- Слушай, ты чего пристал? Шпион, что ли?
- Шпион, шпион... Так где база?
- Вот, блин, прилип... Ну, на Робинзона Крузо, сорок два. Доволен, шпион?
- Это улица такая?
- Нет, блин, пивная!.. Конечно, улица.
- В Краснокитежске?
- Ну не в Лондоне же!..
- Так вы местные... - в голосе Умнова послышалось такое откровенное разочарование, что первый камазовец, гася бычок о подошву тираспольской кроссовки, спросил не без сочувствия:
- Поправиться, что ли, хочешь?.. Нету у нас, друг. Сходи в стекляшку, скажи Клавке, что от Фаддея - она даст, она добрая...
- Да нет, я не пью, - отмахнулся Умнов. - Я так просто. А кто коляски из города повезет? Выходит, не вы?..
Тут вмешался третий камазовец, самый из них солидный - килограммов под сто, до сих пор хранивший гордое молчание.
- А не пойдешь ли ты туда-то и туда-то? - спросил он, называя между тем вполне конкретный адрес отсылки.
- Не пойду, - не согласился Умнов. - Ребята, вы не поверите, но меня в этом вашем Краснокитежске заперли. Хотел сегодня уехать, мне на юг надо, а ни хрена не вышло.
Камазовцы посуровели. Легкое, но гордое отчуждение появилось на их мужественных, изборожденных ветрами дорог лицах.
- Бывает, - туманно сказал первый, в ковбойке.
Остальные молчали, разглядывали небо, искали признаки дождя, грозы, смерча, самума, будто не ехать им по разбитым магистралям Краснокитежска, а взмывать над ним в облака с ценным грузом двойных колясок для среднеазиатских пятерняшек.
- Что бывает? - настаивал Умнов.
- А не пойдешь ли ты туда-то и туда-то? - спросил третий, не изменив конечного адреса.
- Ребята, я серьезно. Понимаете - плохо мне. Страшно.
И тогда, словно поняв умновские зыбкие страхи, первый камазовец полуобнял Умнова, дыхнув на него сигаретно-пивным перегаром, и шепнул доверительно:
- Поверь на слово, друг: не рыпайся. Раз не можешь выбраться, значит судьба. Значит, Краснокитежск - твой город.
- Какой мой? Какой мой? Я из Москвы, понял? Москвич я! Коренной!
- А чем твоя Москва от Краснокитежска отличается? Та же помойка. Только больше... Ладно, некогда Нам с тобой ля-ля разводить. Бывай, москвич. Держи нос по ветру, верное, блин, дело.
И все сразу, как по команде, пошли прочь, не оглядываясь, не попрощавшись, будто дела у них в момент подвернулись - важней некуда, будто спешка выпала - все горит, все пылает, не до пустого им трепа с посторонними шпионскими харями.
И тут перед Умновым возник кот. Не исключено, что он был родным братом утреннего приятеля Умнова, а может, и сам приятель неторопливо дотрусил от гостиницы до завода: и расцветка один к одному, и хвост антенной торчит, и глаз тот же - желтый, в крапинку, с черным щелевидным зрачком. Умнов любил кошек и легко запоминал их в лицо.
- Здорово, - сказал Умнов. - Это ты или не ты?
Кот не ответил, вопреки вздорным утверждениям классиков мировой литературы, повернулся и пошел, чуть покачиваясь на тонких длинных лапах, подрагивая худой антенкой, явно завлекая Умнова за собой. Тогда, утром, припомнил Умнов, он завлекал не зря - до близких ворот довел безошибочно.
Умнов, посмеиваясь про себя, пошел за котом. Думал: люди панически бегут от общения с ним, с пришельцем извне - если, конечно, не считать тех, кто его охраняет, - а кот сам на контакт набивается. Может, это не Умнов пришелец? Может, это кот - пришелец? Брат по разуму, негласно обосновавшийся в Краснокитежске?..
Так они шли друг за другом - не спеша и вальяжно - и дошли до банальной дыры в крепком металлическом заборе, оградившем завод двойных колясок от непромышленной зоны города. Кот остановился, поглядел на Умнова, мигнул, чихнул, зевнул, утерся лапой, прыгнул в дыру и исчез с глаз долой.
Все-таки не тот кот, не утренний, решил рациональный Умнов. И с чего бы тому из богатого жирными объедками двора пилить через весь город? Нет, это местный кот, хотя и похож, стервец, одна масть...
Малость опасаясь продрать штаны или куртку, Умнов пролез в дыру нечеловеческой силой разведенные в стороны железные листы - и оказался на большом пустыре, а точнее, на заводской свалке, где маложивописно громоздились какие-то ржавые металлоконструкции, какие-то кипы бумаг, какие-то бидоны и бочки, гигантские искореженные детские коляски - из брака, что ли? - и прочий мусор, вполне уместный на заводском чистилище.
Кругом - ни живой души.
И кот пропал.
- Ау, - негромко сказал Умнов, - есть тут кто?
Подул ветер, поднял с земли бумажки - смятые, грязные, кем-то давно исписанные, истыканные синими печатями, поднял какие-то пестрые ленточки, тряпочки лоскутки, все это закружилось над бедным Умновым, понеслось над его головой, а кое-что и на голове задержалось: красная лента прихотливо обвила лицо, запуталась в волосах. Умнов лихорадочно сорвал ее, бросил, брезгливо вытер ладонь о шершавую ткань джинсов. А ветер исчез так же внезапно, как и возник, шустрый вихрь из вторсырья улегся на свои места, и в тот же миг из-за металлоломного террикона выступил странноватый тип - худой, длинный, покачивающийся на тонких ногах, как заводской кот. У Умнова мелькнула совсем уж бредовая мысль: а не сам ли кот перевоплотился? Вполне в духе общего сюжета...
На коте, то бишь на субъекте, болтался непонятного цвета свитер грубой вязки "в резинку", тощие ноги его облегали бывшие когда-то белыми штаны Был он бородат, усат и вообще длинноволос. Если бы не возраст - лет тридцать-тридцать пять! - Умнов вполне мог бы принять его за одного из переодетых Ларисиных неформашек. Но нет, те были слишком чистыми, буффонно-карнавальными, а этот выглядел вполне настоящим.
- Здравствуйте, - вежливо сказал Умнов.
Субъект не отвечал, пытливо разглядывая Умнова, будто соображая: сразу его тюкнуть по кумполу остатками двойной коляски или малость погодить.
Умнову молчание не нравилось.
- Это к вам меня кот привел? - пошутил он. Так ему показалось, что пошутил.
Но смех смехом, а идиотский вопрос заставил субъекта подать голос.
- Какой кот? - спросил он.
Голос у него был под стать внешнему виду: тусклый, сипловатый поношенный.
- Обыкновенный, - растерялся Умнов, что было на него совсем непохоже: герой-журналист, зубы съевший на общении с кем ни попадя, - и вдруг, и вдруг... - Шутка Извините.
- При чем здесь кот? - раздраженно произнес субъект. - Мы ищем вас по всему городу, они, - он выделил слово, - вас закуклили, не пробиться...
Умнов встрепенулся:
- Как закуклили? Что значит закуклили? В смысле - захомутали? Кто? Как?
- Да какая разница - как! - субъект раздражался все больше. - Есть способы... А они - это они, сами знаете... Слушайте, нам надо поговорить.
- Говорите.