Передо мной был реальный пример — девушка с неудачным первым сексуальным опытом, возможно, не обладающая большим успехом у парней, разочарованная их неправильным дибилойдным поведением, на каждом углу кричит о том, что она лесбиянка, и, тем не менее, она из последних сил пытается найти себе достойного партнера и спутника жизни, пытается создать нормальную семью. И, несмотря на все свои заверения о том, что мужчины не привлекают ее — тем не менее, она сама являлась инициатором отношений с одним из них, и постоянно стремилась к встрече с ним. Этим человеком являлся мой друг, и мы с ним с удивлением для самих же себя смотрели на то, как эта девушка мечется между своими естественными инстинктивными желаниями и — потребностями и той системой ценностей, установок, принципов и отношений, которую она сама себе выстроила, системой, которая шла вразрез с тем, чего она по настоящему хотела и что ей действительно было нужно. И сейчас эта система стала для нее клеткой. Катерина сама хотела бы выбраться из нее, но не могла. Что-то держало ее — привычки, старые связи, упрощенность в некоторых моментах. И ее саму достало все это, и она стремилась к нормальной любви с мужчиной и пыталась построить с ним отношения. Но однажды выстроенная ею самой система — теперь играла против нее.
Находясь на грани психоза Катерина постоянно устраивала моему другу скандалы, кричала, визжала, заверяла, что ей не нравятся мужчины, так же как и ему они не нравятся, они ругались, расставались, потом она сидела в депрессии, плакала, доходила до отчаяния, потом сама звонила ему и они снова мирились. И так повторялось несколько раз. Я смотрел на то, как она пыталась выбраться из своей клетки и цеплялась за любую возможность, надеясь, наконец, вернуться к нормальной жизни. И это был не фильм, не какая-то тупая американская комедия. Это была РЕАЛЬНОСТЬ — реальность, которую я наблюдал своими собственными глазами.
После этого заверения гомосексуалов о том, что они живут в гармонии со своими желаниями и они просто такие, какими их создала природа — вызывали у меня как минимум улыбку.
Я еще мог поверить в то, что девушки выглядят сексуально привлекательно друг для друга, и им нравится друг друга ласкать и удовлетворять в постели, но поверить в то, что это является для них достаточным, и больше им ничего не надо, и не нужны мужчины и их внимание — дайте мне платок, я буду плакать. Равно как и то, что я мог поверить, что тело мужчины может быть привлекательным для другого мужчины, но что при этом женское тело для этого мужчины не является привлекательным — дайте мне платок, я буду заливаться слезами. Возможно, и есть, конечно, какие-то настолько физиологические и психологические сбои, но это явно не классический показатель всех гомосексуальных случаев.
Я видел, как человек врет и своим друзьям, и близким, и знакомым, и всему этому миру, и самому себе. И я знал что за всем этим скрывается.
Можно озлобиться хоть на весь этот мир. Можно поступать в противовес хоть ему, хоть всем его правилам. Можно хоть как вести себя назло тем, кому ты что-то пытаешься доказать. Можно было вести себя назло тому, что я говорил и убеждать меня в чем угодно. Но всегда все приходит к одному — потребности человека остаются первоопределяющим фактором всей его жизни. И если эти потребности остаются неудовлетворенными — человек продолжает страдать.
Да, конечно, человек может попытаться подавить свои желания, и так и давить их всю свою жизнь, и, в общем-то, на протяжении своей жизни он этим как раз и занимается в том или ином контексте. Но — зачем? Для чего? В этом должен быть какой-то смысл. Для этого должна быть причина. И мужчина, конечно, может всю жизнь давить инстинктивную потребность в женском теле и ласке. Но для чего? Обычно это делается с определенной целью в той или иной ситуации на тот или иной момент времени.
