Здесь не на что смотреть. Палец-то пустой. К тому же, стареющий. Год назад, Павел думал, что на нём появится обручальное кольцо. Год назад у него была совсем другая жизнь. Другие цели, другой взгляд на будущее. Всё как-то быстро поменялось. Сложно было заметить, как рассыпается мозаика. В руках горстка пыли. «Вот оно» — сказали сверху — «Твоё достижение». И Павел смотрит на пустые пальцы в пыли…
Загорелся зелёный. Павел нажал на педаль газа и ему осталось ехать каких-то пять минут. «Поверните направо» — сказал навигатор с опозданием. Павел и сам отлично знал, куда ехать. Он не забудет эту забегаловку никогда. Именно там они познакомились с Олей. И именно там, сегодня, Павел надеется, они помирятся. Может ли она всё ещё злиться на него? Как в ту ночь, когда она уходила. Когда стояла с сумками у двери.
— Я думала успею собраться, пока тебя нет, — огорчённо сказала Оля, увидев на входе Павла.
— Ты уходишь, даже не поговорив? Мы можем всё исправить.
Она в очередной раз вздохнула и опустила сумки на пол.
— Можем ли? Паша, я люблю тебя, но наши отношения держатся на страхе остаться одному. Я пью таблетки, а ты врёшь мне и себе, что не врёшь. Если не сейчас уходить, то когда?
— Я не хочу сдаваться.
— А я хочу.
Павел знал, что нужно было сказать. Тогда знал и сейчас тоже. «Я брошу работу, ради тебя». Вот и всё. Простые слова, но такие невыполнимые. И он сам не знал почему. Какое у него было оправдания подвергать себя опасности, рисковать жизнью и смотреть как его «будущая невеста» угасает, пожирая пилюли? Он оставался ради Антона? Прикрывал его? Может, это был выбор? Друг или девушка? Или всё было намного проще: Павел не любил компромиссы? Почему он не мог дать себе точного ответа?
Решая невозможную задачу у себя, в голове, Павел смог оставить шестерёнки мышления, когда увидел чёрно-белую палочку в руках пухленького сотрудник ДПС. И сколько ни надейся, что он не поднимает её перед тобой, у вселенной всегда свои планы.
— Старший инспектор Иван Рогозин, документы, пожалуйста.
Павел сунул руку в бардачок и достал, что просили. Иван чуть отошёл от двери и медленно листал документы. Слишком медленно.
Прозвенел телефон. Павлу пришло сообщение — «я подошла, ты где?»
— Пройдёмте в машину, — к всеобщему несчастью, сказал Иван.
— Что-то не так с моими документами?
— Пройдёмте.
Павел затряс ногой, у него не было на это времени. Он хотел к Оле. Увидеть её лицо, улыбку, глаза.
— Послушайте, меня ждёт человек и мне очень нужно попасть на эту встречу. Если хотите выписать мне штраф, я даже не буду спорить, но давайте побыстрее.
— Побыстрее не получится, — холодно ответил Иван.
— Почему? — Павел схватил ногу, останавливая дрожь.
— Я вам всё объясню, пройдёмте.
— Нет.
— Сопротивление сотруднику…
— Послушайте! Я еду к своей невесте, с которой не общался целый год. Я выбивал эту встречу всё это время. Если она уйдёт, так меня не дождавшись, я всё потеряю. Слышите? Всё!
Иван Рогозин вздохнул. Посмотрел на восходящее солнце и вспомнил свою жену. Затем, посмотрел на исчезающий отпечаток кольца на пальце.
— Секунду.
Он отошёл в сторону и достал телефон.
Павел прислушался, опуская окошко до конца.
— Можем как-то ускорить процесс? Как долго вам ехать? Нет, он торопится сильно. Я знаю в чём заключается моя работа. Понял.
Иван вернулся.
— Скажите ей, вашей невесте, что вас остановил сотрудник ДПС и вы будете через полчаса.
— Ей на работу через полчаса. Боюсь, ничего поделать я не смогу.
— Я тоже.
— Вы не можете держать меня без объяснения причин.
Павел взял телефон в руки:
— Если я начну снимать.
Иван тут же схватил телефон Павла. Но не выдернул, лишь держал под контролем, и с грустью в голосе сообщил:
— Мы можем пойти этой дорогой, — усталый взгляд и уже с утра, добавлял гротескность картине, — но правда в том, что, мне приказали задержать вас на полчаса. Так легко от меня вы не отделаетесь. Может, обойдёмся без сцен? Вы позвоните своей невесте и перенесёте встречу?
