100307.fb2
- Нет, вы меня не понимаете! - И эта наглая особа хищным движением схватила моего мужа за руку и уткнулась в нее лицом, кинув на меня хитрый взгляд. - Меня не интересует это старье! Но что будет со мной? Я боюсь за свою жизнь, за свою добродетель...
- Думаю, за последнее опасаться не стоит, - буркнула я и прикусила язык, поймав взгляд Эмерсона.
- Вы меня защитите, бедную беспомощную Madchen*? - не унималась баронесса. Ее пальцы ласкали бицепсы Эмерсона.
______________
* Девушку (нем.).
У моего мужа замечательные бицепсы, но никому не дозволено (кроме меня, конечно) восхищаться ими подобным образом.
- Я защищу вас, баронесса! - Мой голос был холоден и тверд. - У нас с мужем разделение обязанностей. Он расследует, а я охраняю дам.
- Да-да, совершенно верно. - Эмерсон подергал руку, но баронесса и не думала ее отпускать. - Я оставлю вас с миссис Эмерсон, мадам, а сам... сам пойду... сам пойду расследовать...
Баронесса с недовольным вздохом ослабила хватку, и Эмерсон торопливо ретировался.
- Опасность вам не грозит. Если только вы не знаете чего-то такого, что может заинтересовать преступников.
- Ничего такого я не знаю. - Баронесса подмигнула мне. - Какой знойный мужчина! Mucho macho, как говорят испанцы.
- Неужели так и говорят?
- Но я не привыкла растрачивать силы ради безнадежного случая, продолжала баронесса со вздохом. - Этот macho крепко-накрепко пришит к завязкам фартука своей доброй английской Frau. Я завтра же покидаю Дахшур.
- А как же брат Дэвид? - ядовито осведомилась я. - Он ведь ни к чьим завязкам фартука не пришит, если только его сердцем не завладела мисс Черити.
- Это бледное, линялое создание? - фыркнула баронесса. - Нет-нет, девчонка от него без ума, но юноша совершенно к ней равнодушен. Ей нечего ему предложить. Думаю, вы заблуждаетесь на его счет, дорогая фрау Эмерсон. У этого красавчика ангельские только личико и фигура. У нашего брата Дэвида, как говорят французы, наметанный глаз pour le main chance.
Французский баронессы оказался ничуть не лучше испанского, но я решила, что в понимании человеческой натуры она сильнее, чем в языках.
- Я послала сегодня за Дэвидом, и где он? А ведь я пожертвовала его церкви огромную сумму! Значит, Эмерсон не ошибся.
- Вы несправедливы к брату Дэвиду, баронесса. Он уже здесь.
Она обернулась.
- Herr Gott! Он привел с собой этого уродливого Pfarrer.
- По-моему, наоборот.
- Я удаляюсь, - громко прошипела баронесса. - Убегаю! Скажите им, что я никого не могу видеть.
Убежать не удалось. Наступив на свои оборки, мадам кулем повалилась на тахту. Брат Иезекия налетел на немку прежде, чем она успела подняться и спастись бегством. Шаря в груде шевелящихся рюшей и кружев, он выудил оттуда пухлую руку.
- Дорогая сестра, я рад, что вы не пострадали. Давайте склоним головы и возблагодарим милостивого Бога за ваше чудесное избавление. Небесный отец, пусть тяжесть твоего гнева падет на тех негодяев, что свершили это позорное деяние. Обрати их в прах, о Господи, порази их, как ты поступил с амаликитянами, и иевусеями, и...
Затейливые слова нанизывались одно на другое.
- Доброе утро, брат Дэвид, - сказала я. - Рада видеть вас здесь. Теперь я могу оставить баронессу на ваше попечение.
- Разумеется, можете, - заверил меня Дэвид. Его необыкновенные синие глаза сияли. - То, что вы проявили нежность и женское сострадание, делает вам честь, миссис Эмерсон, но нужды в вашем присутствии больше нет.
Баронесса перестала трястись. Глаза ее были закрыты, казалось, немка спит, хотя ума не приложу, как можно спать под эти певучие раскаты голоса брата Иезекии.
- ...и с царями Мадиамскими: Евией, Рекемом, Цуром, Хуром...
Эмерсона я нашла в окружении слуг и команды судна. Он произносил перед ними страстную речь на арабском, которой они внимали как завороженные. Египтяне обожают искусных ораторов. Завидев меня, Эмерсон быстро закруглился.
- Братья мои, вы знаете меня! Вы знаете, что я не стану лгать и встану на защиту всех честных людей. Подумайте хорошенько о моих словах.
- А что ты им сказал? - полюбопытствовала я, когда мы под аккомпанемент прощальных возгласов благодарных слушателей отошли в сторонку.
- То же, что и всегда, Пибоди. Я не верю, что кто-то из этих людей замешан в краже, но их, наверное, подкупили, чтобы они хранили молчание. Нельзя вытащить такой предмет, как ящик с мумией, никого не разбудив.
- Подкупили или запугали? Я чувствую зловещую тень Гения Преступлений, Эмерсон! Как далеко, должно быть, протянулась его липкая паутина.
- Предупреждаю, Пибоди, я за себя не отвечаю! Если ты и дальше будешь нести вздор о паутине, каких-то гениях и зловещих тенях, то здесь точно случится смертоубийство! Заруби себе на носу, это самая обычная кража. И она не имеет никакого отношения...
- Гений Преступлений плетет свою ужасную сеть, словно гигантский паук. И всякий - богач и бедняк, преступник и невинный - попадает в эту мерзкую ловушку. Поистине он гений, Эмерсон!
С громким стоном мой ненаглядный бросился прочь. Осел рысью устремился следом.
Река скрылась из виду, когда с лица Эмерсона наконец исчезла гримаса невыразимого ужаса. Я воздержалась от дальнейшей дискуссии, зная, что рано или поздно он признает мою правоту. Разумеется, любимый супруг первым нарушил молчание:
- В этом происшествии есть пара любопытных моментов. Зачем ворам было возиться с ящиком, в котором лежит мумия самого обычного египтянина римской эпохи? Да еще простолюдина. В его обмотках не найти ни драгоценностей, ни редких амулетов.
- А что ты думаешь об остальных вещах?
- В том-то и дело, Пибоди. Помимо ящика с мумией украли скарабея и статуэтку. Особенно хороша статуэтка, конец Восемнадцатой династии, если не ошибаюсь. Можно предположить, что вор прекрасно разбирается в древностях, раз сумел выбрать самые ценные экспонаты. Но ведь в салоне хватало безделушек, на которых можно было неплохо заработать. И тем не менее вместо них воры забрали громоздкий и никчемный ящик с мумией! Почему?
- Ты забыл еще про одну пропажу. Или же просто не заметил ее.
- О чем ты говоришь, Пибоди? Я ничего не пропустил.
- Пропустил, Эмерсон, пропустил.
- Нет, Пибоди, не пропустил!
- Львенок, Эмерсон. Клетка была пуста.
Эмерсон выпустил из рук поводья. Его осел остановился как вкопанный.
- Пуста, - тупо повторил мой проницательный супруг.
- Дверца была закрыта, а клетка сдвинута в сторону, но я внимательно ее осмотрела и смею тебя уверить...