Седьмой день четвертой десятины второго лиственя.
'Со стороны мамы у меня никого нет. Так что идти мне некуда…' - мысленно повторил я и… непонимающе уставился на баронессу: кроме отчаяния, в ее голосе прозвучала совсем неуместная в ее положении решимость.
На мой пристальный взгляд девушка отреагировала… странно: криво усмехнулась, вскинула подбородок и расправила хрупкие плечи. Так, как будто мысленно бросала мне вызов.
Я слегка растерялся. Поэтому привычно потянулся к посоху, чтобы почувствовать пальцами оставшийся участок Пути и начать думать трезво.
Увидев мой жест, леди Мэйнария вздрогнула, как от удара, но подбородок не опустила. А ее глаза, еще мгновение назад полные слез, высохли!!!
'Ничего не понимаю…' - подумал я… и забыл про ее существование: с постоялого двора раздался истошный крик. А следом за ним - многоголосый гогот.
Я еще раз оценил высоту потолка, поудобнее передвинул перевязь с метательными ножами и снял с пояса чекан. Потом пересел поближе к краю лавки - так, чтобы, если что, стол не помешал мне встать - оглядел соседей и уставился на входную дверь.
Ждать продолжения событий пришлось недолго: не прошло и минуты, как створку вырвали наружу, и в проеме возник ухмыляющийся воин. В цветах графа Варлана:
- Ха-а-азяин! Ка-а-а мне!!!
За стойкой что-то звякнуло. Потом раскололось. Затем из-за нее вылетел Патар по прозвищу Червяк. И расплылся в 'счастливой' улыбке:
- Что будет угодно вашей милости?
Здоровяк осклабился:
- Фсе! Фсе, что у тебя есть…
Червяк ошалело захлопал глазами, а потом склонился в поясном поклоне:
- Ваша милость изволит шутить?
- А че, я па-а-ахож на шутника? - удивился оранжевый. Потом повернулся к двери и заорал: - Слышь, Короб, тут грят, что я похож на шутника. Это правда?
- Издеваются, наверное… - ответили с улицы.
- Это ты зря… - здоровяк набычился, схватил хозяина постоялого двора за грудки и пару раз встряхнул.
Червяк взвыл:
- Что вы, ваша милость! Я не издевался-а-а!!!
Последнее предложение он проорал в полете. А потом потерял сознание от удара затылком о край одного из столов.
Сидящие за ним мужики съежились и втянули головы в плечи. А один дернулся так, как будто раздумывал, не залезть ли под столешницу.
Тем временем оранжевый сделал пару шагов вперед и упер в бока кулаки:
- Знач та-а-ак, ужин закончен! Па-а-аэтому вы фсе ща быро собираетесь и валите куда подальше… Ясна-а-а?
Со всех сторон загромыхали отодвигаемые лавки: жители Сосновки, зашедшие на постоялый двор, чтобы пропустить кружку пива, и большая часть постояльцев торопились выполнить приказ.
Я скрипнул зубами, подтянул к себе котомку, быстренько смахнул в нее все недоеденное, затянул бечеву, забросил на левое плечо… и замер, услышав очередную фразу здоровяка:
- Та-а-ак! А ты-то куда собралась?
- За мной! Быстрее!!! - одними губами прошептал я, подхватил с лавки котомку баронессы, вцепился в посох и метнулся к стойке.
От двери раздался звук удара, потом - короткий стон и… жизнерадостный смех оранжевого:
- Валят тока мужики… А а-а-астальные - а-а-астаюцца!!!
Двуликий смотрел на меня. Очень внимательно. Видимо, поэтому до вожделенной двери мы дошли незамеченными. И, скользнув за нее, оказались в коридоре, соединяющем подсобные помещения с обеими залами.
Со стороны кухни раздавались какие-то подозрительные всхлипывания, поэтому я, подумав, решил покинуть постоялый двор через белый зал. И, видимо, чем-то прогневал Отца-Отступника: не успели мы сделать и пары шагов по натертому до блеска полу, как распахнулась входная дверь, и в зал ввалилось двое оранжевых.
- Смотри-ка, Бездушный! - ошарашенно пробормотал первый. И зачем-то выхватил меч.
- Хде?! - спросил его товарищ, потом наткнулся взглядом на меня и побледнел.
Я шагнул им навстречу и демонстративно провел большим пальцем по Пути.
Второго проняло - он отшатнулся, осенил себя отвращающим знаком и… заметил меч в руке друга: - Ромус, ты че, сбрендил? Он же нас проклянет!!!
- А нас-то за что? Мы постоим тут… - не сводя с меня напряженного взгляда, ухмыльнулся первый. А потом заревел. Во весь голос: - Ко-о-от! Череп!! Весло-о-о!!! В белом зале - Бездушный!!!
