- Позвоним, позвоним, - унтер явно обрадовался, что проблему можно перепихнуть на жандармерию. Формальных поводов задерживать меня у него не было, если я не приобрел винтовку контрабандно. Но тогда чего я ее на виду держу, а не припрятал где? Тоже вопрос.
Накрутив диск телефона, унтер поинтересовался, на месте ли Парфенов и стал ждать, философски посматривая на засиженный мухами "сидячий" портрет ярославского князя Владимира Кирилловича в парадном мундире, генеральской папахе и с саблей, удерживаемой между колен.
Я скромно стоял напротив стола, переминаясь с ноги на ногу. Мне присесть на колченогий стул никто не предлагал.
- Парфенов! - рявкнуло в трубке, так что даже я услышал, а унтер недовольно поморщился.
- Дежурный унтер-офицер Зарубин. Центральные ворота, - отрекомендовался унтер, - скажите, вы Корнееву Пэ А, полуэльфу, СВД давали?
- Давал, и не по своей инициативе, а по приказу Ивана Сергеевича.
Да здравствует характерное для вояк желание перевести стрелки на вышестоящее начальство из другого ведомства! Посмотрим, как унтер на воротах на имя великого и ужасного Ивана Сергеевича отреагирует.
Отреагировал как надо. Он только высоко поднял брови, демонстрируя крайнее удивление, коротко распрощался с вахмистром, хмуро посмотрел на меня и без лишних слов крикнул куда-то в дверной проем:
- Кирилл, проводи!
Не прощаясь, я под конвоем невысокого Кирилла, страховавшего унтера из коридора, покинул негостеприимного служаку, сел в виллис, подаренный Иваном Сергеевичем, и мы с Виталей выехали за пределы гостеприимного города Сеславина.
Проехали версты три, а затем я попросил Виталю остановиться - руки чесались пристрелять СВД поручика Свечникова. Неплохая винтовка оказалась. И пристрелянная к тому же.
- А скажи, Виталя, - спросил я, снарядив магазин и вогнав его в приемник винтовки, - о чем вы с Наташей на балу разговаривали, ну перед тем, как мы с папашей явились?
- Да ни о чем, я даже толком и не помню, так, посмотрел на общее состояние...
- На состояние смотрел... Но ты ж наркологией не занимался никогда?
- Как не занимался, у нас это обязательный предмет, ты к чему все это вообще?
- А меня, Виталя, все вопрос занимает, кто в город коробочку с кремом пронес? И почему этого человека на воротах не задержали? Там же магических индикаторов полно. Или коробочка не через ворота в город попала? А через забор, например? Некто подъехал к городу, спрятал коробочку, въехал, такой из себя весь законопослушный, через все проверки прошел, а потом ему коробочку прямо в городе вручили.
Виталя не улыбался, но вид имел отнюдь не возмущенный.
- Давай, давай, продолжай, - кивнул он мне вполне покровительственно.
- А коробочку он отдал Наташе, а она ему кровавые смарагды. За дозу. Баш на баш, так сказать. И изумруды точно так же через забор вынесли. Только кому такое сокровище доверить можно? Кто не обманет, не предаст, себе не возьмет, да через забор перепрыгнет? Только себе самому и можно в таком деле довериться. Или двойнику своему, на крайняк. Правда, Виталя? И войти в город через забор двойник может, и выйти... И теперь смарагды в том же тайнике, где коробочка хранилась. Осталось пойти и забрать. Пошли?
Виталя повернулся ко мне и, растягивая губы в улыбке, тягуче проворковал:
- Догадливый ты, Корнеев, точнее, догадостный. Не зря тебя мои зеркальники убить хотели. Думаешь, справишься со мной? Ты же один. Здесь только я и ты, больше никого...
- Понимаешь, Виталя, - я изобразил задумчивость, - я-то один, но и ты один. Не надоело? Может, компанию составлю? А не жалко тебе девчонку было, по-человечески?
Стрекалов только рассмеялся, но ответил последовательно:
- В мою компанию тебе не попасть, кишка тонка. А насчет человеческого ты верно заметил - не так много его у меня осталось, чтобы всяких шлюхиных детей жалеть. На себя не хватает.
- Ты, Виталя, зря в моих талантах сомневаешься. Где, кстати, изумрудики, колись?
От того, что Виталя так легко сознается в своих делишках, не испытывая при этом ни капли стыда, меня слегка заколотило. Надо успокоиться... Понятно, что проследить за Виталей и выявить связи этого банчилы мне не удастся. Он меня убивать станет, как только мы на безопасное расстояние от города отъедем. Уже бы убил, но я первый остановить машину попросил.
- Смарагды, Корнеев, кровавые смарагды! Это не изумруды, не кровавники, не красные турмалины, не кровавые аметисты, запомни уже, бестолочь!
Ишь, как его зацепило! И это своему бывшему преподавателю!
