Рассел МЭЛОНИ
НЕСОКРУШИМАЯ ЛОГИКА
Мистеру Бэйнбриджу было тридцать восемь, когда на его жизненном пути оказалась шестерка шимпанзе. Он был холостяком и жил в отдаленном районе Коннектикута, в большом комфортабельном старом доме с подъездной аллеей, оранжереей, теннисным кортом и хорошо подобранной библиотекой. У него была недвижимость в Нью-Йорке, обеспечивавшая ему надежный доход, которым мистер Бэйнбридж распоряжался столь рассудительно, что это ни у кого не вызывало нареканий. Каждый год, в конце апреля, он заново покрывал дерном теннисный корт, после чего кортом могли пользоваться все соседи; каждый месяц выписывал книг не меньше чем на семьдесят пять долларов; каждые три года, в ноябре, он менял свой старый "кадиллак" на новый; некрепкие и недорогие сигары мистер Бэйнбридж заказывал в Гаване по тысяче штук сразу; из-за международной напряженности он решил отказаться от поездки за границу, а деньги, предназначавшиеся для этой цели, по зрелом размышлении решил истратить на вина, которые, казалось, должны были все более расти в цене, если война еще продлится. В общем мистер Бэйнбридж сознательно и довольно успешно строил свою жизнь по образу и подобию жизни английского эсквайра конца XVIII века, джентльмена, интересовавшегося искусством и развитием науки и настолько уверенного в себе, что ему не было дела до тех, кто считал его эксцентричным.
У мистера Бэйнбриджа было много друзей в Нью-Йорке. Он приезжал туда каждый месяц, останавливался в своем клубе и присматривался ко всему. Иногда он звонил какой-нибудь приятельнице и приглашал ее в театр и потом в ночной клуб. Иногда встречался со школьными друзьями: они выпивали на радостях и ехали смотреть бокс. Время от времени мистер Бэйнбридж заглядывал и в картинные галереи, где выставлялись академические картины, и любил изредка сходить в концерт. В то же время ему нравились и вечеринки с коктейлями - светская болтовня и множество хорошеньких девушек, которые не знают, как убить остаток вечера. Именно на такой вечеринке Бэйнбридж впервые столкнулся с судьбой.
Как-то на коктейле у Хоби Пакарда, биржевого маклера, он услышал о проблеме шести шимпанзе.
Шел седьмой час. Те, кто собирался выпить бокал и уйти, уже ушли, а те, кто хотел остаться до конца, подкреплялись не очень свежими бутербродами и оживленно болтали. В одном углу устроились парни с радио и актеры. Там горячо обсуждали, какими методами можно обмануть сборщика налогов. В другом углу группа биржевых маклеров болтала о самом великом из них - Гогене. Малышка Марция Люптон сидела с каким-то молодым человеком и очень искрение говорила ему:
- Сказать вам, чего мне больше всего хотелось бы добиться в жизни? Я хотела бы стать самой собой.
И Бэйнбридж тихо улыбнулся, вспомнив времена, когда Марция то же самое говорила ему. Вдруг до его ушей донесся голос Бернарда Вейса, критика:
- Да, он написал один хороший роман. Это не удивительно. В конце концов, известно, что если усадить шесть шимпанзе за шесть пишущих машинок и они станут наобум колотить по клавишам, то через миллион лет они напишут все книги, которые имеются в Британском музее.
Мистер Бэйнбридж подошел к Вейсу, познакомился с его собеседником неким Ноблом.
- Что это вы тут говорили о миллионе шимпанзе, Вейс? - спросил он.
- Шести шимпанзе, - поправил Вейс. - Это известный математический пример. В школе всегда о нем говорят. Теория вероятностей. Шестерка шимпанзе, колотящих по клавишам, неизбежно должна напечатать все книги, когда-либо написанные людьми. Ведь на свете существует ограниченное количество сочетаний букв и цифр, и обезьяны рано или поздно воспроизведут все сочетания. Понятно? Конечно, они выдадут кучу чепухи, но при этом напечатают и книги. Все книги из библиотеки Британского музея.
Мистер Бэйнбридж наслаждался. Именно ради таких разговоров он и приезжал в Нью-Йорк.