Я сделал еще один шаг и удовлетворенно усмехнулся: тот, который вспомнил о Последнем Проклятии, смахнул со лба капельки пота, потом поднял руки в извечном жесте 'я тут не причем' и попятился к выходу.
Обрадовался я рано: дверь снова распахнулась, и в зал влетело еще трое воинов. В добротных кольчугах, с мечами, но почему-то без нашивок рода Варланов.
Увидев меня, все трое одинаково улыбнулись и одинаково осенили себя знаком животворящего круга. А один из них еще и прошептал:
- Будь благословенно имя твое, Вседержитель…
В этот момент с улицы донесся еще один истошный крик. На этот раз женский:
- Не надо! Нет!! Не-е-ет!!!
'Развлекаются, твари…' - отрешенно подумал я и снова провел пальцем по Пути.
На эту троицу жест подействовал, как удар хлыстом - на какого-нибудь дворянина: они мгновенно выхватили клинки и образовали подобие строя…
- Проклянет же… - еле слышно прошептал тот, у двери. И снова вытер лоб рукавом.
- С нами - Бог-Отец… - ухмыльнулся один из мечников. А остальные - согласно кивнули…
'Братья во Свете?' - удивленно подумал я. - 'Да нет, не может быть!'
Потом сбросил с плеча обе котомки, еще раз оценил высоту потолка и поморщился - для нормальной работы посохом он был низковат. А выходить с одним чеканом против трех мечей было самоубийством…
- Назад… В коридор… - прошипел я и, не дожидаясь, пока мечники рванут в атаку, метнулся к леди Мэйнарии. Чтобы подтолкнуть ее к двери. И увидел ее лицо - бледное, без единой кровинки, с взглядом, направленным ошую.
'Прислушивается к крикам той несчастной, которую насилуют на улице…' - мелькнуло в голове.
Подхватил ее на руки. При этом едва не потеряв посох. Сорвался с места. Влетел в дверной проем и через два шага упал плашмя. Здорово ударившись предплечьями. И чуть не раздавив ее милость своим телом…
Удар пяткой назад в падении пришелся туда, куда я рассчитывал - в колено тому, кто вбежал в коридор следом за мной и пытался рубануть меня по спине.
Хрустнуло.
Я тут же перекатился на левый бок, выхватил из перевязи метательный клинок и вскинул руку.
Вовремя - орущий от боли брат во Свете как раз начал клонился вперед. И подставил глазницу под удар.
'Достал…' - отрешенно отметил я, разжал пальцы и изо всех сил толкнул ее милость в плечо и бедро.
Успел - она откатилась к противоположной стене. А на то место, где она только что лежала, рухнуло тело мечника.
- Весло-о-о!!! - в два голоса заревели его товарищи. - Тва-а-арь!!!
Усмехнулся. Перетек на колено… и, не вставая на ноги, скользнул вперед-влево. Пропуская над правым плечом меч, нацеленный мне в горло.
…- Правая рука захватывает запястье. Левая - бьет снизу, под локоть. Учти, рывок правой на себя и удар левой должны следовать друг за другом. И быть очень быстрыми и мощными. Иначе противник успеет напрячь руку и не даст ее сломать. Понял?
- Да, Роланд…
- Пробуй… Когда получится - почувствуешь…
… Локоть сухо хрустнул. Меч, вывалившийся из ослабевших пальцев, только-только устремился к полу. А пальцы моей левой руки, продолжившие движение из-под десницы второго атакующего, уже воткнулись в его глазницы.
Я чуть запоздало почувствовал ощущение правильности выполненного движения и мысленно вздохнул: Круча мог бы мной гордиться. Если бы дожил до этого дня…
- Ко-о-от!!!
'Значит, третий - Череп…' - мелькнуло на краю сознания.
Потом я вскочил, ушел от серии атак в горло, колено и в пах, сорвал с пояса чекан… и полетел на пол. Пытаясь понять, что меня ударило в плечо, и уворачиваясь от удара коленом в лицо…
… Левая рука, которой я пытался опереться об пол, обессиленно подогнулась, я шарахнулся лбом о сапог того, кто умер первым и… почувствовал боль…
- Я его подстрелил! Добива-а-ай!!!
'Сзади… Арбалетчик…' - мелькнуло в голове. А потом мои губы сами собой прошептали: - 'Элмао-коити-нарр…'
… Падающий на голову меч ощутимо замедлился. И я, почувствовав, что могу успеть уйти от удара, прыгнул вперед прямо с четверенек.
Перед глазами мелькнула рукоять выпавшего из руки чекана, сапог все еще бьющегося в агонии 'первого' и, наконец, наголенник Черепа.