На самом деле человек никогда не сможет жить в гармонии со своими желаниями — просто потому что человек призван всю жизнь контролировать и властвовать над своими желаниями. Ха!… Безусловно верующие люди и в частности христиане, чтобы они не говорили, тоже никогда не смогут жить в гармонии со своими желаниями. Но они контролируют свои инстинкты и потребности — ради вечной жизни в раю. Находясь на улице или на работе мужчина контролирует свои сексуальные позывы и не трахает первую встречную женщину — иначе его, скорее всего, просто быстренько замочат или как минимум надолго изолируют. Тем более он не будет делать этого, если действительно хочет сохранить свою семью и отношения с женой (мы сейчас говорим об умном мужчине). А вот зачем всю жизнь подавлять свои инстинкты, подменяя их удовлетворение суррогатом, вступая в конфликт со своей же собственной природой — вот этого я не мог понять… Точнее, конечно же, я сейчас это уже понимал. Но меня это не сильно утешало.
Кроме внутреннего конфликта, на который идет человек, и с которым ему придется рано или поздно столкнуться при подобном образе жизни, очевидна еще и другая проблема — бесперспективность отношений. Как бы там не было, но все-таки это придется когда-то признать. Скорее всего — рано или поздно, но человек захочет иметь семью и детей. Особенно это касается женщин. Их материнский инстинкт, как правило, в определенное время затмевает для них весь остальной мир. И что делать если ты сама будучи женщиной встречаешься с женщиной, а не с мужчиной? Ребенок из детдома, искусственное оплодотворение? Но здесь один маленький нюанс — ты со своей-то собственной жизнью можешь делать что угодно, хоть головой о стену биться, хоть матку себе вырезать — но ты не имеешь права обрекать другую жизнь на тот ад, в котором находишься сама, ты не имеешь права своим воспитанием взращивать в человеке то, что уже изначально ведет к разрушению его жизни и впоследствии искалечит ему судьбу, ты не имеешь права ввергать ребенка в те проблемы, с которыми постоянно сама сталкиваешься и которые уже не знаешь, как решить. Это неправильно. Так не должно быть. Это ребенок — и он ни в чем не виноват. Это не справедливо по отношению к нему. Это эгоизм. Ты не можешь так просто взять и исковеркать ребенку жизнь. И не надо думать, что ты предоставишь ему сделать собственный выбор, когда он вырастет. Ребенок, выращенный гомосексуальной парой, уже никогда не сможет сделать свой выбор только потому, что его уже воспитали так собственным примером. Его выбор уже предопределен. Или как минимум предопределен его конфликт с тобой как, с родителем, с самим собой, со своим воспитанием и с этим миром. Не стоит наивно тешить себя мыслью о том, что ребенок поступит так, как сам решит. Ребенок копирует больше половины поведения своих мам и пап. Да и как ты будешь воспитывать его, если по твоему собственному примеру он будет думать, что в этом мире можно абсолютно все?
И что еще не менее важно — ребенку для воспитания нужны отец и мать. Это закон. Это система — нельзя вносить в нее изменения и наивно полагать, что потом будет тот же хороший результат. Если ребенок растет без отца или без матери — это определяет в его дальнейшей судьбе такой огромной шлейф различных проблем, что он будет тащить его за собой на протяжении всей своей жизни. Столько глупостей, каких-то не правильных искаженных представлений, злобы, слабостей и комплексов вырастают в человеке, когда он взрослеет, только потому, что у него в детстве не было матери или отца. Я видел мужчин, которые относились к женщинам как к каким-то сукам только потому, что у них в детстве были ужасные отношения с матерью. И видел женщин, которые не умели по нормальному общаться с мужчинами только потому, что у них не было отца. Любой девочке нужна не только мать, но и отец. Так же как и любому мальчику нужен не только отец, но и мать. Это система. Семья — это сложная многофункциональная система. И любое изменение, внесенное в эту систему — разрушает ее. И если ты не можешь изменить даже цвет своего лица, если ты не можешь даже прибавить себе один метр роста, если ты не можешь вырастить себе третью руку или вторую голову — то кто ты такой, чтобы менять такую сложную систему как семья? Ты даже до конца не понимаешь как она работает. А между тем — она изначальна, она старее тебя на столько, что ты даже считать до стольки не умеешь, она естественна и ты сам подчиняешься ее законам — наивно полагать, что внесенные в нее какие-либо изменения не приведут к негативным последствиям. Человек не царь природы и он не стоит над ней, он всего лишь живет по ее правилам. Ты даже собственные инстинкты побороть не можешь, ты даже не можешь прожить больше двухсот лет и возомнил себя царем и считаешь, что можешь изменять природу, которая существует тысячи лет, и все законы и тайны которой ты до сих пор не смог разгадать?
