Шестой день четвертой десятины третьего лиственя.
- Вот эти кружева - из Рагнара… Эти - из Тиррена… Эти - из самой Картарии… Вот это связано крючком, это - спицами, это - шито иглой… - громыхая крышками сундучков, распинался мэтр Лаун. - А здесь у меня хранится самое дорогое - подушечное кружево из Белогорья! Посмотрите, какое чудо, ваша милость!
Я отлипла от оконного стекла и, стараясь не морщиться, посмотрела на это самое 'чудо'. Мельком. И, успев разглядеть только то, что оно белое, перевела взгляд на портного:
- Ты - мастер. Шей, как считаешь нужным. А я оценю результат…
Мэтр сдержал рвущийся наружу вздох и поклонился:
- Как скажете, ваша милость!
Потом покосился на окно и добавил:
- Да не волнуйтесь вы так: стражников на улицах в два раза больше, чем прохожих! Он скоро вернется…
Я закусила губу, пожала плечами и снова повернулась к окну. Мгновенно забыв про Чернобородого и его кружева…
… За те несколько мгновений, которые я потратила на разговор, народу на улице стало еще больше: от лавки мэтра Лауна до высоченного забора, за которым прятался вход в шляпную лавку, колыхалось сплошное море людских голов.
Черные, всех оттенков коричневого, желтые, рыжие, пепельно-серые и даже седые, они жили своей жизнью: одни куда-то спешили, двигаясь вдоль по улице почти по прямой. Другие выписывали замысловатые зигзаги, то ускоряясь, то замирая на месте. Третьи метались туда-сюда. Так, как будто не могли определиться с тем, куда им надо.
Мужчин, возвышающихся над остальными, было сравнительно немного. А с черными и при этом коротко стрижеными волосами - ни одного.
Я прижалась лбом к стеклу и вытаращила глаза, чтобы удержать наворачивающиеся слезы: Кром не мог задержаться просто так. Значит, с ним что-то случилось. Что-то очень нехорошее…
'Спаси и сохрани…' - мысленно взмолилась я и… закусила губу: просить Вседержителя приглядеть за слугой Двуликого было глупостью, а обращаться с той же просьбой к Богу-Отступнику, при этом веруя в Бога-Отца - безумием. Впрочем, еще через полчаса ожидания я изменила свое мнение на противоположное: страх за Крома стал таким сильным, что я принялась молиться обоим Богам сразу. Даже не задумываясь, чем может обернуться такое святотатство.
Видимо, истовые мольбы сделали свое дело, так как в какой-то момент из подворотни между двумя сапожными мастерскими вынырнул знакомый силуэт. И, распихивая мешающихся прохожих, побежал по направлению к лавке!
'Слава вам, э-э-э… Всемилостивейшие!!!' - мысленно завопила я и метнулась к входной двери.
Увы, недостаточно быстро - невесть как почувствовав мое движение, один из громил мэтра Лауна сорвался с места и, оказавшись перед ней раньше меня, заслонил ее своей спиной:
- Простите, ваша милость, но я вынужден попросить вас не покидать лавку до возвращения вашего спутника: он возложил на нас ответственность за ваше здоровье и жизнь!
- Мой спутник уже вернулся! - воскликнула я. - Я видела его из окна!!!
- Я этому рад! Очень! Однако убедительно прошу вас дождаться, пока он зайдет…
По сути, эта фраза была ультиматумом. Высказанным простолюдином дворянке. Поэтому я побледнела от бешенства, шагнула вперед и тут же забыла и про громилу, и про нанесенное мне оскорбление: дверь распахнулась, и за плечами охранника мэтра Лауна возникло лицо Крома.
В животе неприятно екнуло, а спину просквозило холодком: на лбу, носу и подбородке Меченого чернели подсохшие капельки крови!
- Ты цел? - перепуганно воскликнула я и, проскользнув под рукой замешкавшегося громилы, принялась ощупывать нагрудник, пахнущий свежей кровью.
- У вас все в порядке? - одновременно со мной выдохнул Бездушный и, услышав мой вопрос, покраснел!
Его реакция на мои слова меня не зацепила - я металась вокруг него и тщательно изучала состояние одежды и брони.
Через некоторое время, убедившись, что он не получил ни царапины, я облегченно перевела дух и… изо всех сил стукнула его кулаком в живот. Вернее, в нагрудник. И чуть не вывихнула себе запястье:
- Ты… ты…
Сказать, что я его ненавижу, я не смогла: это было неправдой. Что чуть не умерла со страху - тоже: застеснялась. Что никогда не отпущу его от себя - просто не повернулся язык: я слишком хорошо знала, что через несколько дней расстанусь с ним навсегда.
А он, словно почувствовав, все то, что творилось в моей душе, виновато опустил взгляд и… извинился:
- Простите, ваша милость! Я не хотел, чтобы вы переживали…
- Ладно, на этот раз прощаю… - шмыгнув носом, буркнула я. Потом повернулась к мэтру Лауну, ошалело глядящему на нас, и холодно поинтересовалась: - У вас есть место, где мой спутник смог бы умыться и привести себя в порядок?