- Сырая ямка в земле - не слишком надежное укрытие для таких камешков! Показал бы ты мне их, что ли, мне ж ничего больше не надо!
От этой просьбы Виталя опешил. Не ожидал он такого, не ожидал. Тут чем меньше логики, тем лучше.
- Не попорчу, не расколю, из рук вырывать не буду! Клянусь!
Все, теперь поверит. С клятвами у нас в Великоречье строго - клятвопреступники долго не живут.
- А что? - задумался Виталий, - справиться со мной ты не сможешь, камни поклялся не портить, будет у тебя предсмертное желание и последняя воля. Все-таки ты его заслужил, хотя всегда был занозой в заднице!
Он решительно вывернул руль, и вот, мы уже едем вдоль русла Шакши, виллис аж подпрыгивает на корнях. Хорошо! День солнечный, жарко, но от реки прохладой веет и ветерок, Остановились. Осмотревшись и определив только ему одному известные ориентиры, Виталя заглушил мотор машины. Чем ему это место приглянулось? Я бы в жизни не нашел, даже если бы он мне все ориентиры на бумажке нарисовал. У ученых подход системный. Виталя подошел к самому берегу, ловко спустился к воде, нагнулся, и вот в его руках уже влажно блестит маленький мешочек из кожи какого-то речного монстра. Кожа бородавчатая, но воду, похоже, не пропускает.
- Смотри, Корнеев! Какая красота! - Виталя чуть не плакал. На нужную кнопку я ему нажал, ничего не скажешь. И из рук он камни не выпустит.
- Да-а-а! - протянул я, - кристаллы, все-таки, а я думал, они неограненные - как булыжники. А тут - зелененькое!
Виталя поморщился, убрал камни в мешочек, спрятал его в карман брюк. Чего-то я не того сказал, ну-ка потихоньку, полегоньку, отходим.
- Дурак ты, Корнеев... Надо ж, зелененькое!
С этими словами он свел ладони перед собой, и между ними образовалась какая-то дымка. "Заклинание!" - вспыхнула мысль у меня в голове, и я выстрелил от бедра из "чекана". Попал прямо между ладоней, в солнечное сплетение. Стрекалов дернулся, дымка между ладонями развеялась.
- Ладно! - совершенно будничным тоном заявил Виталя, - колдовать ты мне будешь мешать. Свитер опять же продырявишь... А вот что будешь делать, если я обернусь, да на тебя брошусь? Я ж оборотень, мне твои пули - тьфу и растереть. Это зеркальников моих можно было пулями задержать. Силы на них жалко было. Меня-то застрелить, да и надолго задержать не получится. И что делать будешь, Корнеев? Привык на револьвер свой полагаться!
Меня несколько позабавило, что в слове револьвер он делает ударение на второй слог, на "о".
- Отчего же на револьвер? У меня теперь СВД есть, - сказал я как можно солиднее, наставляя на оборотня-колдуна дуло винтовки поручика и отшагивая назад, высоко поднимая носки и стараясь наступать на пятки.
- И сколько там выстрелов? Пять? Десять? - Виталя демонстрировал полное презрение ко мне и моему оружию. Ему было весело, он забавлялся.
- Десять, Виталя, да только стрелять я не хочу. Я тоже хочу на Ашмаи работать! Как он поживает, кстати? Не болеет?
- Все, Корнеев, это уже через все границы! - и чего у него так настроение портится, когда я Ашмаи упоминаю, только что лыбился, теперь вот чуть не рычит? - Не знаешь ты ничего! И не лезь со своими глупостями!
И он бросился на меня, вытягивая вперед руки с заострившимися когтями.
Грянул выстрел, голова Витали дернулась, и он упал ничком, стремительно теряя человеческие очертания. Впрочем, никакую другую форму он не приобрел. Запахло тиной и нечистотами. Колдун и оборотень в одном лице просто расплывался у меня на глазах, как снеговая баба под лучами палящего солнца, только гораздо, гораздо быстрее. Кривясь от отвращения, я достал мешочек с камнями из правого кармана его брюк, а затем - из заднего кармана - достал записную книжку. Не промокла от слизи, в которую превращалась плоть оборотня, - уже хорошо.
Постоял над остатками того, кто был неплохим, в общем, человеком, Виталей Стрекаловым... Человеком? Сомневаюсь... Нет лучшего знатока перемещений в иерархии, награждениях и поощрениях Тверской академии, чем выгнанный оттуда Петр Корнеев. Я привык следить за всеми делами этого учреждения с болезненным интересом. Как не до конца затянувшуюся рану расчесываешь - больно, но остановиться не можешь. И такое дело, как награждение "Бэрахом" своего бывшего студента я бы не пропустил. Чуть поморщился, представив знакомую картину, - сижу в аборигенском кабаке пьяненький, с Адрес-календарем Тверской академии в руках, и говорю в пустоту:
- Почетный знак академической медали Бэраха! Стрекалову! Да он на зачете списывал!.. Едва-едва я ему "Удовл" натянул!