Конечно, лесбийская или гомосексуальная пара может заявить, что она не будет иметь детей. Но я-то людей знаю — сказать они могут что угодно. Заявления людей ничего не значат и нисколько не стоят. Люди злы, не верны, лживы и склонны к предательству. И мне можно что угодно доказывать и что угодно втирать и какие угодно люди могут хоть на могиле своей любимой покойной собачки клясться, хоть пяткой в грудь себя бить, хоть слюной своей мне все лицо забрызгать, хоть утопить меня в своей слюне, истошно что-то доказывая и убеждая в том, что "я никогда не буду этого делать", но я-то знаю — человек всегда поступает, исходя только лишь из своих потребностей. И привлекательность женского тела у мужчин, и материнский инстинкт у женщин — эти вещи намного сильнее, чем иногда кажется, и они имеют огромную власть над людьми, и заглушить их практически невозможно.
Гомосексуалы сами могут делать со своей жизнью что угодно, но они не имеют права воспитывать детей и обрекать их на искалеченную жизнь, превращая невинного ребенка как минимум в несчастного человека, как максимум — в извращенца.
Кроме внутреннего конфликта и абсолютной бесперспективности гомосексуальных отношений, есть еще и менее конкретная, но не менее важная проблема. Внутренний контроль. Если ты не в состоянии контролировать свои желания — вряд ли ты всерьез можешь рассчитывать на доверие среди людей. Это еще одна проблема, которую ты не решил. Еще одна проблема, которую ты не смог преодолеть. Не смотря на все преграды, которые поставлены перед тобой — инстинкты, совесть, общественное мнение, Бог, если не веришь в Бога, то сама природа — столько преград, столько нитей, за которые ты мог бы зацепиться, чтобы не завязнуть в этом окончательно, столько возможностей, которые ты мог бы использовать, чтобы не позволить поглотить этому себя — и, тем не менее, ты пошел на поводу своих желаний, по самому легкому пути, ты пошел туда, куда тебя кто-то или что-то повело. И где уверенность, что ты себя самого контролируешь? Ты уже однажды перешел эту черту. Где гарантия, что ты не переступишь какую-нибудь другую? А если завтра тебе захочется чего-то еще — ты тоже будешь делать это, не взирая на последствия? А если завтра тебе захочется садизма, ты тоже будешь удовлетворять свои желания? А если тебе захочется насилия — ты тоже будешь делать то, к чему у тебя сейчас сердце лежит? Чем больше человек позволяет себе исполнять свои желания — тем меньше он себя контролирует. Да — смысл жизни человека в исполнении желаний, но — есть пределы. Если этих пределов не соблюдать — наступит анархия и хаос, и завтра ты станешь тем, кто разрушает этот мир, а мир в свою очередь не замедлит избавиться от тебя. Дело не в том, чего ты захотел, дело не в том, какие желания у тебя возникли — дело в том, как ты на них реагируешь. Желания могут быть разные — но все они должны проходит твою собственную внутреннюю фильтрацию. И есть огромная разница между просто желаниями и — основными потребностями, которые естественны для человека, и без которых он не может нормально существовать. И кому из людей стоит больше доверять — спившемуся алкоголику, который за бутылку водки кого угодно продаст, или человеку, который несет ответственность за свои поступки?
