Никольский сидел в нескольких шагах от меня, его взгляд, обращенный куда-то в темноту, светился бледно-голубым. Я долго смотрела на него, мне хотелось понять, что я чувствую после того, что он со мной сделал, но ничего кроме отвращения к себе не ощутила. Собрав остатки воли, я поднялась и побрела через парк напрямик, игнорирую асфальтовые аллеи и тропинки между деревьями. Первые десять минут я ждала, что меня догонят, потащат назад, но никто за мной не гнался.
Уличная темнота скрадывала мой растрепанный и помятый вид. Спина саднила от каждого резкого движения, на губах ощущался привкус крови. Ноги заплетались, то и дело, подгибаясь от напряжения, но я уверенно шла в сторону дома. Когда до него оставалось пройти не более пятидесяти метров, я вспомнила что сумка осталась в машине, а вместе с ней ключи и все остальное. Одна надежда на то, что дверь откроет племянница.
На подъездной дороге к дому сверкали ксеноном фары машины. Я инстинктивно сжалась и нырнула на узкую дорожку, тянущуюся вдоль всего здания. Осторожно прошла, скрываясь за густой зеленью палисадника, где в детстве мы играли в прятки.
'Прятки! Теперь все реально, только будучи найденной, мне грозит нечто похуже, чем искать ватагу мальчишек!
Подойдя вплотную к подъезду, выглянула из-за веток. Так и есть, он здесь, но мне хватит пары секунд. Не давая себе времени на сомнения, я взлетела на крыльцо, пальцы судорожно искали на кодовом замке нужные четыре кнопки.
— Черт! — руки дрожали, отчего я никак не могла нажать нужную комбинацию.
Я оглянулась на машину, ожидая, что вот-вот дверь откроется и оттуда выйдет злой как черт Никольский. Пальцы нашли последнюю кнопку, раздался щелчок, и дверь с душераздирающим скрипом открылась. От досады я прокусила нижнюю губу. Заскочив внутрь, я потянула дверь на себя, но это недоделанную железку заклинило.
— Что за? — рыкнула я, бросившись вверх по лестнице.
Лифт.
— Не-ээт!!! Это заговор!
Я бежала пролет, за пролетом и чем выше поднималась, тем сильнее ощущался скрытый подвох.
Стоп!
Если он знает обо мне так много…тогда адрес уж точно! И в машине его нет!
А если это просто паранойя?
От таких мыслей захотелось разреветься. Остановившись посередине лестницы на шестом этаже, я села на ступеньку и с тоской посмотрела вверх. Почему-то вместо слез хотелось хохотать, словно сумасшедшая, а для верности побиться головой в стену.
— Никольский твою мать, если ты там, то я советую уйти и как можно быстрее! — крикнула я в пустоту лестничного проема.
— Цветочек, я знал, что найду тебя, — его слова, раскатились гулким эхом, заставив меня вздрогнуть.
— А если я тебе скажу, что еще не все потеряно?! — на меня накатила бесшабашная веселость. Я встала с холодного бетона и побежала вниз, а через секунду услышала торопливые шаги где-то вверху.
— Тебе не убежать от меня Александра, — насмешливый голос Никольского настиг меня на площадке второго этажа.
— Шанс есть всегда, и в моих интересах его использовать, — сказала я и надавила на звонок, протяжная трель огласила сонную тишину подъезда, — ну же Ксюха не подведи.
За дверью послышались шаркающие шаги, а мгновение спустя дверь распахнулась, явив мне злую заспанную физиономию подруги. Я не говоря ни слова, отпихнула ее от входа и кинулась внутрь спасительной квартиры. И вовремя на площадку вбежал Никольский.
— Стерва! — прорычал он закрывшейся перед его носом дверью.
Защелкнув все два замка, я устало сползла на пол и, наконец, разревелась.
— Что это было? — поинтересовалась офигевшая Ксюха.
— Это?! — я подняла зареванное лицо, — это мой ночной кошмар наяву!
— Ты не говорила мне, что общаешься с Никольским!
— А я и не общалась, он сам навязался со своей больной головой! Уууууууууу-у мразь! — сквозь слезы выкрикнула я в надежде быть услышанной.
— Он что псих?
— Да. Можно я у тебя переночую, а то сама понимаешь сегодня вход домой мне заказан! — сказала я, выразительно покосившись на дверь, за которой было подозрительно тихо.
— Конечно, что я садистка, какая? — возмутилась подруга, — только я настоятельно советую сначала посетить ванную комнату.
— Верно, видок у меня, наверное, тот еще, — невесело усмехнулась я, и побрела в ванную. Взгляд сразу же приковало отражение в зеркале. Светлые распущенные волосы спутались, от слез туш расплылась на лице грязными потеками, на щеке красная ссадина. Губы синие, нижняя разбита и прокушена, шея вся в следах от губ Никольского. Некогда светлый трикотажный сарафан перепачкан и местами порван. Запястья рук в синяках. Я стянула с себя грязную тряпку, застонав от боли в спине. Повернувшись спиной к зеркалу, посмотрела через плечо и ахнула.
— Тварь! — прошипела я.
Спина представляла собой живописную коллекцию глубоких царапин, ссадин, фоном которым являлся сплошной бордовый синяк.
— Если все же придется столкнуться с этим уродом, скажу спасибо! — мрачно пошутила я.
Из ванны я буквально выползла. Ксюха хмурым изваянием дожидалась меня в зале, где на диване мне предстояло провести ночь.
— Ну что бедолага, рассказывай, что у вас там случилось? И почему Никольский как зеленый подросток преследовал тебя?
— Умеешь ты задавать вопросы, — съязвила я, укладываясь на диван, — случилось….много чего случилось. Начать с того, что он наблюдает за мной уже семь лет, как тебя это а?
— Псих!
— Вот и я о том же! — я легла на живот, обняла подушку руками и уткнулась в нее лицом, — а то, что произошло, это не тема, которую я бы хотела обсуждать…сейчас.
— Ладно, не хочешь твое право, ты лучше скажи, что со всем этим делать будешь?
— Не знаю-уууу, — вещала я в подушку.
— Все, время пол третьего спи. И я пошла, а то мне завтра вообще-то на работу, — пробурчала Ксюха.
— Иди, а завтра разбудишь меня, когда встанешь.
— Хорошо.
— Аль.
— Ммм?
— Вставай, там тебе сюрприз, — я открыла один о-о-очень сердитый глаз и посмотрела на стоящую около окна Ксюху.
— Ксюх, а какого черта ты еще не на работе?
— Так я сегодня во вторую, сама об этом как-то забыла, — пожала плечами подруга.