Как и все обитатели Купола, Реме Д'Обиссон время от времени наведывалась на Ротор. Это было необходимо – возвратиться домой, прикоснуться к корням, набраться новых сил.
Но на сей раз Д'Обиссон отправилась «наверх» – как говорили о путешествии с Эритро на Ротор – чуть раньше, чем было предусмотрено графиком. Дело в том, что ее вызвал комиссар Питт.
И теперь она сидела в его кабинете, опытным взглядом подмечая, как комиссар постарел за последние несколько лет. Конечно, ведь по работе ей незачем было часто видеться с ним.
Однако голос комиссара был по-прежнему сильным, взгляд – острым, движения – энергичными.
– Я получил ваш отчет о том, что произошло вне Купола, – начал Питт, – и одобряю осторожность, проявленную вами при анализе ситуации. Но теперь – не для протокола, между нами – скажите, что там случилось с Генарром? Комната заэкранирована, можете говорить без опаски.
– Боюсь, что мой отчет при всей его осторожности все-таки правдив и точен, – сухо ответила Д'Обиссон. – Мы не знаем, что произошло с командиром Генарром. Сканирование мозга выявило некоторые изменения – незначительные и ранее не замеченные нами. К счастью, они оказались обратимыми – все быстро пришло в норму.
– Но ведь что-то с ним все же случилось?
– Именно – что-то. В этом вся беда: мы так и не поняли, что это было.
– А не лихоманка ли это в какой-то новой форме?
– Ни одного из наблюдавшихся прежде симптомов нами не обнаружено.
– Но, когда лихоманка только начиналась, сканирование осуществлялось весьма примитивным способом. Раньше вы могли просто не заметить такие симптомы. К тому же это может быть новая форма лихоманки.
– Не исключено, однако ничто не свидетельствует об этом, да и Генарр, совершенно очевидно, находится в здравом уме.
– Точнее, вам кажется, что это так, но нельзя гарантировать, что приступ не повторится.
– У нас нет причины допускать возможность повторения.
Легкое нетерпение пробежало по лицу комиссара.
– Не спорьте со мной, Д'Обиссон. Вам прекрасно известно, что Генарр занимает весьма важный пост. Ситуация в Куполе постоянно внушает опасения: мы не знаем, когда может произойти рецидив лихоманки. Мы считали, что Генарр невосприимчив к ней – теперь в этом нет уверенности. Раз такое случилось, следует приготовиться к тому, что ему придется уйти.
– Решать вам, комиссар. Лично я считаю, что такой необходимости нет.
– Но, я надеюсь, вы внимательно следите за ним и учитываете подобную перспективу?
– Это входит в мои врачебные обязанности.
– Хорошо. Имейте в виду: если отставка Генарра состоится, то на его место я пока наметил вас.
– Меня? – Легкая радость промелькнула на ее лице и исчезла.
– А почему бы и нет? Все знают, я никогда не одобрял заселения Эритро. Я всегда считал, что люди должны быть мобильными и нельзя привязывать себя к большой планете. С другой стороны, она нужна нам как богатый источник ресурсов – как. Луна в нашей Солнечной системе. Но что делать, если угроза лихоманки постоянно висит над нашей головой?
– Проблема, комиссар.
– Значит, необходимо решить эту проблему. А мы ведь так и не справились с болезнью. Лихоманка утихла сама собой, и мы примирились с этим – хотя последний случай явно свидетельствует, что опасность не миновала. Схватил Генарр лихоманку или не схватил, что-то с ним все-таки произошло, и я хочу, чтобы этот вопрос был прояснен в первую очередь. Кому как не вам возглавить работы?
– Охотно возьму на себя всю ответственность. Мне ведь придется в этом случае делать лишь то, что я и так стараюсь делать, – но уже обладая большей властью. Но я не уверена, что мне следует принимать на себя обязанности командира Купола.
– Как вы уже сказали, решать мне. Полагаю, что вы не откажетесь от назначения, если вам предложат?
– Нет, комиссар, это большая честь.
– Не сомневаюсь, – сухо сказал Питт. – А что там случилось с девушкой?
Внезапное изменение темы разговора застигло Д'Обиссон врасплох. Дрогнувшим голосом она переспросила:
– С какой девушкой?
– Той, что выходила из Купола с Генарром и сняла защитный комбинезон.
– Марленой Фишер?
– Да, так ее зовут. Что с ней случилось?
Д'Обиссон помедлила.
– Ничего особенного, комиссар.
– Так написано в отчете. Но я вновь спрашиваю: действительно ничего?
– Ничего такого, что можно было бы обнаружить сканированием мозга или любым другим способом.
– Вы хотите сказать, что Генарр в комбинезоне упал как подкошенный, а девица, эта Марлена Фишер, и ухом не повела?
Д'Обиссон пожала плечами.
– Насколько мне известно, с ней действительно ничего не произошло.
– Вам это не кажется странным?