Однако никогда не стоит преждевременно осуждать людей и вешать на них какие-либо ярлыки. Я всегда стремился понять, почему человек поступает так, а не иначе. Я практически всегда готов был простить человеку его слабость. Ведь какая-либо слабость — это еще не повод, чтобы считать человека ничтожеством. У каждого свои слабости. Лично для меня существует только один критерий правды — человек может жить, как хочет, главное, чтобы он не причинял зла другим людям. Но проблема заключается в том, что я знаю — люди, однажды получив оправдание своим поступкам, могут впоследствии поступить очень гнусно. Особенность гомосексуализма в том, что поведение, которое на первый взгляд не приносит зла окружающим, в действительности потом может потянуть мир в огромную яму проблем и затащить в ад — воспитание детей, ослабление внутреннего контроля, нерешенный внутренний конфликт и проблемы с собственными инстинктами, а, как следствие, и внутреннее напряжение и неудовлетворенность самого человека — все это рано или поздно и, так или иначе, но выйдет наружу и начнет оказывать влияние на мир и коснется остальных людей. И последствия этого будут очень плачевными.
Задача таких как я — не допустить этого. Но сделать это необходимо, соблюдая всякое уважение к любой человеческой личности. Сделать это нужно тонко и аккуратно — чтобы не повредить и тем людям, которые являются носителями этой проблемы. А это действительно проблема — и для них самих в первую очередь. Но работать здесь нужно — только с любовью, как бы забавно не звучало это слово в данном контексте, с любовью — в ее чистом смысле. Здесь есть только один способ — пропаганда.
Катерина имела полное право жить так, как она хотела. Но и я имел полное право не дать ей погибнуть и не позволить кроме собственной жизни разрушить и еще чью-то.
24.
Именно потому что я не мог позволить себе допустить, чтобы Катерина сама своими собственными руками разрушила себе жизнь и искалечила потом судьбу еще кому-нибудь — именно поэтому я сейчас направлялся к человеку, у которого собирался просить помощи.
Да, именно просить помощи.
Производя анализ своей жизни и окружающей меня действительности, и всех происходящих со мной событий за последние пару лет, я приходил к выводу, что реальность, в которой я нахожусь, и которая непосредственно со мной связана, отчаянно сигнализирует мне о превышении мной некоторых допустимых значений перегрузок, вызванных внешней агрессией определенных сторонних сил. Другими словами: каждый человек, который вторгается в духовное пространство, а так же в разум людей, пусть и опосредованно, но оказывая определенное влияние на человеческое сознание — обязан понимать и должен быть готов к тому, что любое воздействие на сознание не может остаться незамеченным теми силами, которые это сознание, так или иначе, контролируют. А так же последствия вторжения в духовную реальность, существующую параллельно материальному миру, и всегда идущей на шаг впереди него — неизбежны.
Все, что существует в этом мире — поделено кем-то на зоны влияния, территории владений. Человек всегда был самым главным ресурсом в этом мире, и всегда самым привлекательным предметом обладания и власти являлся его разум. Никто не может просто так позволить себе вторгаться в духовный мир. Никто не может просто так позволить себе придти в жизнь человека и нейтрализовать то демоническое влияния, которое существует многие годы. Одержимость какими-то силами — это тотальное подчинение воли человека, это абсолютная власть тьмы, это полное обезличивание и абсолютный контроль над всеми поступками данного индивида. Это крайнее проявление демонического воздействия, говорящее обычно о полной победе сил зла… Хотя для каждого у Бога бывает свой путь, и на все Его воля… Но в любом случае, кроме одержимости — абсолютной власти — существует так же и просто воздействие, какое-либо влияние, обусловливающее в той или иной степени поступки человека. Выбор всегда остается за разумом, но на этот выбор можно повлиять. Можно подтолкнуть к тем или иным шагам, можно обмануть, создав иллюзию чего-либо, можно заставить совершить то или иное действие. Это не значит, что человек одержим. Просто ни один разум на земле не может существовать независимо, не испытывая на себе того или иного воздействия.
