- Ты хочешь посидеть в палатке мсье де Моргана, Пибоди.
- А... Да-да... Прекрасная мысль!
Поначалу мысль и впрямь показалась мне прекрасной, но очень скоро я избавилась от этой иллюзии. Выяснилось, что мсье де Морган патологически опрятный человек, тогда как его записи оставляют желать лучшего. Впрочем, я это и так подозревала. Куда больше меня интересовали разные сомнительные вещички, припрятанные в укромных уголках. Но, увы, ничего такого и в помине не было. В палатке царил омерзительный порядок, никаких тебе свалок под кроватью, ни многообещающих ящиков, заколоченных крепко-накрепко. Увы... Что ж, я ведь все равно всерьез не подозревала мсье де Моргана.
Шаря в пожитках француза, я чувствовала себя слегка не в своей тарелке, лишь немного успокаивала мысль, что в любви и частном сыске все средства хороши. Разобравшись с палаткой мсье де Моргана, я выглянула наружу и убедилась, что рядом никого нет. После чего опустилась на четвереньки и быстрой рысью переместилась к соседней палатке, которую занимал Каленищефф, но и здесь меня постигло жесточайшее разочарование. Никаких зацепок в палатке Каленищеффа не было. Точнее, там вообще ничего не было. Ну разве что походная койка. Я с сомнением оглядела ее. М-да, на улику койка походила мало.
Эмерсона я нашла у туннеля, который проделал мсье де Морган. Мой ненаглядный сидел на корточках, таращился в непроглядную мглу дыры и поучал бригадира.
- Ты только взгляни, Пибоди! - воскликнул он. - Эти дилетанты разрушили слои. Какого дьявола этот человек рассчитывает...
- Если ты закончил, то нам пора возвращаться.
- Эта стена совершенно определенно относится к Древнему царству, а он прошел сквозь нее и даже не... Что? А, да. Пойдем.
Кислое лицо бригадира просияло. Он и так потратил на Эмерсона свой законный перерыв.
- А где другой господин? - спросила я.
- Тот, что со стеклянным глазом? Он ушел, госпожа. Стеклянный Глаз завтра отплывает вместе с дамой.
- Ага, - задумчиво сказал Эмерсон.
- Ага, - задумчиво повторила я.
Мы забрались на ослов.
- Слава богу, наконец эта темная история закончится. Я узнал все, что нужно, Пибоди, и теперь мы можем живо завершить это дело.
- Ты что-то вытянул из бригадира, Эмерсон?
- А ты что-то нашла в палатке, Пибоди?
- Пожалуйста, помедленней. Я не могу говорить и думать, когда так подскакиваю на осле.
- Ну выкладывай же! Откровенность за откровенность, Пибоди.
- Разумеется, Эмерсон. Но мне нечего сказать. Только то, что Каленищефф уехал, его палатка пуста.
- А среда пожитков де Моргана ничего подозрительного?
- Абсолютно.
У Эмерсона разочарованно вытянулось лицо.
- Что ж... Эта гипотеза слишком хороша, чтобы быть правдой. В своих раскопках французик мало продвинулся. Никаких признаков погребальной камеры, а соседние гробницы разграблены, в них даже мумий не осталось.
- Уж его-то я никогда по-настоящему и не подозревала, Эмерсон.
- Я тоже, Пибоди.
4
Рабочие отдыхали не только в Дахшуре, наши работники бездельничали с не меньшим энтузиазмом. Проход в пирамиду находился в таком чудовищном состоянии, что раскопать его попросту было нельзя. Мохаммед едва не оказался погребенным заживо.
- Я с самого начала опасался, что этим дело кончится, - вздохнул Эмерсон. - Придется проникать внутрь через верхушку пирамиды. Судя по всему, подземные проходы обрушились. Видишь, как проседает под ногой земля... Мне очень жаль, Пибоди. Я знаю, как ты любишь ползать на четвереньках в темных и душных туннелях, но...
- Не кори себя, ты ведь не виноват, что пирамида в таком ветхом состоянии.
Мой бодрый голос не обманул Эмерсона, но я продолжала прямо-таки лучиться счастьем, пока он не отошел на изрядное расстояние. И только тогда уголки моих губ поехали вниз, а глаза затуманились слезами. Конечно, с безобразной грудой камней, в которую превратилась пирамида, я успела смириться, но на подземную часть продолжала надеяться. Теперь моим мечтам исследовать ее загадочные внутренности пришел конец.
Рамсес воспринял трагическую новость стойко, заметив лишь:
- Я пришел к тому же выводу, когда на Мохаммеда обрушилась стена.
Одно время мне казалось, что Рамсес унаследовал мою любовь к пирамидам, но его флегматичная реакция поставила под сомнение эту гипотезу.
Сразу после ужина Рамсес отправился к себе в комнату, а мы с Эмерсоном занялись канцелярщиной, которая является необходимой, хотя и тоскливой частью любой археологической экспедиции. На следующий день надо было выплатить деньги работникам. Джон звонко щелкал на счетах, Эмерсон заунывно сыпал числами, а я зевала. Словом, каждый был при деле.
Незваные гости и детективная деятельность приучили меня, что вечером происходят самые интересные события, но сегодня в нашем лагере царила смертная скука. Однако только я засобиралась вывихнуть челюсть в очередном зевке, как с улицы донеслись возбужденные голоса. Я мигом сорвалась с места и выскочила за дверь.
- Какой-то человек принес вот это, госпожа, - Абдулла протянул мне сложенный лист бумаги.
- Какой человек?
Абдулла пожал плечами:
- Один из неверных.
- Спасибо.
Я вернулась в дом, где счеты по-прежнему щелкали в унисон с бубнежом Эмерсона.
- Что там такое, Пибоди?
- Записка... Адресована мне. Почерк незнакомый, но, кажется, я догадываюсь от кого...
- Читай же, не тяни.
Я стряхнула дурное предчувствие, и зловещая тень с жуткими клыками скрылась в глубинах моего сознания. Господи, это ведь всего лишь клочок бумаги, а мне мерещатся чудовища... Наверное, выражение моего лица все же напугало Эмерсона и Джона. Они выжидающе смотрели на меня.
- Это от Черити, - медленно сказала я. - Твое предупреждение оказалось не напрасным, Эмерсон. Девушке нужна помощь.
- Когда?
- Сейчас.