- Ну, послушайте, - сказал он, только чтобы поддержать дурашливый разговор. - А что, если один из шимпанзе в конце концов точно воспроизведет какую-нибудь книгу, а последнюю фразу в ней не напечатает. Это в счет или нет?
- Я думаю - нет. Возможно, шимпанзе еще раз напишет эту книгу, только целиком, и вставит это предложение.
- Чепуха, - не выдержал Нобл.
- Может быть, и чепуха, но Джеймс Джинс верит в нее, - с раздражением сказал Вейс. - Джинс [Джеймс Джинс (1877-1946) - английский физик, астроном и математик, популяризатор науки] и Ланселот Хогбен [Ланселот Хогбен (род. в 1895 г.) - английский ученый - популяризатор, преподаватель естественной истории и биологии]. Я совсем недавно где-то прочел об этом.
Это произвело впечатление на мистера Бэйнбриджа. Он читал довольно много научно-популярной литературы - и Джинс, и Хогбен были в его библиотеке.
- Вот оно что, - пробормотал Бэйнбридж, оставив шутливый тон. - А любопытно, кто-нибудь ужо проверил это? Ну, я хочу сказать, пробовал кто-нибудь взять шесть обезьян, дать им по машинке и обеспечить неограниченным количеством бумаги?
Мистер Вейс бросил взгляд на пустой бокал в руках Бэйнбриджа и сухо сказал:
- Маловероятно...
Месяца два спустя, зимним вечером, Бэйнбридж сидел в своем кабинете с одним из друзей - Джеймсом Мэллардом, старшим преподавателем математики в Нью-Хейвенском университете. Явно нервничая, он наполнил свой стакан и обратился к Мэлларду:
- Я просил вас заехать ко мне, Мэллард... Вам брэнди? Сигару?.. Да, так я просил вас заехать в связи с некоторыми обстоятельствами. Если помните, я писал вам недавно и спрашивал ваше мнение об одной математической гипотезе.
- Конечно, - деловито подтвердил Мэллард. - Прекрасно помню. Шесть шимпанзе и Британский музей. Я ответил тогда, что это вполне популярная иллюстрация научного принципа, известного каждому школьнику, который изучал теорию вероятностей.
- Вот именно. Так видите ли, Мэллард, я решился... Мне было не так уж трудно, поскольку, что бы там, в Белом доме, ни придумывали, я еще в состоянии немного помогать каждый год Музею естественной истории, ну, и там, конечно, всегда рады оказать мне услугу... В конце концов, единственное, чем непосвященный может помочь развитию науки, - это скучным, но необходимым экспериментаторством... Короче говоря, я...
- Короче говоря, вы хотите сказать, что добыли шесть шимпанзе и засадили их за работу, чтобы посмотреть, напишут ли они в конце концов все книги Британского музея. Так?
- Именно так, - подтвердил Бэйнбридж. - До чего же вы сообразительны, Мэллард. Шестерка отличных молодых самцов в превосходном состоянии. Я им выстроил, ну, общежитие, что ли, во дворе за конюшней. Машинки стоят в оранжерее. Там много света и воздуха, а большую часть растений я велел вынести. Мистер Норт, владелец цирка, весьма любезно позволил мне нанять одного из своих лучших дрессировщиков. Право же, это было не так трудно.
Профессор Мэллард снисходительно улыбнулся.
- В конце концов, мне уже приходилось слышать нечто подобное, сказал он. - Мне помнится, что кто-то в каком-то университете заставил студентов кидать монетки, чтобы проверить, поровну ли выпадают орел и решка. Оказалось, что поровну.
Бэйнбридж как-то очень странно посмотрел на своего друга.
- Итак, вы верите, что любой из принципов теории вероятностей может быть подтвержден экспериментально.
- Конечно!
- Взгляните тогда лучше сами.