– Она странная девушка, ее сканирование…
– Я знаю, что показывает сканирование. Мне известно и то, что она одарена необычными способностями. Вы этого не замечали?
– Случалось, конечно.
– И как она вам показалась? Вам не кажется, что она умеет читать мысли?
– Нет, комиссар. Такого не бывает. Вся эта телепатия – пустые выдумки. Уж лучше бы она читала мысли. Это не так опасно – за мыслями можно следить.
– А что же вам кажется в ней опасным?
– Она явно читает по движениям тела, а за ними не углядишь. Каждый жест что-нибудь да выдает, – огорченно закончила она, что не скрылось от проницательного Питта.
– Вы успели столкнуться с этими проявлениями ее способностей? – поинтересовался он.
– Куда денешься, – мрачно буркнула Д'Обиссон. – С ней даже рядом нельзя стоять, чтобы она чего-нибудь не высмотрела.
– И что же с вами случилось?
– Ничего особенного, просто досадно. – Д'Обиссон покраснела и поджала губы, так что Питту показалось, что больше она ничего не скажет. Но она прошептала: – После того как я обследовала командира Купола, Марлена поинтересовалась, как у него дела. Я сказала, что ничего серьезного не обнаружила и считаю, что Генарр полностью оправится. А она спросила: «Почему это вас расстраивает?» Я с недоумением переспросила: «Расстраивает? Я рада!» Но она сказала; «Вы разочарованы, это очевидно. Вам не терпится». Так я впервые столкнулась с ее штучками, хотя уже слыхала о них. Мне оставалось только возмутиться; «Почему мне не терпится? О чем ты?» Она скорбно взглянула на меня своими огромными, темными, вечно бегающими глазами и ответила: «Дело в дяде Сивере…»
Питт перебил Рене:
– Дядя Сивер? Разве они родственники?
– Нет, я думаю, что это просто знак симпатии. Она сказала тогда: «Все дело в дяде Сивере, и, по-моему, вы метите на его место». – Тут я повернулась и ушла.
– А что вы почувствовали, услышав такое? – спросил Питт.
– Как что? Рассердилась, конечно!
– Потому что она сказала неправду? Или же наоборот – оказалась права?
– Ну, если хотите…
– Нет-нет, не надо вилять, доктор. Она ошиблась или была права? Вы действительно обнаружили разочарование, поняв, что Генарр здоров, так что девчонка смогла это заметить, или она все просто придумала?
Д'Обиссон ответила с явной неохотой:
– Она действительно подметила кое-что. – Врач с негодованием взглянула на Питта. – Я всего лишь человек и, как все, подвластна чувствам. Вы сами сейчас сказали, что я могу надеяться на этот пост, следовательно, я подхожу для него.
– Значит, она не ошиблась… – без малейших признаков усмешки произнес Питт. – А теперь давайте подумаем: эта девушка – особенная, странная девушка, о чем свидетельствует и ее поведение, и сканирование мозга… Даже лихоманка ее не берет. А что если ее устойчивость к лихоманке определяется строением мозга? Разве она не может послужить нам средством для изучения лихоманки?
– Не знаю. Впрочем – сомневаюсь.
– Может, попробовать?
– Быть может – но как?
– Пусть она как можно чаще бывает на поверхности Эритро, – невозмутимо ответил Питт.
Д'Обиссон задумалась.
– Дело в том, что она сама к этому стремится и командир Генарр ее поддерживает.
– Вот и отлично. А вы обеспечьте им медицинскую поддержку.
– Понимаю. А если девушка схватит лихоманку?
– Не следует забывать, что решение всей проблемы гораздо важнее, чем здоровье индивида. Нам завоевывать этот мир, и необходимо быть готовыми к вынужденным потерям.
– Ну а если Марлена погибнет, но так и не поможет нам понять или победить лихоманку?
– И все-таки следует рискнуть, – ответил Питт. – В конце концов, с ней может ничего не случиться, и тогда, тщательно выяснив все причины, мы сумеем справиться с болезнью. Пусть будет так. Нельзя выигрывать без потерь.
Только потом, когда Д'Обиссон отправилась в свою квартиру на Роторе, железная решимость Питта ослабла, и он понял, что стал кровным врагом Марлены Фишер. Но победа будет истинной, только если Марлена погибнет, а причины лихоманки останутся неизвестными. Тогда он избавится и от странной девицы, и от никчемной планеты, на которой со временем может появиться население – неповоротливое и бестолковое, – как на Земле.
Они сидели под Куполом втроем. Сивер Генарр наблюдал, Эугения Инсигна тревожилась, а Марлене Фишер не терпелось.
– Помни, Марлена, – внушала Инсигна, – нельзя смотреть на Немезиду. Я знаю, тебе говорили про инфракрасный свет, но кроме того время от времени на ее поверхности происходят взрывы, и она вспыхивает белым огнем. Вспышка длится минуту-другую, но этого вполне хватит, чтобы обжечь сетчатку, а заранее не угадаешь, когда это может случиться.
