Впереди сквозь полоску деревьев поблескивала река. Остроконечные горы приближались все ближе и ближе. Можно было разглядеть деревья и темные тени расщелин, разрезающих каменные стены тонкими черными линиями.
Дорога вновь поравнялась с лесными рощами, и мы повернули направо, где наш путь пролегал вдоль широкой реки. Лазурная вода местами шумно бурлила, а кое-где затихала, образуя глубокие заводи.
Слева, на другом берегу реки, я увидела ползущие ленточкой, серые стены города, спускающегося на равнину с горных склонов. В глубине города, в горах высились башни замка. Прямо по дороге, через большое золотистое поле пшеницы, была видна полоска черного леса, уходящего далеко на восток. Быстрая река спускалась с гор, отделяя Темный лес от стен города. Я даже сначала не поняла, что это лес. Казалось, деревья были сделаны из угля, и если бы подул сильный ветер, то облако черной пыли накрыла бы весь город.
Людей по пути встречалось все больше и больше. Кто-то шел пешком налегке, кто-то тащил мешки в небольших тележках. Туда-сюда проезжали всадники, тянулись груженные бочками и сеном повозки. В воздухе пахло дымом от костра, лошадьми и еще чем-то мне знакомым, но чем, я так и не смогла вспомнить.
Слышался детский смех мычание коров и глухой стук копыт о твердую почву. Пыль не успевала осесть на землю, поэтому люди, идущие пешком, старались держаться края дороги. Только дети осмеливались выбегать на середину, с любопытством поглядывая на повозку с большой железной клеткой.
Я чувствовала на себе слишком пристальные взгляды людей и накинула капюшон. Мы доехали до широкого каменного моста через реку. Под мостом бурлила вода. Копыта лошадей звонко застучали о мостовую.
Сразу за мостом высилась угловая башня с высокими воротами. Скорее всего, в этом месте, где сходились восточная и южная стены, был главный вход в город. Охрана у ворот свободно пропускала горожан, останавливая лишь груженые повозки. Над входом висела бронзовая эмблема солнца с ветвистым деревом посередине. Под эмблемой, камнями было выложено название города. От башни, в обе стороны до самого подножия гор, петляли стены города Брутенберг.
Двое стражников остановили нашу повозку и осмотрев её, дали знак, что можно проезжать.
За стенами города кипела жизнь. Было довольно шумно. Весь этот уличный балаган с криками торговцев, звона кузниц, пенья уличных музыкантов, лая собак и смеси отвратительных запахов, меня крайне напрягал. Чуть дальше в глубине города, стало гораздо спокойнее, но назойливые взгляды любопытных местных жителей приходилось терпеть на всем протяжении пути. Поэтому, города я толком не разглядела, прячась от чужих глаз.
Сосед по клетке все так же крепко спал. Я надеялась, что он все же спит, потому что с виду он казался абсолютно бездыханным. Промелькнула мысль, что я в своей жизни ни разу не видела мертвых людей. Мертвых животных — да, но людей — нет. В Сиэтле и Нью Йорке я видела бездомных, которые спали прямо на улице, зарывшись в картонные коробки. Возможно, кто-то из них действительно был мертв, но я никогда об этом не задумывалась.
В пять лет я была на похоронах бабушки и боялась заглянуть в гроб. Мне казалось, что там лежит не бабушка, а что-то очень страшное.
Мама всегда берегла меня от разных неприятностей. Она говорила: “Доченька закрой глазки, это зрелище не для маленьких девочек.” И я закрывала. Закрывала и даже не подсматривала, потому что безгранично доверяла ей.
Однажды, одноклассник по имени Сэм, повел меня в кино на фильм ужасов. Так я весь фильм просидела с закрытыми глазами, прижавшись к Сэму. Он долго смеялся надо мной и называл трусихой. А потом, несколько раз звал еще на какой-то ужастик, но я каждый раз отказывалась. Тогда я не понимала, зачем он так упорно пытался затащить меня на этот фильм.
“Эх, лучше бы я сейчас сидела с Сэмом в кино, и не важно, какой бы это был фильм. Меня устроил бы даже самый страшный”.
Мы миновали еще одну башню. Стены были выше, а мощеная дорога из белого камня уходила вверх по склону. Движение повозки замедлялось, когда уклон дороги становился слишком крутым, но черные лохматые лошади уверенно шагали вперед.