Павел опустил голову на руль, а Иван отпустил телефон.
— Может ли быть она моей невестой, если не сказала «да»?
Иван машинально взглянул на пустой палец руки. Нет, не может.
— Что значит тебе задержали без объяснения причин? — впервые за год, Павел услышал голос Оли, — он вообще ничего не сказал?
— Меня не то чтобы задержали, скорее попросили подождать.
— Чего?
— Не знаю.
После тишины, что длилась вечность, Оля спросила:
— Это может быть связано с твоей работой?
Худшего сценария и не придумать.
— Может быть…скорее всего, — сдался Павел.
— Обстоятельства говорят сами за себя.
— Можем перенести? На завтра?
— Я не знаю Паш, можем ли? Ты спроси у своей работы и перезвони.
Оля сбросила звонок.
— Ну что? — спросил Иван, когда Павел сел к нему в машину, — она согласилась перенести?
— Трубку бросила.
Иван снова посмотрел на пустой палец.
— Эх, столько лет прошло…
— Вы о чём?
А чем чёрт не шутит? Времени у них было полно…
Тридцать минут спустя.
— Я не знаю Паша, может, ей не хватало чего. Так они не скажут никогда. Ты просто смотришь, как изменяется их поведения. Как они скатываются с горки без тебя. Сколько ни кричи, громче, тише, они тебя слышат, но и кричать в ответ не станут, обратно подниматься не будут. Впереди их ждёт другая горка. А с твоей горки захочет скатиться кто-то другой. И ты её ждёшь.
Павел улыбнулся:
— Не я один, похоже, ночами не сплю, метафоры придумываю.
Иван успел лишь кивнуть, как открылась дверь и к ним в машину, на заднее сиденье, плюхнулась Лариса Ивановна. Её дыхание было слегка сбито, она торопилась уложиться в полчаса. В руке держала чёрную папку на молнии.
— Ваня, выйди пока, покури.
Он послушался. Павел с любопытством и раздражением повернул туловище в её сторону.
— Могли просто прийти ко мне в офис, если хотели поговорить.
— Поговорить? Нам не о чём с тобой разговаривать, — спокойно начала Лариса, расстёгивая папку, — более того, этого разговора, тоже не было. Я приехала к Ване, проверить, как идёт служба. Посидела в машине и уехала к себе в комитет, — она положила кипу документов Павлу на колени, затем посмотрела ему в глаза, — ты и твой друг поможете мне поймать одну паскуду. И сделаете это неофициально. Всю информацию, что ты возьмёшь из этих документов, ты получил не от меня. Не знаю как, домовые вам напели, мне плевать. Читай.
Лариса Ивановна вышла из машины и подошла к Ивану. Они стали делать вид, что общаются и смеются. Может, и вправду общались, и смеялись. Следователи в глазах Павла были похожи на шпионов, секретных агентов. Всегда на шаг впереди.
Но не будем отвлекаться. Павел опустил голову и стал рассматривать кипу бумаг. И началось всё печально. Убрав сверху несколько почти пустых листков, ему на глаза попались фотографии мёртвых, изуродованных людей. Мужчины с раскрытыми черепами, с выдавленными глазами, сломанными руками и ногами. Все фото были сделаны в переулках, под заброшенными мостами или за гаражами. Места, где обычным людям делать нечего.
Чьих это рук дело? Павел отодвинул фотографии и вчитался в первый документ с абзацами. Они описывали характер травм, от чего именно умер тот или иной индивид. И каждый патологоанатом утверждал, что для нанесения ран требуется недюжинная сила. Следующие листки сообщали об отсутствии свидетелей на месте преступления. Хоть следы почти всегда указывали на наличие ещё одного человека.
Обычная картина преступление состояла из группы людей, которая что-то делала под мостом или в переулке. Скорее всего, они кого-то избивали или насиловали. И именно тогда появляется ещё один человек, тот, кто ломал кости, кто выдавливал глаза, кто бросал палки, да с такой силой, что сминались черепа.
Закономерность: преступник выискивал банду, что вот-вот убьёт кого-то, и останавливал их, тем же способом. С жестокостью присущему разъярённому зверю.
У следователей были подозрения, что свидетели есть, но они не обращаются в полицию. Эти свидетели и были жертвами бандитов, чьими мозгами раскрашены стены переулков. Эти свидетели намеренно не вылазят на поверхность, тем самым защищая своего спасителя. Они считают его героем, даже несмотря на все ужасы увиденные ими той ночью.
