Через опущенное ветровое стекло до него донесся хлопок — сработали детонаторы. Всё, теперь можно бежать.
Открывшаяся картина поразила его не меньше, чем появление скалы во время предыдущего испытания. Теперь скала, на которой в этот раз установили сферу аппарата, бесследно исчезла. А вместе с ней — изрядный кусок грунта. Складывалось такое впечатление, что некогда на этом месте лежал огромный тяжелый шар, оставив по себе идеально ровную глубокую вмятину. Кван Туум стоял на самом её краю.
Он оглянулся — почему не спешит Юрен? А тот держал за руку Кэиту, выводя её из глубокого транса.
— Юрен, ты видишь это?!
— Конечно, вижу, — отозвался Кондрахин. — А чему ты удивляешься? Кэита произвела сжатие пространства, оно и улетучилось через "фонтан". Как и предсказывал наш почтенный Мун Коол.
Белведка пришла в себя и вместе с Юрием подошла к яме.
— Здесь же был большой камень… — удивленно озираясь по сторонам, произнесла она. — Я же помню… Юрен, что случилось?
— Ничего не случилось, — ответил он, — просто сегодня ты очень порадовала нашего общего друга.
— Порадовала? Чем?
— Ну, об этом он сам тебе расскажет. Если, конечно, захочет.
Кван Туум этого не хотел. Напротив, он сам был не прочь пристрастно расспросить Кэиту. Действительно ли она сама, без помощи Островитянина, справилась с задачей? Этот вопрос занимал его более всего. Пока Юрен был единственным, кто способен воздействовать на пространственно-временную ткань, его практическая ценность вызывала сомнения. Действительно, случись с ним что-то, и вся работа бы встала. Но если его опыт можно тиражировать… От перспектив захватывало дух. Конечно, до создания действенного оружия еще ой как далеко. Но, по крайней мере, задача из разряда гипотез начала переходить в практическую сферу. Он был настолько взбудоражен, что в эти минуты даже перестал различать пьянящий запах, исходивший от профессиональной жены.
И к Юрену он стал относиться совершенно по-новому. И без того в последнее время Кван Туум воспринимал Островитянина как равного самому себе. Теперь же в его глазах тот вырос до масштабов гения.
Действительно, Юрену всё удавалось: и в науке, и в спорте, и в жизни. Без роду без племени, Островитянин всего достиг сам, в свои-то годы став сверхновою звездой. Даже профессиональной женой обзавелся, чего мог себе позволить далеко не каждый состоятельный белвед. Кван из любопытства даже посетил бой, который Юрен проводил в Занкаре. Он не был знатоком погла, но и его сразила элегантная и легкая манера боя, которую продемонстрировал Островитянин. Пройдет еще год или два, и Юрен станет самым авторитетным, самым высокооплачиваемым и самым оберегаемым ученым Занкара, даже не получив университетского диплома.
Впрочем, сам Юрен имел иное мнение относительно своего будущего.
На следующий день им пришлось горько пожалеть, что они так опрометчиво использовали скалу в качестве подставки. Эксперты, наконец, прислали своё заключение, из которого следовало, что представленные на анализ образцы никак не могли быть местного происхождения, хотя бы в силу того, что они на миллиарды лет старше самой Белведи. Дальнейшие исследования обещали сенсационные открытия. Сведения, отчетливо попахивавшие сенсацией, уже расползлись по университету. О потрясающем открытии Квана сообщили несколько занкарских газет. Но — скалы больше не существовало. Правда, в лабораторном сейфе сохранились извлеченные из нее золотые самородки, но Кван Туум предпочел не афишировать их происхождение.
Тем не менее, готовился разразиться скандал. Геологи, химики, астрофизики требовали информации: где именно был обнаружен объект, какова его масса, и всё такое прочее. После того, как Кван Туум намекнул им, что на анализ был представлен метеорит, ученые потребовали продемонстрировать его оставшуюся часть: специалисту нетрудно отличить целое от фрагмента. Потребовалось вмешательство самого высокого уровня, чтобы заткнуть излишне болтливые рты. Но всё равно информация просочилась наружу. Кван Туум к тому времени представил в верха подробные донесения, следствием стало полнейшее засекречивание деятельности его лаборатории. В числе прочих сотрудников Юрий Кондрахин оказался, по сути, под домашним арестом.
На работу и с работы его неизменно сопровождали четверо телохранителей, подозрительных личностей Юрий замечал и вблизи дома. Слава богу, никто не притязал на вторжение в жилище. Учебные занятия прекратились, и тут даже сам Кван Туум ничего не мог поделать.
Кондрахин оказался в изоляции. И без того весьма узкий круг его общения теперь ограничился Кэитой, Кваном Туумом и — редко — Муном Коолом. Прошли все сроки, в которые ему следовало отправить очередное донесение Тхану Альфену.