Попытка создать свою власть — это еще не власть, это только попытка. Она может быть более или менее успешна. Степень влияния — эта общая сумма удачных или не удачных таких попыток. Чем больше влияние — тем сильнее контроль и тем более предсказуемым становится поведение человека.
Любой разум на этой земле испытывает на себе то или иное демоническое воздействие, вопрос только — насколько этот разум поддается такому воздействию. Это и есть степень контроля и степень влияния.
Но ни один человек не может позволить себе просто так придти и нейтрализовать демоническое воздействие на конкретный разум. Ни один пастор, и ни один священник не может просто так повлиять на сознание людей и при этом не вызвать по отношению к себе агрессии тех сил, которые долгое время выстраивали свою стратегию воздействия на сознание этих людей. Это вторжение в духовный мир. И оно всегда имеет свои последствия.
Многие люди не обладают духовной силой и властью, не заморачиваются за принципы, по которым существует духовный мир, и могут даже вообще не верить в Бога и быть материалистами — но если такой человек начинает оказывать чрезмерное воздействие на разум других людей, и если это идет вразрез с тем, что пытаются внушить этим людям силы тьмы, то этот человек так же становятся объектом пристального внимания этих сил, и вызывают на себя их агрессию. Это практически неизбежно.
Человек может быть атеистом или просто как-то так не особо верить в сверхъестественную реальность, лишь допуская иногда мысль о возможности ее существования — но если он попытается что-то изменить в этом мире в лучшую сторону или оказать на него какое-либо влияние, через некоторое время в его жизнь придет Нечто, и оно полностью или частично разрушит его жизнь. Оно разрушит отношение с его друзьями, разрушит отношение с родственниками, разрушит семью, разрушит карьеру и работу, разрушит его цели и стремления, разобьет вдребезги самую хрустальную мечту, искалечит здоровье, завалит болезнями, загонит в самую ужасную депрессию, и искорежит сознание. Жизнь этого человека сложится как карточный домик. Она превратится в ад. Возможно, останется шанс продолжать бороться за свою идею, а иногда не остается даже этого. Я такое уже видел.
За все нужно платить свою цену. И чем больше влияния ты оказываешь на этот мир, тем большую цену тебе придется заплатить… Хотя… нам не дано до конца понять и изучить, как все это на самом деле происходит, и какие здесь работают причинно-следственные связи. Иногда все бывает очень запутанно.
Я знал, что все в этом мире находится в чьей-либо власти, или как минимум является предметом чьего-либо вожделения и объектом страстного желания. И я намерено вторгался в чужую сферу влияния, чтобы нейтрализовать воздействие на разум, потому что знал — это демоническое влияния, демоническое воздействие, оно должно быть разрушено и разум человека должен быть свободным. Потом человек сам сделает свой выбор. Но я должен повлиять на его сознание, чтобы скомпенсировать влияние каких-то других сил.
И я прекрасно понимал, что это не останется без внимания. Меня заметят. Ко мне начнут присматриваться, станут изучать, и если мое влияние на людей действительно будет иметь какое-то значение — попытаются сделать все, чтобы остановить меня, или как минимум отыграться потом на мне. Так начиналась война. Начиналась агрессия, единственной задачей которой было вывести меня из этого противостояния, и если будет уместно по контексту — отомстить.
Чем больше я всем этим занимался, тем больше вызывал на себя злость этих сил и привлекал их внимание. Раньше мне это даже казалось забавным и одурманивало меня каким-то духом романтики. Но потом, когда в жизни стали происходить вещи, которые мне явно не нравились, когда стало приходить то, чего я не хотел видеть в своей жизни, когда стало разрушаться то, что было для меня действительно значимо и дорого мне — это заставило меня остановиться, и подумать над тем, стоит ли мне идти дальше.