Мистер Бэйнбридж повел профессора Мэлларда вниз по лестнице, по коридору и через заброшенную музыкальную комнату - в обширную оранжерею. Середина помещения была очищена от растений, и там рядком стояло шесть специальных столов и на каждом - накрытая чехлом машинка. Слева от каждой машинки лежала аккуратная стопка желтоватой бумаги. Под каждым столом пустая корзина для бумаг. Стулья - жесткие, с пружинными спинками, того типа, который предпочитают опытные стенографистки. В одном углу висела большая гроздь спелых бананов, в другом стоял "грейт бэр" - прибор для охлаждения воды и подставка с бумажными стаканчиками. На импровизированной полке расположились в ряд шесть стопок отпечатанного текста, каждая около фута толщиной. Бэйнбридж не без усилия поднял одну из стопок и положил ее перед профессором Мэллардом.
- Результат деятельности шимпанзе А, которого мы зовем Биллом, сказал он просто.
"Оливер Твист", сочинение Чарлза Диккенса, - увидел профессор Мэллард. Он прочитал первую страницу рукописи. Потом вторую. Потом лихорадочно перелистал всю рукопись до конца.
- Вы хотите сказать, - спросил он, - что этот шимпанзе написал...
- Слово в слово и запятая в запятую, - ответил Бэйнбридж. - Янг, мой дворецкий, и я сверили ее с изданием, которое есть в моей библиотеке. Как только Билл кончил, он сразу начал печатать социологические труды итальянца Вильфредо Парето. Если он и дальше будет работать в таком темпе, к концу месяца закончит и это.
- И все шимпанзе... - с трудом произнес побледневший профессор Мэллард. - И все они...
- О да, все они пишут книги, которые, по моим расчетам, должны быть в Британском музее. Проза Джона Донна, кое-что из Анатоля Франса, Копан Дойль, Гален, избранные пьесы Сомерсета Моэма, Марсель Пруст, мемуары покойной Марри Румынской и еще монография какого-то доктора Вилея о болотных травах Мэна и Массачусетса. Я могу подвести итог, Мэллард: с тех пор как четыре недели назад я начал этот эксперимент, ни один из шимпанзе не испортил буквально ни одного листа бумаги.
Профессор Мэллард выпрямился, стер пот со лба и глотнул воздух.
- Прошу прощения за слабость, - произнес он. - Эксперимент просто потряс меня своей неожиданностью. Конечно, если посмотреть на него с научной точки зрения - надеюсь, что я не совсем лишен этой способности, ничего поразительного в такой ситуации нет. Данные шимпанзе или несколько поколений подобных групп шимпанзе за миллион лет напишут все книги из Британского музея. Я уже говорил вам об этом и верил в свои слова. Почему же моя уверенность должна пошатнуться из-за того, что они напечатали некоторые из книг в самом начале? В конце концов, я бы ничуть не удивился, если бы раз сто подбросил монету и она каждый раз падала бы орлом. Я знаю, если бы это длилось достаточно долго, пропорция сократилась бы точно до пятидесяти процентов. Будьте уверены, скоро шимпанзе начнут сочинять чепуху. Это непременно случится. Так утверждает наука. Я советую вам до поры до времени держать эксперимент в тайне. Несведущие люди создадут сенсацию, если узнают об этом.
- Я так и сделаю, конечно, - промолвил Бэйнбридж. - И я вам чрезвычайно благодарен за ваш научный анализ. Это меня успокаивает. А сейчас, до того как вы уедете, вы должны непременно послушать новые пластинки Шнабеля, которые я сегодня получил.
В течение следующих трех месяцев профессор Мэллард повадился звонить Бэйнбриджу каждую пятницу в пять тридцать пополудни, как только выходил из аудитории, где вел семинар. Профессор обычно спрашивал:
- Ну, как дела?
Бэйнбридж обычно отвечал:
- Они все продолжают, Мэллард. Еще не испортили ни одного листа.
Если мистер Бэйнбридж в пятницу после обеда не бывал дома, он оставлял дворецкому записку и дворецкий читал профессору Мэлларду:
- Мистер Бэйнбридж говорит, сэр, что мы сейчас печатаем "Жизнь Маколея" Тревельяна, "Исповедь св.Августина", "Ярмарку тщеславия", частично ирвинговскую "Жизнь Джорджа Вашингтона", Книгу Мертвых и некоторые парламентские речи против Кукурузного закона.