Кван Туум тоже ходил потерянный. Едва в исследованиях наметился колоссальный прорыв, как по указанию сверху пришлось свернуть все работы. И неизвестно, сколько будет продолжаться этот вынужденный перерыв. Возможно, всё сложилось бы по-иному, доложи он о результатах последних полевых испытаний. Но он не успел подготовить почву. Ведь оператором в последнем эксперименте была Кэита Рут, не имевшая допуска к исследованиям. Привлекая ее к работе, Кван Туум шел на риск, вполне оправданный в случае удачи, но непростительный при всех других исходах. Момент, вполне подходящий для того, чтобы сообщить о победе, оказался безвозвратно упущенным.
Тем не менее, каждое утро Кондрахин и Кван встречались в лаборатории. Никаких опытов не производилось — финансирование проекта было заморожено на неопределенный срок. Чинили и усовершенствовали старые приборы, предавались теоретическим рассуждениям. Следовало готовить новый эксперимент с дистанционным воздействием и разрабатывать пригодную для работы под открытым небом легкую и надежную установку.
Но если раньше занкарец блистал фейерверком идей, то теперь, что ни день, он становился всё мрачнее и насупленнее. Посмеиваясь в душе, Юрий наблюдал за метаморфозами, происходящими с его начальником. Ему было всё равно, когда продолжатся исследования, и продолжатся ли они вообще. Его работа на Белведи завершилась. Просветленные получат честный и однозначный ответ на поставленный перед ним вопрос: нет, белведская цивилизация очень и очень далека от возможности предсказания гибели Вселенной. Заодно Юрий сделал и другое, более значимое для него самого открытие. Теперь он был твердо убежден в том, что, помимо астрального и ментального полей, существует и третье — чувственное. У людей оно неотрывно связано с каким-либо из основных психических излучений. Но его можно отделить от них, сделать самостоятельным, придать ему силу и направленность. Чувственное поле не имеет отношения к астралу и проникает повсюду. Именно с его помощью Кондрахин проник в сознание Предначертанного Врага — других объяснений не существовало.
Как показал опыт с Кэитой, вряд ли белведы самостоятельно освоят управление собственными скрытыми способностями. Их психика альтернативна: они либо думают, либо переживают чувство, и в силу этого не способны придать чувствам необходимую направленность.
Дело оставалось за малым: пробраться в Северный Фитир и послать сообщение Стражам. Правда, у него до сих пор не было радиостанции, и приобрести ее, находясь под неусыпным оком службы безопасности, было немыслимо. Но Кондрахин продумал и этот вопрос. Ему, сам о том не ведая, поможет Кван Туум. И Юрий начал исподволь готовить его к этому.
— Ты как-то спрашивал, ган, — однажды сказал он, — что такое черный день. Мне кажется, он настал. Сдается, что нашу лабораторию прикрыли.
— Временно, — буркнул, словно огрызнулся Кван Туум.
— Ага. И ты будешь сидеть, сложа руки, и терпеливо ждать. Так я тебе и поверил.
— А что ты предлагаешь? Нам на дальнейшие эксперименты не выделили ни сигла!
— Ну и что? Забыл про содержимое нашего сейфа? На сколько потянет золото?
— Тысяч на сорок, — глаза белведа загорелись, — а если узнают его происхождение, то оно и вовсе бесценно!
— Вот именно — бесценно, — пригасил его порыв Юрий, — у нас его просто отберут. Так что продать придется, как обычные самородки. Это возможно?
Ученый задумался. Купить он мог, что угодно, а вот торговлей ему заниматься еще не приходилось.
— Попробую, — нерешительно сказал он. — А на что мы пустим эти деньги?
— Естественно, на подготовку масштабных испытаний, результат которых навсегда заткнет рты наших недоброжелателей. Послушай, что я надумал.
И Юрий вдохновенно поведал Квану о своих представлениях и планах. Из его рассказа вытекало, что лабораторные эксперименты бессмысленны. В силу здорового инстинкта самосохранения лаборанты неосознанно минимизируют эффект, опасаясь разлететься в клочья вместе с оборудованием. Поэтому для регистрации результатов приходится использовать высокоточное измерительное оборудование. Но уже первые полевые испытания показали, насколько мощным может оказаться воздействие на пространство. Точные и дорогостоящие измерения в подобных экспериментах вообще не требовались. И всё же, это тоже был не совсем полноценный опыт. Вспомнить хотя бы, как Квана ударной волной выбросило из укрытия. Лишь по счастливой случайности он не сломал ни конечностей, ни позвоночника. Дальнейшие испытания должны стать радиоуправляемыми. Только так можно доказать военным истинную силу будущего сверхоружия.