Поиски по видеокамерам тоже не дали ничего полезного. На это у следственного комитета были две версии. Линчеватель либо передвигается по крышам, либо по канализации. Ни одну из теорий доказать не удаётся.
Прошло четыре месяца с первых убийств и теперь на счету у линчевателя двадцать пять жертв. Никаких официальных свидетелей, никаких продвижений по установлению личности линчевателя. Он как ночной туман, как иголка в стоге сена.
Павел убрал документы на соседнее сиденье. Протёр глаза и открыл дверь машины. Только попытался вылезть, как Лариса Ивановна замахала руками показывая мол «оставайся в машине». Сама же оббежала с другой стороны и села к нему, отодвигаю разбросанные бумаги.
— Нас не должны увидеть вместе на улице, — сказала она.
— Кто может за нами следить?
— Кто угодно. Ну, что скажешь по поводу дела?
— Я не понимаю, что вы от меня хотите. Поймать убийцу?
— Не просто убийцу. В этом говнюке явно есть что-то от самого дьявола. Он испаряется в ночи словно потухший фонарный столб. Его физическая сила поражает воображение. Здесь попахивает нечистой силой.
Павел не хотел брать это дело и благодарил судьбу, что Лариса Ивановна решила поговорить именно с ним, а не с Антоном.
— Мы не возьмёмся за это дело, и у меня есть уйма причин. Во-первых, это чертовски опасно, убийца с суперсилой, мне продолжать?
— Вы брались за дело с пауками.
— Мы не знали, что там буду пауки. Это другое. Во-вторых, как мы его собираемся искать, если вы не смогли его найти, с помощью всей вашей исполнительной власти? У нас нет кроличьей лапки или волшебной палочки. Если вы не нашли, то и мы подавно.
Лариса Ивановна кивнула.
— А в-третьих, будет?
— Могу сказать, что вся эта секретность уверенности тоже не добавляет.
— Значит, не возьмётесь?
Павел уверенно ответил:
— Нет.
— Хотела я по-хорошему, жаль, нужно всегда прибегать к плохому.
Лариса Ивановна опустила руку во внутренний карман и достала оттуда сложенный лист А4, протянула Павлу.
— Вот, посмотри.
Павел раскрыл бумагу.
— Что это?
— Это список статей административного и уголовного кодекса, по которым вас можно привлечь к ответственности.
Павел сглотнул.
— Это много.
— И уголовных там больше, если ты заметишь. Хранение оружия, мошенничество, введение в заблуждение, обман потребителя и так далее. Конечно же, часть я прямо-таки скажем, натягиваю на вас, но пару слов с прокурором, с судьёй и я думаю, они встанут на мою сторону.
— Шантаж значит?
— Сделка. Вы помогаете мне, я помогаю вам.
— Чем же? Бездействием?
— В том числе. А ещё, если вам что-то понадобится, вы сможете обратиться ко мне. С чем-то легальным, разумеется. Я по старой дружбе помогу.
— Дружба не начинается с шантажа.
— У взрослых людей, начинается.
Лариса Ивановна протянула руку:
— Найдите мне этого линчевателя, узнайте, как и какой силой он обладает. Тем самым мы поможем друг другу. по рукам?
Павел не спешил протягивать руку.
— А к чему такая секретность?
— Я уверена, что моё начальство не одобрит такой подход. К тому же, показывая эти документы, я подвергаюсь опасности штрафа и увольнения с органов. Пожимайте мне руку, и мы разойдемся.
— Вы не оставляете мне выбора.
Их руки соприкоснулись. Павел почувствовал сухость её кисти и крепкую, будто мужскую хватку. Какую никто не захочет почувствовать у себя на шее.
Лариса Ивановна начала собирать бумаги и складывать в чёрную папку.
— В деревне, вы нам сказали, что не будете мешать. Сказали продолжать заниматься, чем занимаемся, спасать людей, охотиться на нечисть. А сейчас, грозитесь закрыть нас? Что изменилось?
— Вот вам нечисть, — Лариса Ивановна показательно приподняла папку, — охотьтесь на здоровье. И людей спасёте. А если откажетесь, я со спокойной совестью прикрою вашу калитку, ведь буду знать, что вы перестали охотиться на нечисть и вас интересует только деньги алкашей, коих докучают домовые.