Пальцы правой руки сомкнулись на щиколотке, правое плечо врубилось в колено и продолжило движение дальше…
… Воин опрокидывался назад слишком медленно - я успел выхватить из перевязи еще один метательный нож, вогнать его ему между ног и скрутить корпус, уходя от возможного удара сзади. Оказалось, последнее движение было лишним - арбалетчик, простреливший мне плечо, еще только начал тянуться за мечом.
Я тут же вскочил на ноги, подхватил с пола чекан, прыгнул к нему и вбил клюв за левую ключицу. Потом рванул оружие на себя, выламывая кость и разрывая сердечную жилу, и на всякий случай сместился в сторону…
… Силы, ниспосланной мне Благословением Двуликого, было много. Даже очень - при желании я мог бы, наверное, вскинуть на плечи коня или забросить взрослого мужика на крышу сарая. Только я не обольщался. Вернее, помнил, что каждое движение, которое я делал в этом состоянии, выжигало меня изнутри.
'Еще немного…' - пообещал себе я, убедился, что все четыре моих противника мертвы, кинул взгляд на баронессу и, наткнувшись на ее взгляд, попробовал ее успокоить:
- Все будет хорошо…
Ее милость равнодушно пожала плечами и попыталась вытащить руку из-под трупа.
Я пинком откатил тело к стене, помог ей встать, потом подобрал метательные ножи, поднял с пола посох и, почувствовав движение, повернул голову к двери, ведущей в белый зал.
Оранжевый - тот, который собирался 'стоять тут' и который позвал эту троицу - вытаращенными глазами оглядывал коридор. Наткнувшись на мой взгляд, он изо всех сил захлопнул дверь и исчез.
Я криво усмехнулся, потом вспомнил о своей ране и осторожно прикоснулся к плечу…
… Мне повезло. Да еще как - арбалетный болт, выпущенный практически в упор, пробил мышцу над ключицей. Насквозь. И улетел дальше, не задев ни одного крупного сосуда.
Работать левой рукой я, конечно же, не мог, но при должном лечении и покое рана должна была зажить через три-четыре десятины. Без каких-либо последствий.
Ее милость, которая, как все дворянки, обязана была разбираться во врачевании, видимо, пришла к такому же выводу. Так как, мельком оглядев входное и выходное отверстия, принялась оттирать со своих брюк пятно крови.
Решив, что перевязать такую рану можно будет и потом, я скользнул к двери в белый зал, толкнул ее от себя и… услышал далекие крики:
- Подпирайте двери! Быстрее!!!
- Эй, ты!! Тащи оглоблю, живо!!!
- Окна, окна не забудьте!
- Сена сюда, ну-у-у!!!
Я закрыл глаза и провалился в прошлое…
- Еще сена, Осип! А то крыльцо все никак не займется…
- Как прикажете, ваша светлость!
- И прикажи принести вина - горло пересохло… - мужчина, стоящий ко мне спиной, поворачивается, и я еле сдерживаю крик: это Ареник Тьюварр, младший сын графа Виллефорда! А мужчина рядом с ним - его телохранитель Воха Селезень!!!
- Этого не может быть… - шепчу я и прокусываю себе губу.
Ни наследник нашего сюзерена, ни его тень не пропадают, а наоборот, становятся даже четче. И я вдруг понимаю, что все происходящее - не сон.
- Не дергайся, сынок… - еле слышно шепчут на ухо. - Если хочешь жить…
Не понимаю. Ни единого слова. Но слышу в голосе участие. Поэтому перестаю рваться и так же тихо спрашиваю:
- Где Ларка… и мама?
Молчание… Долгое-долгое… Потом тяжелый вздох и шепот. От которого у меня останавливается сердце:
- Там. Внутри…
- За что?!
Это - не я. Это мои губы. Сами по себе… А я поворачиваю голову и смотрю, как стоит тот, кто меня держит.
Коренастый воин в цветах рода Тьюваров виновато отводит взгляд. Я кривлю губы в страшной усмешке и… бью. Между ног. Пяткой. Изо всех сил.
С шеи и правого запястья соскальзывают железные пальцы. Над ухом раздается стон. А потом пропадает в гудении пламени… Пламени, в котором сгорает моя семья…
Делаю шаг… потом второй… Стряхиваю с плеч навалившуюся тяжесть… Не глядя, отмахиваюсь засапожником… Ощущаю, как вздрагивает чье-то тело, прыгаю в огонь и подныриваю под пылающую балку.
По ноздрям шибает жутким запахом горящего мяса, а из сполохов пламени раздается спокойный голос:
- Нас сожгут…
Этого голоса в прошлом НЕ БЫЛО! Я непонимающе вытаращил глаза и вернулся в реальность. К леди Мэйнарии, трупам под ногами и воплям, доносящимся со двора.
Прислушался к своим ощущениям. Пошевелил левой рукой. Потом ухмыльнулся и отрицательно помотал головой:
- Не сожгут. Обещаю…