Со временем я научился преодолевать страх. Я научился терпеть боль. Я научился обходиться некоторое время без каких-то важных для меня вещей. Я научился чем-то жертвовать, чтобы хотя бы довести нужное дело до конца. Я даже в определенной степени научился жить в депрессии, выработав к ней определенный иммунитет, я научился сохранять при этом относительное спокойствие и мир, более-менее здраво оценивать окружающую меня обстановку и ясно видеть ситуацию. Я немного научился бороться с этой иллюзией. А депрессия — это всегда иллюзия. Понимание и осознание того, что все в этом мире относительно, а боль это всего лишь способ заставить человека что-то делать, и даже с материальной точки зрения — боль всего лишь способ собственного разума заставить собственный организм удовлетворять свои потребности — я научился смотреть на мир диалектически, относится ко всему философски и выработал таким образом защитную реакцию собственного сознания на многие происходящие со мной в этом мире негативные вещи.
В определенные моменты жизни я уходил в тень, прекращая заниматься своей деятельностью. Я заканчивал эту войну и расписывался в перемирии, и уходил в бессрочное увольнение. Тогда еще какое-то время в моей жизни продолжалось чье-то разрушительное воздействие. А потом — наступала тишина. Война заканчивалась. Заканчивалась агрессия. Приходил мир. И все постепенно начинало вставать на свои места. То, что когда-то было разрушено — восстанавливалось, возвращалось то, что я, казалось, уже безвозвратно потерял, уходило то, что выматывало меня и делало мое существование невозможным, мой разум прояснялся, уходила депрессия, и возобновлялось удовлетворение тех потребностей, невосполнение которых так долго изводило мою психику. Начиналась спокойная, веселая, радостная, относительно беспечная жизнь.
Я приходил в себя, давая возможность самому себе отдохнуть. А потом сам нарушал перемирие и снова вступал в эту игру, полагая, что у меня еще достаточно сил, чтобы продолжать этим заниматься.
Но как оказалось у любого механизма есть свой запас прочности и у каждого инструмента своя определенная степень усталости и амортизации. Всему есть свои границы. Есть точка перегрузки. И есть пределы, которые не дают идти дальше. Человек ограничен, ограничен в своих возможностях и в степени сопротивления.
На протяжении нескольких лет я занимался тем, что так или иначе воздействовал на сознание людей и пытался нейтрализовать то демоническое влияния на их разум, которое обуславливало их образ жизни. И теперь я чувствовал на себе агрессию — постоянную и не прекращающуюся ни на минуту. Я чувствовал злость, которая смотрела на меня жадными глазами и мечтала поглотить, сожрать, разорвать на куски. Теперь любое мое действие имело незамедлительную реакцию и рождало ответное противодействие в течение нескольких дней или даже часов. Последствия были необратимы и иногда непредсказуемы. Я чувствовал, как реальность вокруг меня была напряжена словно медный шар, сдавливаемый снаружи огромными массами жидкости, один удар — и колебания расходятся по всей его огромной поверхности, он звенит словно перетянутая струна, гулко, звонко и грубо. Напряжение вокруг меня достигало предельных значений. Поэтому мне приходилось оценивать и просчитывать каждый свой шаг. Последствия приходили незамедлительно, и их сложно было предугадать, и они вряд ли могли мне понравиться. Я уже давно перестал за кого-либо молиться. Перестал оказывать кому-либо незнакомому помощь, просто потому что у меня уже не было на это сил. Эта была уже не игра. И мне было уже не до шуток. Меня это уже нисколько не забавляло. Меня беспокоило только одно — как мне снять это напряжение.
Поэтому мне нужна была помощь.
И поэтому я сейчас направлялся к человеку, который должен был взять на себя часть нагрузки и сделать то, на что я не решался.
Его звали Валера. Мой давний знакомый. Он был ходатай — человек, который постоянно молится за других людей. То есть, как бы верующий в принципе должен хоть иногда молиться, часто не часто — это понятие относительное и все индивидуально. Но ходатай это человек, который очень много молится за других. В этом есть его служение Богу. Так он влияет на то, что происходит в духовном мире и в мире материальном.
