— Сейчас мне трудно судить, хороша ты или плоха. — Алек постарался, чтобы голос зазвучал по-отечески мягко. — Спроси лет через десять…
Рита сверкнула глазами:
— Через десять лет и духа моего здесь не будет! — и пошла прочь, сердито постукивая каблучками. Красное платьице туго и нагло обтягивало роскошную задницу. Это выглядело предельно выразительно. Алек подумал, что такая задница в жизни ей ох как пригодится…
Докладная записка
Дата: 6 ноября
Адресат: Весь состав
Отправитель: Кэтлин Йейтс, рекламный агент
В четверг, 8 ноября, репортер и фотограф из «Жизни мыльных опер» будут делать репортаж о чете Брайан О'Нил — Рита Харбер О'Нил, по предварительной договоренности с Деннисом Куантре, рекламным агентом. У них имеется допуск лишь на второй этаж.
Будем благодарны за помощь.
…Заметка в «Жизни мыльных опер». В труппе к этому отнеслись скептически. Конечно же, будут фотографировать счастливых новобрачных в процессе работы, как жених и невеста целуются на лестнице, держась за ручки…
Чтобы запечатлеть сладкую парочку в костюмах и гриме, фотограф попросил Фрэнсин встать со своего привычного места. Он был крайне вежлив, подчеркнуто вежлив, и Фрэнсин подчинилась, но ей это пришлось весьма не по вкусу.
— Леди Варлей спокойно относится к такого рода мелким неудобствам, — шепотом сказала она Алеку.
А потом Пэм и Барб Эллен пришлось слоняться по коридору в костюмах, пока фотограф снимал Риту, выходящую со своими вещами из их общей гримуборной. Карен и Трина, разумеется, предложили им переоблачиться в своей, но Пэм и Барб Эллен предпочли оставаться в костюмах и сердиться всласть; с полным на то правом.
— Надо было видеть, как она поднимала коробку со шмотками, — ворчала Пэм. — Подсунула ее под свои сиськи — и подняла. Ну и зрелище!
Вскоре стало ясно, что Рита и впрямь обосновалась в гримуборной Брайана, и это вовсе не рекламный трюк для фотографа.
На первый взгляд ее поведение было разумным. Брайан — хозяин самой просторной гримуборной во всем здании. Рита же ютилась в своей еще с двумя девушками. И тем не менее это вывело из себя всю труппу.
— Выметаться следовало ему! — горячился молодой актер. — Он получил такую комнату лишь потому, что был дружком Дженни!
— И вообще это мужской коридор! — перебивал один из старых и убежденных холостяков. — Женщинам здесь не место!
Но остановить Риту было невозможно, и к концу рабочей недели она с видом королевы фланировала по мужской части коридора.
У «большой счастливой семьи» появилось что-то вроде мачехи — сопливая проституточка, много моложе своих приемных детишек. Детишкам это совсем не нравилось.
Затем Рита опубликовала заметку под названием «Все за любовь: звезды мыльной оперы не боятся мести главного сценариста». В заметке была масса откровений новоявленной «звезды» типа: «У нас с Брайаном одинаковые мечты, одна цель. Вы не представляете, как мы обожаем друг друга!»
Актеры, играющие в мыльных операх, терпеть не могли таких статеек, да еще и в бульварных газетенках!
«Дженни многого добилась. Этого я не отрицаю. Но она совершенно не уверена в себе как женщина! Ей, пожалуй, даже не нравится быть женщиной. В этой роли она чувствует себя неловко! И до сих пор считает себя подростком…»
Весь состав «Спальни моей госпожи», словно сговорившись, отказался давать какие-либо комментарии назойливым репортерам. И даже команда «Аспида» хранила молчание…
«Нет, мести мы не страшимся. Да и что она может сделать? Наши персонажи слишком важны для развития сюжета сериала. А она всегда поступает только в интересах дела…»
Алек направился прямо в кабинет Дженни.
— Что тебе? — она встретила его в штыки.
На столе уже лежала газета. Неудивительно, что Дженни огрызается.
— Хотел узнать, как дела.
— Великолепно. Изумительно. Благодарю. Только вот женушка моего бывшего дружка утверждает, что куда-то запропастилась часть моей икс-хромосомы…
— Она шлюха, Дженни. Просто дрянь!
— Вовсе нет! Просто уверенная в себе женщина. Погляди. — Дженни схватила газету. — Здесь об этом ясно сказано! И потом, заведомую ложь не напечатали бы, верно?
Алеку очень хотелось обнять ее, начать утешать… Но она вырвалась бы из объятий — это он знал наверняка.
— Ты уже десять лет в шоу-бизнесе. Прекрасно знаешь, что о тебе пишут не всегда приятные вещи. И потом, бульварные газеты обожают вранье…
— Если бы это было вранье! К нему я привыкла. Оно мне порой даже нравится. Но, черт побери, это же чистая правда!
Нет. «Вспомни ту ночь… Вспомни, вспомни!» …Она явно вычеркнула ее из жизни как временное помрачение рассудка.
— А знаешь, откуда они черпают такую сногсшибательную информацию? От Брайана! Эта парочка обсуждает меня! Невыносимо. Он рассказывает ей все, что обо мне знает!
Алек понимал, почему это так ее волнует.
— А чего ты ждала? Ты ведь им враг. И обливать тебя грязью для них высшее наслаждение, это их объединяет…
— Прекрасно! Наконец-то в моей жизни появился смысл!
— Твою мать! — Рэй грохнул дверью гримерной.
Он очень редко позволял себе ругнуться.
— Что такое? — спросил Алек.
— Не знаю, плакать или смеяться, молиться или грязно ругаться… Я сейчас беседовал с Дженни. У моего героя зарождается роман. Впрочем, и у Колли Лайтфилда тоже…
— Ну и что здесь дурного? — ведь Рэй отличный актер, да и его персонаж весьма интересен.
— В этом замешана Рита…
— Понял.
Рэй растолковал, что назревает нечто вроде «любовного треугольника» — впрочем, слово «любовный» сюда не вполне подходило, потому что любовью там и не пахло.
Вскоре Робину — герою Рэя — предстоит узнать, что они с герцогом братья лишь наполовину. Он, оказывается, был плодом тайной любви их общей матери.