимала правильность ее слов, однако уходить не хотела. Смотрела, как Мари обтирали и подставляли тазик. Мари рвало. Она сделала шаг в сторону комнаты, но мимо пробежал запыхавшийся врач, закрывая с грохотом дверь.
Уснуть Эва больше не смогла. Она проваливалась в сон и сразу же просыпалась со стоном боли на губах. Лукреция из ее комнаты не уходила, вытирала пот со лба, пела тихо колыбельные и давала теплый чай с медом. В ту ночь в поместье Питтерсов никто не спал, поэтому за завтраком все клевали носом.
Эва видела покрасневшие глаза графини, которая улыбнулась ей через силу. Она даже обняла застывшую от удивления Эву, поцеловала в щеку и быстро ушла в церковь. Потерев щеку, Эва посмотрела на пирожные со взбитыми сливками, овощные салаты и вареные яйца. Скорее всего так когда-то питалась Эванжелина и находясь в поместье Питтерсов Эва тоже ела такую еду. Давилась ненавистными яйцами и помидорами, улыбалась сквозь отвращение, когда слизывала шапочки заварного крема с кексов.
Ей было плевать на платье, выбранное Лукрецией, на высокую прическу с лентами. Не смотрела в зеркало, лишь тихо поблагодарила и вышла из комнаты. Перед уходом Эва вошла в комнату Мари и тут же скривилась от удушающего запаха крови, пота и трав. Замерла у кровати и посмотрела на дрожащую Мари, которая кривилась и дышала с присвистом.
Ужасное зрелище.
Успокаивало лишь то, что рядом находился врач и следил за состоянием Мари. Постояв некоторое время в комнате, пропахшей болезнью и болью, она вышла. Кажется, теперь от нее тоже воняло, от чего тошнота подкатывала к горлу. Эва кривилась, приоткрыла окно кареты, вдыхая свежий воздух. Лукреция сидела напротив и сжимала в руках подол платья, посматривала на Эву испуганно. Будто боялась, что та с собой что-то сделает.
− Приветствую вас, леди Питтерс, − поприветствовала ее леди Мелинда. Улыбнулась неожиданно ласково и взяла руку Эвы в свою. — Я слышала о том, что у вас происходит. Если тебе нужна будет помощь или поддержка, можешь писать письмо. Я всегда помогу.
От ее слов и взгляда, в котором не было ни капли лжи, Эва почувствовала вину. За то, что забрала чужое тело и обманывала всех. За то, что никогда не была честна с собой. Хотелось расплакаться от заботы леди Мелинды и того, что Эва не могла ее принять, ведь не была настоящей Эванжелиной. Была простой подделкой, копией, которая не умирала по непонятной даже для нее причине.
Однако вместо этого улыбнулась через силу и сжала руку леди Мелинды в ответ.
− Благодарю. Мне действительно важно это слышать.
Было бы замечательно, если бы леди Мелинда говорила это самой Эве, но это уже несбыточные мечты. Она никогда не увидит за Эванжелиной саму Эву, потому той уже давно не было.
Вместе с Эванжелиной, в тот день умерла и Эва. Она теперь до конца своих дней будет притворяться другим человеком, чтобы не разбить сердце тех, кого когда-то это тело называло семьей. Это не такая большая плата за кровь и безбедную жизнь.
Она одной из первых села по правую руку от леди Мелинды. Раньше она всегда садилась напротив или где-то в середине, однако вскоре это пресекла сама Мелинда. Она выделила Эве отдельный стул, будто указывая всем, в каких они были отношениях. Хотя, это и не было правдой. Они не были подругами в том смысле, в котором считали остальные леди и семья Питтерс. Граф с графиней радовались, Эва лишь вздыхала и улыбалась. Если семья Эванжелины рады, значит она делала все правильно. Если они не подозревали ее ни в чем, то ее старания не напрасны.
Эва понимала, что ей нужна была передышка. Чаепитие отвлекало, как и разговоры дам, которые обсуждали новое платье Адалисии. Говорили про нее с восхищением, хоть не так давно с осторожностью произносили имя и кривились. Адалисия и правда хорошо постаралась. Теперь ее воспринимали не как взбалмошную и скандальную девушку, а спокойную и воспитанную леди. Не злились и не осуждали, что она не ходила на чаепития и на балах появлялась лишь в сопровождении второго принца Артура или служанки, выбранной самой королевой.
