С этими словами колдун решительно толкнул дверь и вошел в допросную с самым независимым видом. Если тут все работнички такие, то понятно, как они Гуляй-Поле просрали. А не прочитать ли им лекцию "Как надо работать в контрразведке на благо родного Ярославля"? Или нет, у нас есть лучшая кандидатура на роль лектора...
- Время-деньги, Корнеев...- Василий Васльевич явно ждал того момента, когда можно будет отдать приказ безмолвному унтеру, не проронившему, действительно, ни звука с тех пор, как я открыл глаза, - Куда делся ваш приятель, Стрекалов?
- Он не совсем мой приятель... Знакомый по Тверской академии.
- Куда делся Виталий Стрекалов, вместе с которым вы покинули Сеславин?
- Ушел.
- Как ушел? Куда? С подробностями, Корнеев.
- Мне не сказал, - в моем удивлении, с которым я пожимал плечами и покачивал головой, только опытный чародей смог бы разгадать наигранность, - он не приятель мне, свободный человек, вышел из машины на окраине Ананьино, попрощался и ушел.
- Вы понимаете, что и вы, и он подозреваетесь в краже кровавых смарагдов?
- Я тут не при чем, - сказал я решительно.
Бросивший взгляд на колдуна Василий Васильевич скривился.
- Вы знаете, где находятся сейчас кровавые смарагды?
- Нет,- ответил я, честно глядя в глаза агенту.
- По-моему, врет, - в задумчивости провозгласил колдун, и Вась-Вася приободрился.
- Знаете, знаете, не отпирайтесь... - агент как-то поразительно легко заряжался оптимизмом. Его карьера, как я начинаю понимать, вся строилась на чистосердечных признаниях, полученных в допросной, где на полу есть специальный сток для крови. - Ну-ка, Аристарх!
Старый палач подошел и неуловимым движением руки "закрутил краник" - выломал мне ухо под самым немыслимым углом. Опасности для здоровья особенного нет, даже хрящ не сломан, скорее всего, но боль - дикая!
Взвыл я в полный голос. Страшно - не показывай, больно - преувеличь. Эта заповедь не раз спасала мне жизнь, так что вопить я не стеснялся. Боюсь ли я боли? Очень боюсь. Очень, очень, очень.
- Вещички твои мы проверили, и особенно напряглись, когда, знаешь, половину каравая обнаружили. Думали, ты в мякиш смарагды засунешь... Не было в мякише ничего, - в доверительной манере, снисходительно глядя на меня, корчащегося от боли, поведал Василий Васильевич. - Так где камни? Аристарх!
- Стойте! - взвизгнул я, - не надо, только не ухо! Вы не представляете, какая это боль!
- Аристарх! - спокойно продолжил Вась-Вася, и стоящий сбоку палач просто надавил своими железными пальцами мне на печень. Не вздохнуть! А ведь всего-навсего два пальца под ребра загнал. Без замаха. Интересно, если б кулаком ударил, я бы сразу дух испустил, или все-таки помучался слегка, для приличия?
Когда удалось отдышаться, я был уже морально готов. А они? Ждать не надоело? Они, похоже, тоже готовы.
- Чего вы хотите? - воздух выливался из легких, как вода из прохудившейся грелки.
- Скажи, где камни, и свободен, - Вась-Вась скрывал нетерпение, но в искусстве притворяться он был не из первых. Да и Локтев, вон, как собака, стойку делает...
- Камней у меня нет, - я поднял глаза к потолку, скосил их направо. Или налево надо? А мы вот как... Медленно, чтобы Аристарх чего не подумал, поднял руку, почесал нос. Заодно рванул ворот рубахи, будто он мне дышать не дает. Дышать, действительно, было тяжеловато, спасибо Аристарху...
- Точно, врет, - убежденно сказал колдун, активно водя жезлом по кругу, - врет, как сивый мерин!
- Аристарх! - в интонациях Василия Васильевича все явственнее звучали фанфары.
- Со мной камни, со мной! - ревел я белугой, слезы так и брызнули из глаз от очередного художества Аристарха. Этот тип явно предпочитал работать сериями, когда была такая возможность. А учили его хорошо, на совесть. Я уже не вполне понимал, куда он меня очередной раз ударил, все тело явственно ощущалось одной болевой точкой. Куда ни бей - не промахнешься. Но надо было дать Аристарху поработать - для достоверности.
- Как с собой? - не понял Василий Васильевич. - Локтев! Обыскивали его?
- Обыскали, конечно. Но полного досмотра не было. - растерянно проговорил помощник агента. - Оружие отняли, из карманов все вынули, но одежду не прощупывали... Да его же в Сеславине досматривали!
- Видите, Корнеев, с кем работать приходится... - вздохнул агент. - Обыскать и досмотреть! - Неужто и здесь Аристарх окажется на высоте? С меня мгновенно содрали рубаху, прощупали ее, собирались сдирать штаны, как вдруг Василий Васильевич сделал знак остановиться.