Я увидела стены замка. Они вырастали из земли, как огромные отвесные скалы. Дорога вела прямо к парадной башне. Пока это было самое высокое сооружение из всех, что я здесь успела увидеть. На остроконечной крыше развевался белый флаг с золотистой эмблемой в виде солнца. Ворота башни были закрыты, а у входа стояли на посту двое стражников.
К моему сожалению, до замка мы так и не доехали, а свернули влево, остановившись у невысоких серых стен, тянущихся вдоль белой каменной дороги. За крышами домов, плотно стоящих друг к другу, поднимался королевский замок.
— Приехали! А ну вставай! — мужик ткнул палкой оборванца, тот резко проснулся и начал осматриваться по сторонам.
«Слава богу жив!».
Подошли двое стражников и открыли клетку. Я вылезла вслед за попутчиком. Один из стражников помог спуститься, что меня сильно удивило. Но дальше, таких милостей проявлено не было. Меня всячески подталкивали, чтобы шла быстрее. Я старалась, как могла. Ныло колено, и вдобавок, я была босая на одну ногу, а на земле попадались очень колючие камушки.
Здание было похоже на длинную крепостную стену с маленькими окошками. Рядом с входом нас встретил худой мужчина средних лет, коротко подстриженный и одетый в черное платье, напоминающее монашескую рясу. На его груди висел огромный кулон в виде символа солнца.
— О согрешившие создания божие, — протяжно начал он, — перед тем как войти в нашу Священную обитель, готовы ли вы исповедоваться, чтобы Бог вас помиловал, и пребывание в этих святых стенах было легким и недолгим?
«Недолгим? Надеюсь, он имел ввиду, что нас скоро выпустят?»
Оборванец, пошатываясь перед священником, попытался плюнуть на него, но вместо плевка издал лишь глухое шипение. На вторую попытку сил у него не хватило, да и стражник не растерялся и двинул его хорошенько по затылку, уведя в сторону черных дверей монастыря.
Священник посмотрел на меня:
— О дитя, — все так же протяжно говорил он, — Веришь ли ты в Бога?
— Верю, — я приложила руку к груди и нащупала свой золотой крестик.
— Готова ли ты исповедоваться? Какой грех на тебе?
— Я не знаю…
— Она обвиняется в колдовстве! — сказал стражник.
— Колдовство… Это страшный грех. Покайся пока ты не вошла в стены Священной обители.
— Но я никому не причиняла вреда.
— Колдовство — это дело такое, сразу вреда можно не увидеть, а потом люди умирают от голода и болезней. Покайся, дитя…
— Но я не занималась колдовством… Послушайте, я случайно попала сюда. Я ехала к Сэру Эбенезеру, меня направил к нему Сэр Джон.
— Сэр Эбенезер? Тогда тебе нужно туда в следующую башню слева от главного входа в замок, — указал он пальцем в направлении стены замка.
— Магистр Мердок велел привести её сюда, в обитель! — сказал стражник.
— Если Магистр Мердок сказал, значит, так оно и есть… — грустно произнес священник. — увидите её.
— Я каюсь! Каюсь! Мне очень жаль! Вы отпустите меня? — кричала я, когда стражник повёл меня к черным дверям.
— Это решит Верховный Магистр Мердок. Да хранит тебя Бог, дитя!
— Я же ни в чем не виновата! Отпустите меня! Передайте Сэру Эбенезеру, что я здесь! Пожалуйста!
Но священник, наверное, уже не слышал моих криков. Тяжелая дверь захлопнулась, и тьма окутала меня со всех сторон.
Миновав следующую дверь, мы оказались в темном помещении с низкими потолками. Через окна тюремных камер, солнечный свет тускло освещал длинный коридор. За железными решетками сидели узники. Где-то по одному, где-то по два человека.
Было жарко и душно. Затхлый, кислый запах вперемешку с запахом экскрементов, буквально резал глаза. Но со временем я начала привыкать к этому и вытащила нос из под воротника пижамы. К тому же, дышать и так было тяжело из-за недостатка кислорода в этом отвратительном месте. Лишь иногда из маленьких окон веяло свежим воздухом, который я с жадностью втягивала в себя.