Это было то, в чем отличалась Риэль с Адалисией. Риэль, после того как Артур представил ее в качестве своей невесты, постоянно ходила на все светские мероприятия и знакомилась с аристократками, помогала простым людям. Адалисия не пошла ее дорогой, а делала ставку на королевскую чету. Правильно ли это? Время покажет. Однако Эва считала, что после смерти королевской семьи, именно аристократия и простые люди будут помогать и поддерживать.
Однако кто Эва такая, чтобы ее слушать?
Эва взяла пирожное со взбитыми сливками и надкусила, тут же кривясь. Слишком сладко. Настолько сладко, что в горле запершило и затошнило. Чтобы перебить вкус, она сделала несколько больших глотков чая, но стало лишь хуже. Тихо извинившись и прикрыв рот рукой, Эва вышла из-за стола. Хорошо, что встреча сегодня проходила в оранжерее, иначе бы пришлось ей плутать в лабиринте коридоров. Хотя, за прошедшие два месяца Эва уже сносно ориентировалась в поместье герцога Шервуд и даже несколько раз встречала его самого.
Стоя рядом с персиковым деревом, Эва медленно дышала и давила в себе тошноту. Больше, чем помидоры и заварной крем, она ненавидела состояние во время отравления. Она вообще ненавидела, когда тошнило и каждый раз плакала. В той жизни даже устраивала истерики и пила гостями таблетки от тошноты, лишь бы не вырвало. Расстраивало ее сейчас и то, что тугой корсет стягивал ребра с животом и затруднял дыхание.
Наверное, больше туалета с душем, медикаментов и телефона с интернетом, Эва мечтала о простой пижаме со штанами, которая бы не сковывала движение. И почему автору было так важно, чтобы девушки носили такие неудобные платья? это, конечно, красиво, однако жутко неудобно. Ей даже спать приходилось в длинной сорочке, в которой она порой путалась и просыпалась от ощущения, что ее кто-то душил.
Кусты неподалеку зашуршали. Эва напряглась, смотря на шуршащие ветки и девушку, которая из них выходила. Поначалу ей хотелось рассмеяться, но быстро пресекла это желание и лишь вскинула бровь в легком недоумении. Обычно благородные дамы даже к клумбам не подходили, опасаясь, что платье испачкается, а насекомые, живущие на цветах, прыгнут на них. Эта же девушка вышла неловко и быстро поправила платье, достала из светлых, словно раскаленное золото, волос листья и ветки. Подняла голову и смущенно ойкнула.
− И-извините! Я не знала, что здесь есть еще кто-то, − смущенно залепетала она, пряча голубые, почти прозрачные глаза. Осмотрела Эву, что служанки себе не позволяли и вновь ойкнула. Неловко присела в реверансе, пошатываясь от напряжения в теле. — Простите, что сразу не поприветствовала. Меня зовут Риэль Виг, дочь виконта Вига. А тебя как?
Теперь все встало на свои места. Из-за увлечения виконта Вига азартными играми, у них едва оставались деньги на содержание поместья, поэтому Риэль посещала лишь школу для простолюдинов. Там она научилась читать и писать, однако правила этикета не знала вплоть до знакомства с Артуром, который нанял ей учителей.
Об этом упоминал несколько раз сам автор, оправдывая главную героиню, которую первое время плохо принимали в аристократическом обществе. Подтверждение этому Эва наблюдала и сейчас. Невоспитанность Риэль могла сыграть с ней злую шутку, встреться она с кем-то другим.
− Эванжелина, − все же представилась Эва, не желая показаться злой. Не стоило делать из главной героини романа врага. Да и не понятно, что вообще в таких обстоятельствах делать с главной героиней.
Риэль же от ее слов улыбнулась шире и поправила распущенные волосы. Красивая. Автор описывал ее как светловолосую и голубоглазую девушку, которая могла посоперничать красотой с богом. Эва не совсем была согласна с этим утверждением, но Риэль действительно походила на какую-нибудь актрису или модель. Красивая, как и все главные герои.
− У тебя такое красивое имя! Я смотрела на цветы и случайно упала в кусты. Не думала, что это кто-то увидит, − зачастила Риэль и неловко рассмеялась.
Теперь Эва видела на подоле платья следы от земли. Если бы платье было чуть темнее, то их легко можно было бы скрыть, но автор почему-то выделял Риэль на фоне остальных и одевал ее в только светлые платья. Будто таким образом показывал ее святость, доброту и наивность. Однако как-то странно, что будучи такой наивной и доброй, она так и не выучила базовые правила этикета. Одни только украшения, надетые на Эве сейчас, стоили в два раза больше, чем все, что было надето на Риэль.