Кван Туум не мог спорить с Юрием. Пусть тот неправильно представлял себе причину свертывания экспериментов (об утечке информации Кван, разумеется, своему подчиненному не сообщал), зато Островитянин оставался единственным, кто знал, как достичь результата. Кэиту Рут пока в расчет принимать не следовало, ей еще предстояло доказать, что она самостоятельно, без помощи и вмешательства Юрена, достигла эффекта исчезновения вещества.
Но всё следовало хорошенько обмозговать. Где проводить испытания? Какое оборудование потребуется? Меры безопасности? Круг посвященных?
Программа была заморожена, но не свернута. Кван Туум по-прежнему оставался руководителем проекта, его сотрудникам исправно выплачивалось жалованье. В отличие от Кондрахина, он не подвергался столь бдительной опеке. Хватало тех двух телохранителей, что сопровождали его и ранее. Они не шпионили, а именно охраняли своего высокопоставленного подопечного. Режим секретности предусматривал: если кто из них попытается проникнуть в суть проводимой Кваном работы, подпишет тем самым себе смертный приговор.
Пандар шел к директору с пустыми руками. Его личный агент Тхан Альфен молчал, словно в воду канул. Стало быть, не было донесений и от Островитянина. У начальника агентурной разведки Гауриза не возникало сомнений, что вызвали его именно по этому поводу.
Вопреки ожиданиям Пандара, директор встретил его без упреков и придирок. По мнению начальника разведки дела шли, как надо. В Гауризе была скомплектована группа белведов, собранных по всему миру. Кто-то демонстрировал феноменальную память, кто-то обходился двумя часами сна в сутки на протяжении долгих лет. Были среди них страдающие волосатиком (директор был осведомлен о возможности аналогичной болезни у Юрена). В остальном это были самые заурядные личности, чьего исчезновения никто и не заметил. Материал для работы Островитянина был готов.
— Мы приступаем к завершающей стадии, Пандар, — без предисловий начал директор. — Необходимо в кратчайшие сроки вытащить Юрена Островитянина с Занкара.
— Это не так просто, — возразил разведчик, — наверняка его надежно охраняют.
— Разумеется, Пандар. Но я же не предлагаю тебе послать Юрену официальный вызов. Потребуется тщательно разработанная операция, в средствах не стесняйся: флот, авиация — всё, что потребуется, в твоем распоряжении. Но задача проще, чем кажется на первый взгляд, ведь Юрен сознательно работает на нас, поэтому в нужный момент подыграет. Приступай! План операции должен быть у меня через пять дней.
Легко сказать: составь план. Что-то планировать можно, располагая хотя бы минимально необходимыми данными. Где живет объект, где работает, каков режим охраны в обоих местах, по каким маршрутам передвигается. Только на то, чтобы это узнать, могла
потребоваться неделя.
А если Юрен безвылазно находится в каком-нибудь подземном бункере? Тогда что — брать убежище штурмом? Хотя нет, возразил себе Пандар, Юрен сообщал о начале полевых испытаний: стало быть, хоть изредка он куда-то выбирается. В любом случае это чрезвычайно рискованная операция, в которой каждый шаг должен быть досконально продуман. Занкар — серьезное государство, против его спецслужб нахрапом действовать не удастся. Оптимальным было бы выманить Юрена с острова, лучше всего в Фитир. Или, на худой конец, в Уанару. Фитир — сателлит Занкара. Исчезновение Юрена на его территории неизбежно приведет к охлаждению отношений. Уанара — буфер между Занкаром и Гауризом. По крайней мере, там не хозяйничают занкарские агенты. Но в любом случае без Тхана Альфена не обойтись, он один имеет выход на Юрена Островитянина.
Вернувшись к себе, Пандар незамедлительно послал Тхану вызов, предлагая уже завтра встретиться в одном из городов Уанары. Обычный кружной путь, которым Тхан добирался до Гауриза, отпадал по причине жесткого дефицита времени, отведенного директором разведки.
Любопытно, но директор разведывательного департамента был самым демократичным представителем гауризского руководства. Будучи сам профессионалом высочайшего уровня, он прекрасно понимал всю сложность поставленной им задачи и не стал бы пенять Пандару на день-другой задержки. Но гауризцы устроены так, что невыполнение приказа для них — всё равно что потеря лица для японского самурая.
Тхан Альфен гауризцем не был и, получив вызов от Пандара, не кинулся опрометью в аэропорт. Он предпочел подумать, стоит ли вообще являться на встречу. Очень может статься, что это станет его последним путешествием. Если он заподозрен в двойной игре, то, вероятно, уже поступил приказ о его ликвидации. На всякий случай. Как он сам ликвидировал Курима, слишком много знавшего о прошлом Юрена Островитянина. Профессия разведчика жестока и неблагодарна.
С другой стороны, игнорировать вызов — только оттягивать развязку. Тем более, что она может оказаться вовсе не такой, которой он опасался. Но те двое, выспрашивавшие о Юрене… Как они вписываются в сложившийся расклад? Пандару было это непонятно, а потому — вдвойне тревожно.