Когда-то давно в середине девяностых годов трое неких молодых парней, подростков, оказавшись в Москве уже, кстати, после перестройки и обрушения в стране железного занавеса (что интересно), и переполняемые изнутри, видимо, какой-то положительной энергией, никак не дающей покоя их разумам, решили реализовать свою просто невероятно гениальнейшую мысль — они вышли на Красную Площадь, встали напротив мавзолея и начали молиться против духа коммунизма и марксистко-ленинистской идеологии. На следующий день всех троих увезли в реанимацию то ли с гипертоническим кризом, то ли с чем-то таким, что вряд ли может исчерпывающе характеризовать истинное состояние здоровья человека и причины его болезни, являясь всего лишь следствием чего-либо. Среди этих троих молодых людей был и Валера.
Именно поэтому теперь Валера не молился за все подряд, за любых людей. К нему нельзя было просто так придти и попросить замолвить за себя словечко перед Богом или попросить помолиться за какую-то проблему. Он тщательно разбирал каждую ситуацию и сам принимал решение. Он понимал одну вещь, которую не понимают большинство людей — Бог это не палочка-выручалочка, Он — Бог, Который создал весь этот мир и который все держит в своей руке, в своей власти, Богом нельзя пользоваться, Им нельзя манипулировать, Бог требует к себе почтения и уважения, и исполнения Своей воли, Он Властелин, и просто так Он не собирается отвечать ни на чьи молитвы. Бог изначален и бесконечен. И Валера — Его ходатай — служил Ему и не занимался исполнением людских прихотей. Он сам решал, за что, как и когда он будет молиться, и вопрос денег здесь был неуместен. Он не брал за это денег.
Валера был в чем-то уникальный человек. Он всегда любил хорошо одеваться, тратил много денег именно на одежду и различные аксессуары и украшения. Ему нравилось хорошо выглядеть и жить хоть в какой-то роскоши, пусть даже и не слишком дорогой. Он был немногословен и обычно мало общался с людьми, редко заводил новые знакомства. Он уже не ходил ни в какую церковь. Но продолжал оставаться верующим человеком и выполнял то, что считал нужным. Он работал в клубе-кафе, помогая своему брату. Обращался среди тех, кто любил повеселиться. Постоянно находился в обстановке, в которой люди могли набухаться и подраться. И его это не смущало.
Еще у Валеры был дар — ясновидения. Он мог знать вещи, которые происходят в жизни человека, и которые тот скрывает. По крайней мере, раньше у него был такой дар. И в церкви, в которую он ходил, все об этом знали. Потом Валера ушел из церкви. И в последнее время он ничего не говорил про свои способности. Но, как известно, дары и служения Божьи непреложны, и если Он дает какой-то дар человеку, то лишает его этого дара редко и в крайнем случае.
Я вошел в кафе и, пройдя через зал, подошел к барной стойке. Мой давний знакомый, одетый в хороший дорогой костюм, отливающий темным красным цветом, в свободно расстегнутом пиджаке, под которым виднелась шелковая рубашка, в начищенных лакированных туфлях, с хорошей стильной прической, и с перстнями на пальцах, уже ждал меня, сидя на стуле возле бара, повернувшись лицом к залу, и облокотившись о стойку. Когда я подошел, он лениво пожал мне руку, и, взяв со стойки стакан с какой-то черной жидкостью, в которой плавали кусочки льда, встал и, указав пальцем в конец зала, сказал:
— Пойдем туда.
— Ну, пойдем.
Я последовал за Валерой, забавно отмечая то, как за нами по полу поползли фигуры прожекторов цветомузыки, мешая глазам сконцентрироваться в и так достаточно темном помещении, окна которого были сделаны из мозаики, и вечерний августовский свет в этот хмурый облачный день никак не хотел проникать в это кафе и делать его слишком светлым.
Мы подошли к стеклянному столу, стоящему в углу зала, и Валера предложил сесть на небольшие металлические кресла с мягкой кожаной обивкой.
— Ну что, как жизнь-то? — последовал вопрос, как только я удобно устроился в кресле.
— Потихоньку, — ответил я, — Сам-то как?