— Сэр Томас Лесо, сир? — лорд Дарси заметно оживился. — Тауматург-теоретик?
— Он самый, милорд.
Король улыбнулся чуть детской улыбкой человека, удачно приготовившего неожиданный сюрприз.
— Член братства Альбиона — и мой агент.
— Великолепно, сир.
В улыбке лорда Дарси чувствовался мастер, по достоинству оценивающий работу другого мастера.
— И тот, и другой — люди с весьма высокой научной репутацией, а значит — вне всяких подозрений.
— Вполне с вами согласен. У вас есть еще вопросы, милорд?
— Нет. Но у меня есть просьба, сир. Ведь сэр Томас, насколько мне известно, не является волшебником-практиком...
— Верно. Чистый теоретик. Совершенствует нечто, чему дал название «теория субъективной конгруэнтности», — что бы это ни значило. Работает с символогией субъективной алгебры, а проверку своих теорий оставляет другим.
Лорд Дарси кивнул.
— Совершенно верно, сир. Его трудно назвать опытным следственным волшебником. Поэтому я хотел бы получить помощь мастера Шона О’Лохлейна, мы с ним хорошо сработались. Сейчас он в Руане. Можно передать ему мою просьбу приехать в Кентербери?
Улыбка Его Величества стала еще шире.
— Счастлив сообщить вам, что я заранее предвидел такую просьбу. И уже позвонил в Дувр. Доверенный агент отправился в Кале специальным судном.
Оттуда он свяжется по телесону с Руаном, а судно подождет мастера Шона и вернется в Дувр уже с ним. Из Дувра он доберется до Кентербери поездом. Погода сейчас хорошая, уже завтра он будет на месте.
— Сир, — в голосе лорда Дарси звучало неподдельное восхищение, — пока Императорская корона возлежит на такой голове, как ваша, Империи нечего опасаться.
— Изящно сказано, милорд. Мы благодарим вас.
Его Величество поднялся; следом за ним и лорд Дарси. Переход на царственное «мы» показал, что теперь они беседуют не как равный с равным, а как монарх с подданным.
— Мы даем вам карт-бланш, милорд, однако не должно быть никаких контактов с нами, кроме случаев, когда это окажется абсолютно необходимым.
После окончания дела мы желаем получить подробный доклад — предназначенный исключительно для наших глаз. Все, что вам потребуется, вы сможете получить через его высокопреосвященство архиепископа.
— Хорошо, Ваше Величество.
— Мы разрешаем вам удалиться, лорд Дарси.
— С разрешения Вашего Величества.
Лорд Дарси снова припал на одно колено. К тому времени, как он поднялся, король уже повернулся к нему спиной и смотрел в окно — вследствие чего у лорда Дарси не было необходимости удаляться из комнаты пятясь.
Повернувшись, лорд Дарси направился к двери. В тот момент, когда рука его коснулась ручки, снова раздался голос короля.
— И еще, лорд Дарси.
Лорд Дарси оглянулся, но король по-прежнему стоял к нему спиной.
— Сир?
— Берегите себя. Я бы не хотел, чтобы вас убили. Такие люди мне нужны.
— Да, сир.
— Удачи, Дарси.
— Благодарю вас, сир.
Лорд Дарси открыл дверь и вышел, оставив короля один на один с его мыслями.
До лорда Дарси смутно донесся колокольный звон. «Бом-м-м. Бом-м-м. Бом-м-м». Затем пауза. За краткую эту паузу сон успел снова охватить его, однако прозвучало еще три удара. На этот раз лорд Дарси был немного ближе к тому, чтобы проснуться, но следующей паузы почти хватило ему, чтобы вернуться к блаженному забвению. После третьего повтора трех ударов колокола он наконец осознал, что звонит Ангелус. Значит, сейчас шесть утра; таким образом, он проспал ровно пять часов. Пока звучали заключительные девять ударов, лорд Дарси успел быстро пробормотать молитву, перекреститься и закрыть глаза с твердым намерением уснуть и спать до девяти.
И, конечно же, не смог уснуть.
«В конце концов привыкаешь к чему угодно, — думал он с естественной спросонья сварливостью, — даже к этим оглушительным колоколам». Огромный бронзовый монстр колокольни Кентерберийского кафедрального собора находился не более чем в сотне ярдов по прямой; от его звона дрожали стены.
Лорд Дарси выпростал голову из-под подушек, сел на постели, оглядел незнакомую ему, но вполне приятную спальню, предоставленную в его распоряжение его высокопреосвященством архиепископом, а затем посмотрел в окно. Ну, хоть погода обещает быть приличной.
Откинув одеяло, лорд Дарси опустил ноги на пол, сунул их в шлепанцы, а затем дернул шнур звонка. Он как раз завязывал пояс шелкового ярко-алого халата с вышитыми золотыми драконами, когда вошел совсем юный монашек.
— Да, милорд?
— Только кружку кофе и малость сливок к нему, брат.
— Да, милорд, — ответил послушник.
К тому времени, как лорд Дарси принял душ и побрился, кофе уже ждал его; рядом со столиком терпеливо стоял все тот же юноша — как принято у бенедиктинцев.
— Что-нибудь еще, милорд?
— Нет, брат, это все. Спасибо.
— Рад услужить, милорд.
Послушник мгновенно удалился.
Вот этим-то и хорошо послушничество у бенедиктинцев, лениво размышлял лорд Дарси. Молодого человека из низших классов оно учит вести себя по-джентльменски, а благородного научает смирению. Невозможно определить, кто этот юноша, что приходил, — сын мелкого фермера или младший отпрыск аристократического рода. Не сумей он научиться этому — ему бы не достичь даже нынешнего своего положения.
Лорд Дарси сел и задумался, прихлебывая кофе. Пока что информации совсем мало. У его высокопреосвященства архиепископа, высокого, ширококостного пожилого человека с впечатляющей гривой седых волос и благожелательным выражением свежего, румяного лица информации той оказалось не больше, чем у короля. По телесону лорд Дарси связался с сэром Ангусом Макриди, главным следователем его лордства маркиза Эдинбургского.
Приезжал лорд Кембертон в Шотландию, совершенно верно, но только не в отпуск. Он не рассказывал сэру Ангусу, чем занят, но это какие-то следственные дела. Сэр Ангус обещал разузнать, что это были за дела.