- Конечно есть, ваша милость! - затараторил портной. - Не извольте беспокоиться!
- Тогда проводите его, пожалуйста…
… Кром вернулся ко мне минут через двадцать. Умытый, с мокрыми волосами и во влажной одежде. Придирчиво осмотрев его еще раз, я убедилась, что на нем не осталось ни капельки чужой крови, и вспомнила про стоимость заказанного платья.
Услышав названную мною сумму, Кром нисколько не удивился - молча снял с плеча котомку, достал из нее семь полновесных золотых монет и аккуратно положил на прилавок.
Зато удивился мэтр Лаун - видимо, ему еще не приходилось видеть черного, не только таскающего с собой такие деньги, но и расстающегося с ними настолько спокойно.
- Ваша милость, как я и обещал, платье будет готово завтра к полудню… - пересчитав деньги невесть который раз пообещал он. И сложился в поясном поклоне.
- Хорошо… - ответила я, повернулась к нему спиной и вышла в предупредительно распахнутую дверь…
… Кром пер по улице, как кабан по зарослям камыша - те, кто узнавал в нем Бездушного, разбегались сами, те, кто нет - разлетались в разные стороны. И присоединялись к хору тех, кто находил в себе мужество высказать свое отношение к Богу-Отступнику и его слугам.
Меченый не обращал на их шепот и проклятья никакого внимания. Видимо потому, что был занят: оберегал меня от столкновений, от изредка мелькающих в толпе резаков, предупреждал о неровностях дороги, лужах и кучках мусора и… одновременно слушал. Все то, что я несу: когда я рассказывала о фасоне заказанного платья, он - мужчина (!) - спрашивал, что значит то или иное слово. И, кажется, даже пытался представить. Когда я перечисляла выбранные ткани - интересовался их видом и цветом. А когда я посетовала на то, что так и не разглядела выбранные портным кружева - предложил вернуться.
Естественно, я отказалась: во-первых, за этот бесконечный день на насмотрелась на мэтра Лауна на год вперед, а во-вторых, меня мучил зверский голод.
В общем, услышав мой ответ, в котором о лавке портного не было ни слова, Кром виновато вздохнул, извинился за то, что по его вине я не ела целый день, и предложил зайти в ближайшую таверну…
… В черном зале 'Щуки' - заведения, первым попавшегося нам на пути - умопомрачительно пахло жареной рыбой и прогорклым маслом. Первое меня порадовало. Второе не задело. Совсем - я была слишком голодна, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
Публику, собравшуюся в зале, я тоже проигнорировала. Причем с легкостью - мрачные мужики с рожами самого что ни на есть бандитского вида, занимавшие почти все имеющиеся столы, смотрели на Крома, как кролики на волка. И очень старались не привлекать к себе его внимания.
В общем, уже минут через десять после того, как мы уселись за стол, мир вокруг меня сузился до тарелки с наваристой ухой и теплого взгляда сидящего передо мной Бездушного.
Теплого - мягко сказано: утонув в этом взгляде, я перестала слышать и многоголосый рев, и чавканье, и гулкие удары кружек о столы, перестала чувствовать запахи и изредка забывала про еду. Вкуса еды и напитков я тоже не ощущала - ела то, что подавали и что-то там пила.
Видимо, Кром пребывал в таком же состоянии, так как не сразу заметил, что это самое 'что-то' оказалось скарским - дешевым, кислым и не особенно крепким вином, кувшин которого, как потом оказалось, нам принесли вместо закончившейся медовухи. А когда заметил - было уже поздно: вино ударило мне в голову и развязало язык:
- Кро-о-ом?
- Да, ваша милость?
- Я хочу, чтобы ты мне улыбнулся…
Меченый вздрогнул, раздул ноздри, принюхался к содержимому своей кружки и заскрипел зубами.
- Ну что тебе, жалко, что ли? - я пододвинулась поближе и накрыла своей ладонью его. Конечно же, не всю, а только часть…
Он вздрогнул, посмотрел на меня совершенно безумным взглядом и… все-таки шевельнул уголками губ.
- Нет, не так! - воскликнула я. - Это разве улыбка?
Потом вцепилась в свою кружку, трижды ударила ею по столу, подзывая хозяина, и многообещающе улыбнулась:
- Расплатись: мы идем развлекаться…
… Командир патруля, на который мы наткнулись почти сразу после выхода из 'Щуки, оказался кладезем нужной информации: он с легкостью перечислил все места, где можно поразвлечься, довольно подробно объяснил, как к ним добраться, а потом взял и отказался брать у меня деньги.
Я сначала обиделась, потом подумала и… протянула ему руку для поцелуя:
- Приятно знать, что в Вейнаре не перевелись настоящие мужчины…
Стражник поблагодарил меня за комплимент, а руку не заметил! Или заметил - но не захотел ее целовать!