- Может сами выдадите, Корнеев? - спросил он покровительственно.- Обещаю в протоколе все отразить в лучшем виде, я добрый.
- Сам не могу, они у меня в одном месте...
- В заднице, что ли? - заинтересовался маг, до этого стоящий спокойно и только изредка тыкающий в мою сторону жезлом.
- В прямой кишке...
- Василь Васильич, Василь Васильич! - заполошно закричал со своего писарского места Локтев, до сих пор лихорадочно рывшийся в бумагах на столе, - в Сеславине даже не проверяли! Не заглядывали! Нет этого в протоколе! Это ж служебное несоответствие! Эльфу - и не заглядывали!
Вот в чем профессионализм-то должен проявляться! И как я раньше не допетрил? Кстати, о непрофессионализме начинает первым всегда тот орать, кто сам ни хрена не умеет. На воре и шапка горит.
- Ну-ка, ну-ка, Аристарх! - в запале Василь-Васильевич сам подбежал, не выдержал.
Меня мгновенно повернули, начали раздевать, агент придержал руки, а Аристарх наклонился, заголяя неудобь-называемое место.
Эх, какой был хлебушек хороший! Мягкий, свежий! Полкаравая я умял, пока собирался в дорогу в ананьинском трактирчике. Окупился мой золотой. Окупился.
Перднул я знатно. Громко и протяжно. Аристарх аж отскочил спиной вперед метра на три, едва не врезавшись в привставшего от письменного стола Локтева.
- А? Что? - глуховатым старческим баритоном растерянно и злобно произнесло это прежде бесчувственное полено. Понеслось! И тогда произошло то, на что я, в общем-то, надеялся. Аристарх издал тигриный рык, и последнее, что я увидел, была широкая спина выносящего дверь мага, который просто рыдал от раздирающего его хохота.
Тьма.
Глаза удалось разлепить не сразу. Зрение упорно не восстанавливалось, так что я проделал старинное упражнение - попытался представить свое тело в пространстве. Так. Лежу. Пошевелить пальцами рук, ног. Получается. Вот и глаза открываются. Потолок белый, солнце квадратиками сквозь стекло. Больничка тюремная, не иначе. Все белое и в решетках. Едва я сообразил, что в комнате есть окно, как меня охватило злорадное ликование. Выбрался!
Шанс, что я смогу вытерпеть боль, был крайне невелик с самого начала. Хамить унтеру - дело бесполезное, хотя поначалу я именно это собирался делать. Игнорировать Васю и сосредоточиться на палаче. Но словами вывести из равновесия этого старого волка, скорее всего, было невозможно. Он всю жизнь видел, что слова не значат ничего - под его кулаком из людей и нелюди выдавливались какие хочешь слова. Нужен был поступок. Шутка из разряда грубых. Чем грубее, тем лучше. Тогда появлялся призрачный шанс, что Аристарх рассердится и методичное выбивание из меня правды сменится чем-то непредсказуемым. Это и был шанс избежать боли. И одновременно, это был шанс откинуть копыта. Ладно, Аристарха с Васей я наказал.
И еще - кто-то должен разнести эту историю по всей контрразведке. В принципе, таким человеком мог стать Локтев - для него это возможность подсидеть Вась-Васю. Но ржавший, как лошадь, колдун даже лучше. Этот уж молчать не будет ни при каких обстоятельствах. А осмеянный контрразведчик - это проигравший контрразведчик. Теперь убивай меня, не убивай - дело сделано. Если эта историйка дойдет в каком угодно виде до начальства, то появится крохотный шанс выйти отсюда. И не по частям.
А ушные хрящи мне Аристарх не сломал все-таки - высокой пробы профессионал.
Подняться с койки я не мог, тело было тяжелым, вялым и каким-то желеобразным. Поработал надо мной палач все-таки неплохо. Куда он мне напоследок засветил? Чтобы не уклоняться от удара Аристарха, я смотрел на колдуна. Кажется, Аристарха подвела именно выучка. Он нанес двойной удар - ногой и рукой, причем рукой через ничтожный промежуток времени, гораздо меньший, чем секунда. Ага. Только удар ногой, в теории, предполагался как останавливающий. Своего рода страховка, если бы я на него нападал. А я не нападал, и от удара начал заваливаться. Добивающий удар рукой, поэтому, оказался смазанным. Опять повезло. Встать я не могу, сил нет, да и опасаюсь, так что остается делать? А споем. Песня укрепляет дух, легкие, опять-таки укрепляет, и что там в тюрьме петь полагается? Я спел давно слышанную старинную воровскую песню про малолетку, которому трудно
На баланде свой срок отбыва-ать!
Смысл в этой песенке сводился к тому, что когда малолетка откинулся, на его плечах была только отвратительная казенная роба. И поэтому
Чтобы быть поприличней одетым,