Эва дернула плечом. Она совсем не о том думала! Это же такая великолепная возможность. Она встретила главную героиню романа, находилась сейчас с ней наедине, что может быть лучше? Однако пыл быстро поутих, стоило задуматься. Что сказать Риэль? Что она главная героиня романа и вот уже как месяц должна обжиматься во всех безлюдных местах со вторым принцем Артуром? Что сейчас ее место занимала злодейка Адалисия? Если Риэль не покрутит пальцем у виска и не пожалуется кому-нибудь, то что она может сделать. От одной только мысли о том, как Риэль приходит во дворец и во всеуслышанье говорит, что принц Артур предназначен ей едва не вырывается нервный смех.
Риэль ее поведение, скорее всего, расценила по-своему. Она вжала голову в плечи и посмотрела со страхом.
− Я тебя чем-то расстроила? — расстроенно спросила она и переплела пальцы. — Прости, я не хотела. Прости, я правда не думала, что испорчу тебе настроение. Я больше так не буду! А хочешь, я принесу тебе пирожное? Что ты любишь? Или могу принести какой-нибудь цветок. Тебе очень подойдут фиалки, они как раз тут недалеко растут. Подожди, я сейчас их принесу.
Эва стояла и смотрела, как частила Риэль, как сначала неуверенно переминалась с ноги на ногу и едва не рыдала, а потом решительно сжимала руки в кулаки. Выглядела она настолько же воинственно, насколько и глупо. Если поначалу Эва считала Риэл просто наивной девушкой, то сейчас все больше убеждалась, что та была скорее глупа. Иначе как объяснить то, что она хотела сорвать с клумб герцогини цветы для незнакомой девушки?
Если такой сказать, что она главная героиня романа, то могут возникнуть проблемы. Даже представить страшно, что Риэль может натворить.
− Не нужно, − остановила ее Эва. Ей не хотелось, чтобы у Риэль возникли проблемы. Если верить леди Мелинде, то герцогиня Шервуд сама занималась садом и подпускала садовника лишь к тяжелой работе.
Дернулась неловко, когда Риэль схватила ее за руки и посмотрела прямо в глаза.
− Ты уверена? Выглядишь бледной, − все еще обеспокоенно говорила Риэль, сжимая руки Эвы. Не сказать, что та была этому рада. Она вообще не хотела встречаться с главными героями романа, однако это произошло. И ни одна встреча ни к чему не привела.
Смотря на взволнованную и лепечущую какой-то бред Риэль, Эва понимала, что это самый подходящий момент. Больше такого может не быть. Но не знала, чего сказать. Может, стоило подтолкнуть Риэль? Чтобы она не бежала к Артуру, но сделала хоть что-то, чтобы ее заметили.
− У вас руки теплые, − невпопад сказала Эва и поджала губы. Посмотрела на округлившиеся глаза Риэль, в которых вокруг зрачка виднелся золотой ободок. — Вы давно были в церкви? У вас в глазах будто золото.
− Ой, ты так считаешь? — от неожиданности Риэль отпустила ее руки и приложила их к щекам. Закатила глаза, будто хотела их рассмотреть, однако у нее это все равно не получилось бы. Риэль неожиданно счастливо ей улыбнулась. — Мне никто никогда не…
− Риэль! — от злого окрика дернулась не только побледневшая Риэль, но и Эва. Она повернулась на голос и увидела девушку с покрасневшим от гнева лицом и толстыми руками, в совершенно безвкусном платье. — Что ты тут делаешь?
− П-простите госпожа. Я случайно…
− Замолчи! Ты почему меня позоришь?! — ее голос переходил на свинячий визг, привлекая ненужное внимание. Девушка покраснела еще сильнее и, прошипев что-то похожее на «Дома поговорим», ушла.
Эва посмотрела ей в след, потом на Риэль, которая поджимала губы, сдерживая слезы обиды. Она неловко поклонилась и убежала, извинившись перед Эвой.
− Все хорошо?
К ней подошла леди Мелинда и посмотрела с неприкрытым беспокойством. Будто ее действительно волновало состояние Эвы. Это было даже мило.
− Конечно. Не волнуйтесь, леди Мелинда.
Конечно, ничего не было хорошо. В поместье Питтерсов сейчас кровью кашляла Мари, Адалисия не собиралась становиться злодейкой, а главной героине она так и не сказала ничего важного. День вновь прожит впустую, как и многие до него. Эва хотела как-то помочь, изменить положение дел, но не знала как. Тот единственный выход, предложенный Адалисией пугал.