Мы сидели со Светой на кухне за тем самым столом, за которым когда-то сидели с Владом. На столе сейчас стояло блюдце с семечками и ваза с какими-то фруктами.
Тяжесть и невероятная горечь вперемешку с шоковым состоянием и чувством какого-то недоосознания случившегося — расползлось это все здесь своей плотной всепроникающей массой по всей этой кухне, и, кажется, еще долго не собиралось рассасываться.
Влада насмерть сбила машина, когда он вышел на какую-то дорогу. Он пробыл в сознании еще немного времени, и потом умер, даже не дождавшись приезда скорой.
Вот и все. Вот все и закончилось. Именно вот так вот. И больше не было уже никаких планов, никаких университетов, никаких мыслей о том, чтобы найти девушку и жениться, никаких стремлений начать новую жизнь. Просто смерть и все. И больше ничего уже не было. Просто все обрубилось и закончилось в один миг. Вся жизнь и история человека. Именно вот так.
Мы сидели на кухне со Светой. Она уже успела со слезами рассказать мне все подробности и даже затронула тему организации похорон, и кажется, больше уже ничего не могла сказать мне. Даже слез уже кажется не осталось. И мы просто тихо сидели молча на этой кухне, вспоминая наши разговоры с Владом на ней, всякие затирания о смысле жизни, о правде и справедливости, вспоминая мысли и слова Влада, вспоминая распространяющийся по всей кухне дым от его сигарет и его вечно потрепанный небритый и нечесаный вид.
Я с трудом мог представить себе, что этого человека больше нет в моей жизни.
— Слушай, Костя, — наконец, тяжело и устало произнесла Света, — В последнее время Влад сильно изменился… Он изменился после того, как у нас побывал этот мужчина… с каким-то парнем — которых ты пригласил… Когда вы разговаривали с ним…
Я кивнул в знак того, что понимал о чем, она говорит.
— Что произошло тогда? — спросила Света.
Я смотрел на нее, а она в свою очередь смотрела мне в глаза, не отводя взгляда. Она догадывалась, что что-то было не так, и хотела знать. Это было закономерно.
— Влад, — начал я и понял, что мне невероятно сложно сказать это, — Он… как бы, — я задумался, как лучше объяснить, — Ты же веришь в Бога? Ты же читала немного Библию? — зашел я издалека, — Влад… долгое время сидел в депрессии, бухая и имея половую связь… со всем, что движется… Вел такой… специфический образ жизни… пойми меня правильно… Он как бы… Он стал одержим… в общем.
Света силой воли подавила в себе очередной эмоциональный порыв, едва сдержавшись от того, чтобы снова заплакать. Она твердо посмотрела на меня с какой-то внутренней жесткостью.
— Бесами? — спросила она.
— Да, — ответил я как-то неуверенно, — Это… сложная материя… Все очень непросто…
Света отвела взгляд в сторону, сделав его менее грозным, и каким-то пустым.
— Я знала, что с ним что-то не в порядке, — произнесла она, глядя в пол.
Мне показалась странной такая реакция.
После некоторой паузы Света, так же продолжая смотреть в пол, спросила:
— И вы изгнали их тогда?
— Да, — произнес я, тихонько кивнув головой.
Она вдохнула воздух носом.
— И часто ты такое встречаешь?
Я задумался.
Света говорила об этом так, как будто ничему не удивлялась. Очень спокойно и, казалось, почти без эмоций.
— Нет… В отношении конкретного человека — впервые… — ответил я, — Что-то подобное видел уже когда-то… у нас было на… Но… мнн… не… тут немного по-другому… было.
Света снова заплакала.
— Я не могу поверить, — произнесла она, не закрывая лицо руками, и не обращая внимания на стекающие по щекам слезы.
Я подумал что-то сказать, но не знал что.
— Я поняла, что с ним что-то произошло… — сказала Света, глотая слезы, — Точнее… сначала я поняла, что с ним что-то не в порядке… Он стал каким-то замкнутым… Совсем перестал улыбаться… даже цинично, как он любил иногда делать… Поэтому позвонила тебе… Мне стало страшно находиться в этой квартире… Поэтому я стремилась проводить в ней как можно меньше времени… Я чувствовала, с ним что-то не так…
Наступила тяжелая пауза, в течение которой Света боролась со своими слезами.
— То есть он не отвечал за свои поступки? — наконец, спросила она в результате.
— Ннн-нет, — осторожно произнес я, — Это не совсем так… Он не был полностью одержимым… Я же разговаривал с ним — он был в сознании… у него была какая-то своя…
"Блин, — подумал я, — Чего она ждет? Что я оправдаю его образ жизни его невменяемостью?".
— В общем это не было тотальным контролем, — продолжил я после запинки, — Ты же видела его… общалась с ним… Он же не бесновался тут, не сумасшествовал… Он был относительно адекватен… Просто… Понимаешь — это сложно… Есть одержимость… есть контроль… Это не одно и то же… В общем он не был полностью одержимым человеком… просто у него были проблемы…
— Значит, он мог себя контролировать? У него была своя воля? — спросила Света.
— Да, но она подавлялась… На него давили… Чем дальше — тем сильнее… Есть разная степень… — заключил я.
Света тихонько кивнула головой, как будто поняла.
После некоторой паузы она вновь спросила:
— Это из-за его образа жизни?
— Я не знаю, — ответил я, — Возможно… Это могло стать серьезной причиной… Но я не знаю. Это все до конца не изучено… Это все очень сложно…
Света тихонько вытерла щеку ладонью и, приставив ее к подбородку, уставилась глазами в одну точку.
— Я знала, что так будет… — произнесла она.
Потом, после небольшой паузы она, снова сдержав в себе очередной порыв плача, устало произнесла:
— Почему так происходит?… Что с ним случилось, когда он вернулся из армии?…
Я смотрел на нее, не зная в принципе как ее можно утешить, сам пребывая в шоке от того, что человека, которого ты знал, просто больше нет.
— Если вы изгнали их… Почему тогда с ним это произошло?… Что случилось? — спросила Света устало выпрямившись.
— Я не знаю, — ответил я, — Светочка, милая, не задавайся этими вопросами… пожалуйста… На большинство из них ты не найдешь ответа… — мягко произнес я.
— Но я хочу знать ответ, — сказала Света, вдохнув носом воздух с некоторой небольшой долей какой-то злобы, которая была неестественна для нее.
Наступила пауза.