— Я доклад готовлю. Про кошек, — пояснила Мила, слегка повернувшись в мою сторону.
— Ааааа.
— Обожаю кошек, — проговорил Флоп, сидя на полу на какой-то подушке, вперясь в экран телевизора, не отрываясь от фильма.
— Да, я почти доделал, как ты просила. Щас покажу, — наконец-то ответил Колян на вопрос своей девушке, временно заканчивая работу в Интернете, отрываясь от нее на пару минут, — Щас открою.
В этот момент у меня зазвонил мобильный, разнося по всей комнате какую-то агрессивно-депрессивную психо-патологическую мелодию группы "Prodigy".
— Да, — ответил я. Я уже знал кто это.
— Костя, привет, — послышался в трубке немного тревожный и слегка чем-то удрученный знакомый женский голос.
— Привет…
Я встал с кресла и чуть отошел в сторону, чтобы лучше слышать то, что мне хотели сказать по телефону.
— Слушай, у меня брат совсем уже чо-то с ума начал сходить. Притащил вчера в дом какую проститутку, набухались оба… я не знаю что уже с ним делать… Как так можно жить… Я вообще не понимаю уже ничего… Может, придешь хоть поговоришь с ним… Я в осадке просто в каком-то от всего этого…
— Ээээ… ммм… хм… да, хорошо, Светик, я зайду, — ответил я.
Я уже понял, кто это звонил.
— Я в общем-то тут как раз неподалеку. Так что я зайду скоро.
— Хорошо, я тебя жду… Я уже не знаю чо с ним делать… Он меня достал… Просто ужас какой-то…, - продолжала девушка по телефону спокойным, но сильно расстроенным голосом, и едва сдерживаясь, чтобы не заплакать.
— Ты чо обалдел что ли, урод! — чуть ли не взвизгнула Мила.
Я обернулся и тут же понял, что это там какие-то их дела с Колей и ко мне они никакого отношения не имеют.
— Какой пушистик пиндосский!? Ты чо написал! Кошка североамериканская полудлинношерстная! Ты понял? Североамериканская полудлинношерстная кошка…
— Да понял, я понял. Щас исправлю. Я забыл просто, как там этот твой… комок шерсти называется, — немного раздраженно, но каким-то успокаивающим тоном, поспешил ответить Колян.
— Пушистик пиндосский… ха-а-а-а-а-а… — постебался Флоп, не отрывая взгляда от экрана телевизора.
— Ладно, давай. Пока. Я щас приду, — закончил я разговор по сотовому и повернулся к компьютерному столу, чтобы увидеть, наконец, что же там такое интересное происходит.
На экране монитора в программе презентации красовался кошак с таким выражением морды, как будто он впервые в жизни увидел, как разделывают севанскую форель.
— И что, ты не мог получше что ли фотографию найти? Что это такое? — громко и раздраженно произнесла Мила.
Флоп с Майком наконец-то оторвались от фильма и повернулись, чтобы посмотреть на фотографию кота с выпученными из орбит глазами.
— Ха-а-а-а-а… У него такой взгляд как будто ему хвост прищемили…
— А похоже что не хвост, а что-то другое.
— Ты не мог нормальную фотографию достать что ли? — продолжала прессовать Мила своего парня.
— Да есть у меня другие фотографии, есть, — ответил Колян, начав уже стирать подпись "Пушистик Пиндосский", и остановившись, поняв, что ему придется менять весь слайд.
— Ладно, ребята, я тогда побежал, — объявил я.
— Хорошо, Костян, я еще потом сделаю, что смогу в плане твоего трека, куда его еще пропихнуть. Заходи потом, затрем еще за эту тему, у меня одна идея есть, — отозвался Коля из своего компьютерного стола.
— Ну, давай, Костян…
— Давай, Костян, — попрощались так же Флоп и Майк.
Я пожал обоим руки и направился в коридор.
— Ну, дак проводите человека-то, — услышал я уже позади себя слегка раздраженный голос Милы.
— Ну, мы фильм смотрим, — хором ответили чуваки.
Мила недовольно цыкнула, покачав головой, и сама пошла в коридор закрывать за мной дверь.
— Задолбали они меня уже, — пожаловалась мне Мила, с недовольной улыбкой на лице.
— Да ладно, они в тебе нуждаются, — ответил я с некоторой долей иронии, надевая обувь.
— Вот так всю жизнь и придется, да — ходить за вами, мужчинами.
— В этом ваше великое вселенское предназначение, — заметил я с улыбкой.
— Да уж, конечно, — ответила Мила.
— Мы вам, безусловно, за это благодарны, — приглушенно произнес я, немного приблизившись.
— Хорошо, я это учту, — ухмыльнулась Мила, смотря на меня своими широко открытыми глазами.
И я вышел за порог квартиры.
— Ну ладно, давай, пока. Хороший трек, правда, — сказала Мила напоследок.
— Спасибо. И тебе удачи с докладом.
— Ага, спасибо.
Мы с Милой мило попрощались, и я направился к лифту.
Я не беспокоился за этих чуваков. Я знал, что с ними все будет в порядке. По моему мнению они не были конченными людьми и не находились на каком-то неправильном пути. Они не несли агрессии в своей жизни, не были наркоманами, не бухали по-черному, хотя и довольно много пили. Они не были злыми, не беспредельничали, хотя и откалывали иногда разные безбашенные штуки. Но у них были определенные границы и относительно правильные представления о морали и нравственности. Они не сидели в глубокой депрессии и у них не было психологических травм, хотя они и с пониманием относились к таким вещам, периодически рефлексировали и осознавали, что этот мир далеко не прекрасен. Они не зацикливались на деньгах и достижениях, или карьерном росте — соответственно у них было не так много шансов превратиться со временем в каких-нибудь самодовольных тщеславных ублюдков, получающих хорошую зарплату, и снимающих себе дорогих проституток при имеющейся беременной жене, сидящей дома с детьми. В то же время они не спивались и не погружались в наркотики и всякие там ночные развлечения с головой. У них были определенные рамки. Они не способны были на какие-то преступления, разве что кроме как спереть с улицы временный дорожный знак, отсутствие которого не вызвало бы серьезных проблем. В чем-то они были раздолбаи, но при этом они являлись в общем-то в определенном смысле интеллигенцией с недоконченным или у кого-то даже с почти уже полученным высшим образованием. У них было не плохое воспитание. Они были относительно образованы и эрудированны. Они не были сильно ущемлены в своих правах, поэтому у них не было каких-то серьезных комплексов и стремления что-то доказать этому миру и как-то возвысить себя за счет унижения других людей или ценой чужих жизней. В общем, скорее всего, они перебесятся и рано или поздно каждый из них заведет семью и устроится на более-менее приличную работу. Самое главное — они были нормальные, адекватные и, в общем-то, даже добрые люди. Мила была вегетарианкой и сильно любила животных. Она была хорошей девушкой. И она постоянно следила и за своим парнем и за тремя его корешами раздолбаями, чтобы они не учудили чего-нибудь и не влипли куда-нибудь по глупости, и постоянно тормозила все их безбашенные порывы, являясь, своего рода, такой как бы некой вечно-сияющей дубинкой здравомыслия, от которой на теле оставались следы озарения разума.
Короче, я не боялся за этих чуваков. Они не вызывали у меня большого повода для беспокойства.