“Слава богу меня посадили в пустую камеру” — подумала я, когда лысый тюремщик закрыл решетчатую дверь и в большой связке ключей начал искать нужный ему ключ. Я постаралась получше разглядеть этот ключ. На ключе было выгравировано число двенадцать.
Створки в замочной скважине со скрипом щелкнули, и тюремщик, звеня ключами удалился по своим делам.
— Грин, — прошептала я, боясь разбудить мужчину, который через коридор напротив, храпел, развалившись на полу своей камеры. — Догони тюремщика, пока он не ушел, нужно посмотреть где он хранит ключи.
Грин вылез из капюшона пижамы и тут же оказался на каменном полу.
— Хорошо, жди меня здесь. — прошептал он. — То есть ты же и так никуда не уйдешь…
— Я буду ждать тебя здесь— улыбнулась я.
Грин исчез за углом кирпичной стены.
Я нашла более или менее чистое место на ужасно грязном полу. Возможно он был даже грязнее чем в клетке, в которой меня сюда везли. Я сидела в углу камеры прижав колени к груди. Холод стен и пола, немного спасал от невыносимой духоты.
Грина уже не было полчаса, как я услышала странный звук, чего-то металлического о каменный пол. Звук приближался. Я подошла к двери камеры и увидела Грина. Он тащил за собой тяжелую связку ключей.
— Грин, ты с ума сошел? Я тебя просила узнать, где он хранит ключи, а не поднимать шум вокруг.
— Тюремщики со стражниками играют в кости и судя по их бурному веселью, они не скоро закончат. Только у главного входа стоят двое постовых, но у меня есть идея, как их обойти. Держи! Нужно еще найти подходящий ключ. Давай, что ты ждешь? Бери, лучшего момента и не придумаешь!
— Хорошо, я знаю, какой нам нужен ключ. — сказала я, подняв связку ключей с пола.
Я вставила ключ в замочную скважину и заметила, что в соседней камере, напротив меня, стоит бородатый мужчина и смотрит прямо на меня.
— Девочка, ты как откроешь, будь добра, кинь мне ключики… — хриплым голосом произнес он.
Я одобрительно покачала головой, открыла дверь, передала бородатому связку ключей и побежала к выходу.
— Благодарю тебя! — крикнул он мне вслед.
Я решила снять свой единственный тапок, потому что бегать обутой на одну ногу, посчитала неудобным. Мы оказались в помещении где было очень темно. Свет еле пробивался сквозь щели дверей.
— Куда нам налево или направо? — спросила я, задыхаясь от волнения.
— Нам налево. Я сейчас пролезу под дверью, а ты меня жди здесь и наблюдай через щелку. Как эти двоя отойдут на достаточное расстояния беги налево вдоль здания и жди меня за углом.
— Я готова.
Грин юркнул под дверь и скрылся из виду. Я смотрела через узкую горизонтальную щель в двери. Дверь была сложена из толстых брусьев, липких и сильно пахнущих дегтем. Именно этот запах я не могла вспомнить при въезде в город. Сейчас он мне казался божественным ароматом, среди всей этой мерзкой вони.
Сквозь щель было плохо видно, что творилось снаружи, но я сумела разглядеть двоих стражников в красных накидках. Сердце бешенно колотилось, ноги дрожали, а в голове мелькали мысли: “Отойдут, выбежать налево… Налево? Точно налево? Налево… Лево, не право, а лево… Налево за угол… Налево за угол…”
Еще я очень переживала, вдруг, кто-нибудь откроет дверь позади меня. Спрятаться я уже не успела бы. Да и куда прятаться? Здесь было так темно, что я разглядела лишь пару мешков на полу возле двери.
— Ты смотри, что это там? — послышалось из-за двери.
Я приложила ухо, чтобы лучше слышать.
— Это просто крыса.
— Нет это не крыса и не мышь. Смотри оно танцует.
— Да ладно? Что это за хрень?
— Какой-то маленький человечек. Он зовет нас к себе.
— А ты не боишься?
— Ты что испугался?
— Нет, он даже милый с виду.
Я услышала шарканье шагов и посмотрела в щель. Стражники направились в правую сторону.
“ Сейчас… пора выходить…” — думала я, сердце забилось еще сильнее, тело сопротивлялось, но я все же открыла дверь и кошкой проскользнула за спинами стражников.