Подождав несколько мгновений, я возмущенно фыркнула, схватила Крома за большой палец и поволокла направо - в сторону площади Семи Ветров, на которой, по словам вояки, давала представление труппа маэстро Квентина Рыжего…
… Волочь удавалось недолго - буквально через пару минут под ногами начало мешаться такое количество желающих полюбоваться на представление, что мне пришлось уступить место первопроходца Меченому. А самой спрятаться за его широченной спиной.
Он послушно двинулся вперед. И, с легкостью растолкав толпу из мужиков, женщин и детей, нещадно пихающих друг друга локтями, довольно быстро вытолкнул меня к высоченному помосту, по которому, грозно потрясая трехведерными кулачищами, носился обнаженный по пояс здоровяк.
- Ну что, еще желающие есть? - ехидно улыбаясь, поинтересовался разодетый, как придворный шут парнишка, белкой взлетевший на один из высоченных шестов, непонятно для чего примотанных ко всем четырем углам помоста.
Желающих почему-то не нашлось.
- Молчат… - свесившись вниз, к здоровяку, грустно сказал парнишка. - Видимо, ты для них слишком грозен…
Тот переступил через бессознательное тело, валяющееся в центре помоста, снова вскинул руки над головой и зарычал:
- Эй, аверонцы! Хватит прятаться за женские юбки! Бой душа в душу до первой крови - это еще не смерть!
- Да нет, не пойдут… - сокрушенно вздохнул парнишка: - В Авероне живут одни бабы. Ну, если не считать того, кого ты уже победил…
Я обиделась: не знаю, как аверонцы, а Кром бабой не был. И ни за какие юбки не прятался. Поэтому я не стала дожидаться, пока они закончат измываться над горожанами, а заорала в ответ:
- Мужчины есть. Например, вот этот, который стоит рядом со мной! Хотите, я его уговорю?
Парнишка мгновенно повернулся ко мне, поймал мой взгляд, направленный на Крома и побледнел.
Через мгновение на мой крик среагировал и здоровяк - грозно нахмурился, напряг мышцы, нарочито медленно повернул голову и… отшатнулся. Видимо, представил себе, чем может закончиться поединок 'душа в душу' со слугой Бога-Отступника.
- Слышь, парень! Беги за юбкой - твоему бойцу не за что прятаться… - выждав несколько мгновений, презрительно усмехнулась я. - А еще лучше - валите-ка оба куда подальше: пусть на помост выйдут те, кто может показать нам что-нибудь интересное…
Площадь содрогнулась от многоголосого хохота: здоровяк, вжав голову в плечи, в мгновение ока оказался на земле и скрылся в огромном возке, затянутом ярко-желтым полотном. А парнишка, кувыркнувшись в воздухе и приземлившись на помост, простер руки ошую и, перекрикивая толпу, заорал:
- Уважаемые жители Аверона! Радуйтесь: через пару десятков ударов сердца вы сможете лицезреть невиданное зрелище - бой человека и акрида!!!
Я попятилась: смотреть на поединок с хищником, яд которого, по слухам, мгновенно убивает самого могучего быка, находясь рядом с ничем не огражденным помостом, мне было страшновато. Увы, сплошная стена из зрителей за моей спиной даже не шелохнулась - они горели желанием увидеть смерть! И, в отличие от меня, пытались подобраться поближе!
- Пойдем отсюда… - дернув Крома за руку, взмолилась я. - А вдруг он бросится в толпу?
Меченый пожал плечами, поудобнее перехватил котомку, отодвинул в сторону парня с вытаращенными глазами и разинутым ртом и шагнул вперед.
Я вцепилась в его руку, скользнула следом и чуть не оглохла - за спиной раздался очередной душераздирающий крик:
- Трепещите!!! Вот он: гроза-а-а Караджийских лесо-о-ов, быстрый, как молния и ядовитый, как десять десятков алатских ораешей, а-а-акри-и-ид!!!
Оглянувшись, я непонимающе оглядела обнаженных по пояс мужиков, торопливо натягивающих на шесты что-то вроде рыболовных сетей, потом заметила небольшую клетку, возникшую в центре помоста, огненно-рыжее пятнышко внутри и… увидела свое прошлое - руку, проскальзывающую между частыми прутьями решетки, треугольные подушечки на лапках, белую шерсть между ними и обиженно выпяченную губу…
- А теперь встречайте того, кто быстрее акридов и опаснее, чем их смертоносные укусы-ы-ы!!! - донеслось до меня откуда-то издалека. - Укротитель ужаса Караджийских лесов, великий и могучий Эри-и-ик Обоеруки-и-ий!!!
- Кро-о-ом? - не отрывая взгляда от котобелки, выдохнула я. - Посмотри на помост…
Меченый остановился и обернулся.
- Этот зверек и есть акрид?
- Угу…
- Тот самый? Который хищник?
- Угу…
Я проглотила подступивший к горлу комок, вытерла о подол камзола вспотевшие ладони, вцепилась в нагрудник Меченого, встала на цыпочки и заглянула в его глаза:
- Мне надо с тобой поговорить! Очень-очень…