– Не кривись, Хагел, все плохое позади… Вскрой белую ленту.
Адмирал молча повиновался. Прочитав приказ, он поднял голову и встретился взглядом с Рудневым.
– Плохое позади, Андрей?
– Да, Ингвар.
– Что ж, это, по крайней мере, логично, – холодно прорычал адмирал. – Чего-то подобного я и ожидал.
Через сто секунд пространство Лазурной опустело. Почти. В нем оставались один земной крейсер, разведчик алкров и пылающая Смеяна. И еще рукотворный титан, безумное сооружение, плывущее в четырехстах миллионах километров от Лазурной. Звездный Палач, технология, которую мечтают заполучить многие расы. Но владеют ею только хомо.
Осмеливаются владеть.
Адмирал достал из внутреннего кармана личный считыватель и вложил в него белый прямоугольник. Консул вытянул за цепочку стальную пластину, висевшую у него на шее, и сжал ее в кулаке. Пластина едва ощутимо кольнула его.
Две половинки сошлись. Приказ стал целым и превратился в действие.
Извечная улыбка Руднева никак не вязалась с застывшим лицом.
Саакас внимательно наблюдал за ним. Он был уверен, что люди еще преподнесут ему сюрприз. Кровавое число на дисплее опять попалось на глаза, и Посланника вновь передернуло. Лапы инстинктивно сложились в положение Ужас-но-Раскаяние.
Консул попросил:
– Хагел, дай мне связь с птичками.
Через миг огненные иглы вскрыли хамелеон-защиту разведчика.
Руднев долго рассматривал собеседника. То есть собеседников. Или нет? Он до сих пор не понимал, кем же считать одиночного алкра – единой личностью или тремя отдельными? Левая голова явно была пилотом. Тогда правая – воин? Нехарактерно для птичек, своего рода левша в мире алкров.
А птенец Лилового Гнезда чувствовал себя нехорошо. Скаут против крейсера? В глубоком человеческом космосе? Вероятность выживания стремилась к нулю. Пришлось обратиться к старшему-по-крылу. Перья на груди алкра разошлись, и оттуда на тонкой морщинистой шее выползла командная голова. Комалкр.
– Ты потревожил меня, хомо, – проскрипела командная голова.
– Вам нельзя здесь находиться, – отрезал Руднев.
– Перья летят по ветру. Ветер принес нас сюда, хомо, – вновь заскрипело тележное колесо комалкра.
– Вам не стоит здесь находиться, – поправился Консул. – Идет волна огня. Истинного огня. Как тогда, на Коктебеле.
– Коктабблель?!
Маленькая голова задергалась. Большие – растерянно переглянулись и уставились в боковые экраны. Комалкр пронзительно затрещал, крылья встопорщились, мелькнули когти. По экрану побежала алая полоса – алкр готовился к прыжку.
Голова-пилот повернулась к центральному экрану.
– Уходим.
Воин добавил:
– Сейчас.
Клювы раскрылись шире, и алкр заговорил, перебивая сам себя:
– Благодарим.
– Предупреждение.
– Помним.
– Долго.
Комалкр молча щурился на Консула до самого прыжка. Даже когда корабль птичек исчез, Руднев все еще чувствовал на себе изучающий взгляд командной головы алкра. Птички всегда подозревали подвох. Везде и во всем. Но сегодня важная добыча прошла мимо них. Пернатые бесцельно прощелкали клювами. Всеми тремя.
От мыслей Руднева отвлек голос Посланника:
– Ты отпустил их. Зачем?
– Пусть знают, где мы были и что делали.
Прошла пара тысяч мгновений, и саакас обратил внимание на Лазурную. Палач подошел совсем близко.
Звезда бурлила, исходила жаром, плевалась огненными клубками, которые неохотно рассеивались в пространстве. Светилась все ярче и ярче…
И – вспыхнула!
Ослепительная мощь и сила! Танец раскаленной плазмы!
Крейсер метнулся прочь из системы, превращенной по воле людей в жертвенный костер, на котором сгорит и Лазурная, и все ее дети.
Руднев махнул рукой. В рубке погас свет, а стены исчезли, став прозрачней стекла. Аутодафе Лазурной предстало во всей своей жестокой красе. Человек и саакас мгновенно оказались в центре плазменного урагана.
Консул сделал пару шагов, поднял руки и уперся в невидимую стену. Он стоял, озаренный багровым огнем. Упивался буйством стихии разрушения. Плыл в потоках огненной смерти…
Когда крейсер наконец разогнался и вырвался из пылающих объятий Лазурной, Консул Империи Сол обернулся к Посланнику Саака.
Тот вздрогнул. Перед ним стояла маленькая, тщедушная по меркам любого саакаса фигурка. Но огненная буря позади него… Хомо вызвал пламенный ураган, в котором погиб миллиард его сородичей! А теперь еще и огненный шторм, в котором сгорела звезда со всей своей системой. То, что жило миллиарды лет, сегодня исчезло по воле одного-единственного человека. И человек не ужасался! Он радовался! Эта гримаса на лице зовется улыбкой, она – признак хорошего настроения. Инвестигаторы изучают расу хомо очень долго, они не могут ошибаться!
Посланник вздрогнул. Лиловая щетина на хребте, знак императорского рода, поднялась дыбом.
Консул подошел к нему, наклонился и сказал:
– Вы говорили о подарке? Вот он – подарок!
Андрей выпрямился и обвел рукой пылающую бездну. Посланник потрясенно молчал.
– Взгляните! – теперь Руднев почти кричал. – Мы показали вам! Кем мы можем быть! И кем не хотим стать! Это лучший подарок из возможных!