Соседская Надька учит уроки, догадался Володя.
- Дважды шесть - двенадцать...
Володя приподнял голову, голос бубнил:
- Дважды семь - четырнадцать...
Стукнула дверь, пришла Лариса, Надина мать, видимо, из магазина.
- Учишь таблицу? - спросила у дочки.
- Учу.
- Учи вслух!
Как будто она не вслух, подумал Володя. Из-за стену доносилось:
- Трижды один - три, трижда два - шесть...
К этому прибавился голос Ларисы:
- Пачка кофе - сорок девять копеек. Килограмм сахару - семьдесят восемь. Килограмм масла - три восемьдесят. Всего пять рублей семь копеек. Брала с собой шесть рублей. Сдача - восемьдесят три копейки. Где десять копеек?
Одновременно с этим подсчетом Володя слышал:
- Трижды семь - двадцать один, трижды восемь двадцать четыре...
- Где десять копеек?
Чего они так орут? Володя хотел постучать в стену. Неудобно, однако.
- Четырежды один - четыре, четырежды два - восемь...
Под таблицу умножения Володя заснул.
Гармонь певучая
Меня замучила...
- Тьфу!.. - Володя встал с бревен, прошел по берегу, сел на камень.
Но и тут слышалось:
В заволжской стороне
Покоя нету мне...
Узнал о своем несчастье, а может быть счастье, Володя, когда приехала Тамара.
Проспал он глубоким, но болезненным сном, наверное, часов пять. Проснулся от стука в сенцах.
- Дома... - послышался голос Тамары.
Она шумела веником, стряхивала с валенок снег.
- Ружье-то... - сказала она. - Так и стоит в углу, как метла. Поставил и бросил. Охотник...
Вошла в комнату, зажгла свет.
- Дрыхнет... - увидела мужа на софе в кухне. - Шапка на полу, полушубок тоже... Никак не приучишь... Выпил? - подошла к Володе. - А может, умаялся. Ладно, пусть спит...
Володя чуть приоткрыл глаза, стал следить за женой. Голова болела, но не сильно.
Тамара налила супу, нарезала хлеба, села к столу. Стала есть. В то же время она разговаривала сама с собой:
- Эти поездки - провались они пропадом. На попутных машинах истреплешь одежду, измажешь всю... А что толку, что съездила? Даже магазин оказался закрытым - переучет.
При этом Тамара жевала, прихлебывала. Ела с аппетитом, что называется, в полный рот.
- В ателье индпошива ничего. Ничегошеньки. Серость...
Володя открыл глаза пошире: как она может есть и разговаривать? Да еще так громко. В конце концов ведь он спит. Могла бы потише...
Тамара ела: откусывала хлеб, работала ложкой.
- Ларисе везет, - говорила она при этом. - У Ларисы что ни платье картина.
Губы у Тамары не шевелились. И все же с набитым ртом она разговаривала:
- Блат имеет бригадир - вот у нее и все есть. А у моего Вовки никакого блата...
- Тамара? - сказал Володя, приподнялся на локте.
- Проснулся, - сказала Тамара с набитым ртом. - Доброе утро?
- Томка!..
- Ты чего? - спросила Тамара и перестала есть. - Вроде не пьяный... - тут же сказала она, но губы у нее не шевельнулись.
- Тамара... - уже со страхом сказал Володя.
Тамара бросила ложку.
- На тебе лица нет! - сказала обыкновенным голосом. И с закрытым ртом: Что с Володькой?..
- Выйди из кухни, - сказал Володя.