– Значит, астрономы не умеют предсказывать вспышки? – поинтересовался Генарр.
– Пока нет. В природе многое подчиняется случаю. Мы еще не знаем законов турбулентности в звездах, некоторые из нас полагают, что люди вообще не сумеют разобраться в них – слишком они сложны.
– Интересно, – произнес Генарр.
– Но мы должны быть благодарны Немезиде за эти вспышки. Как-никак, а все же целых три процента энергии, которую Эритро получает от Немезиды.
– Не слишком-то много…
– Уж сколько есть. Но без этого Эритро оледенела бы и здесь было бы труднее жить. Но Ротору вспышки мешают – приходится быстро реагировать на изменение освещенности, немедленно включать защитные поля.
Марлена слушала и то и дело переводила взгляд с одного на другого и наконец не выдержала:
– Ну сколько вы еще будете вот так разговаривать? Вам нужно, чтобы я здесь сидела? Я же вижу.
– А куда ты там пойдешь? – поспешно спросила Инсигна.
– Погуляю. Схожу к речке, то есть к ручью.
– Зачем?
– Интересно. Течет вода, течет под открытым небом. Непонятно, где начинается, неизвестно, где кончается, и нигде не видно насосов, которые перекачивали бы ее обратно,
– На самом деле, – начала объяснять Инсигна, – это происходит в результате воздействия тепла Немезиды…
– Я не об этом. Я хочу сказать, что ручей не сделан людьми. Просто хочется постоять у воды, посмотреть на нее.
– Только не пей, – приказала Инсигна.
– И не собираюсь. Неужели я час без питья не обойдусь? Если захочется есть-пить – или еще чего-нибудь – сразу вернусь. И не надо как всегда устраивать столько шума из ничего.
– Тебе, наверное, уже хотелось бы нарушить установленный порядок в Куполе? – улыбнулся Генарр.
– Конечно. Любому бы хотелось.
Улыбка Генарра стала еще шире.
– Знаешь что, Эугения, я успел убедиться, что жизнь на поселениях переделывает людей. Теперь мы уже не представляем себе, как можно жить вне замкнутых циклов. А на Земле, ты знаешь, люди привыкли все выбрасывать; дескать, любые отбросы переработаются естественным путем, но, увы, иногда этого не случается.
– Генарр, ты мечтатель. Необходимость заставляет людей научиться хорошим манерам, но исчезнет необходимость, – и все вернется на круги своя. С горки ехать легче, чем в горку. Так гласит второй закон термодинамики, и, если людям суждено жить на Эритро, не сомневаюсь, человечество моментально загадит ее от полюса до полюса.
– Этого не произойдет, – возразила Марлена.
– Почему же, дорогая? – вежливо осведомился Генарр.
– Не произойдет, потому что не произойдет, – нетерпеливо ответила Марлена, – Ну теперь я могу, наконец, идти?
Генарр взглянул на Инсигну.
– Что ж, Эугения, пусть идет. Ее же не удержишь. Кстати, рад тебе сообщить, что недавно с Ротора вернулась Рене Д'Обиссон и проверила результаты ее сканирования, начиная с первого. Она утверждает, что параметры мозга Марлены устойчивы настолько, что на Эритро ей ничто не сможет причинить вред.
Эти слова услышала Марлена, уже было собравшаяся уходить.
– Да, дядя Сивер, чуть не забыла. Будь поосторожнее с доктором Д'Обиссон.
– Почему? Она – великолепный нейропсихолог.
– Я не об этом. Когда после нашей прогулки вам было плохо, она обрадовалась, а когда вы пришли в себя – огорчилась.
– Откуда ты знаешь? – привычно спросила Инсигна.
– Знаю.
– Не понимаю. Сивер, ты ведь прекрасно ладил с Д'Обиссон.
– Конечно. И до сих пор лажу. И мы ни разу не ссорились. Но если Марлена говорит…
– А не может ли твоя Марлена ошибаться?
– Я не ошиблась, – проговорила Марлена.
– Не сомневаюсь в этом. – Сивер обратился к Инсигне: – Доктор Д'Обиссон – женщина честолюбивая. И случись что со мной, именно она станет моим преемником. Д'Обиссон много времени провела на Эритро, только ей по плечу справиться с лихоманкой, если та вновь появится. И что самое главное – она старше меня, и времени у нее еще меньше. Так что не могу винить Д'Обиссон, если при виде меня больного сердце у нее вдруг екнуло. Не исключено, что она сама не подозревала об этом.
– Нет, она знает, – многозначительно сказала Марлена. – Все знает. Последите за ней, дядя Сивер. – Хорошо. Ты готова?
– Конечно,
– Тогда пошли в шлюз. Эугения, иди сюда и постарайся не мучиться так откровенно.
Так впервые Марлена выходила на поверхность Эритро одна, без защитной одежды. Было это по земному стандартному времени в 9.20 пополудни 15 января 2237 года. А по-эритрийски – ближе к полудню.