- Чего встал?
Цеп мотнул головой и принялся разжигать костер.
Манок, отложив раскрытый пакет, достал из-за пазухи электронную библиотечку. Ныряя в люк, он зацепился за что-то панелью, теперь пьезо-элемент отскочил и висел на двух проводках. Манок вернул батарейку на место, проверил, работает ли библиотечка, и громко выругался.
- Разряжается, - пояснил он, когда Снули с легким испугом взглянул на него. - Скоро отключится. Надо другую батарейку искать...
Снули вздохнул. В Корабле, где хватало всякой всячины, батареек они не нашли. За ними надо подниматься в Верхний, чего он делать не любил, в отличие от Манка, движимого естественнонаучным любопытством, и Цепа, которому было безразлично, где добывать хлеб насущный. В Корабле было много соленых орешков и пустых стеклянных бутылок, которые иногда удавалось сменять у казусов на что-нибудь ценное. Попадались и полные бутылки, но если употребить их содержимое, станет так плохо, что Манок запретил пить из них.
Курицу делил Манок. Ему и Цепу достались самые большие куски, а Ене - самая нежная часть грудинки. Снули довольствовался атрофированными крылышками. Он с хрустом разгрызал их, бездумно уставившись на очки Манка с тонкими дужками. Линзы золотыми кругами поблескивали в лучах солнца. Под бортами Корабля воды канала рябили желтым, синим и зеленым.
Манок, привалившийся спиной к ограждению палубы, приказал Цепу:
- Принеси штуку. Может, в этот раз получится?
Цеп с хрустом перекусил косточку, встал и скрылся в палубном люке.
Манок пригладил свои длинные темные волосы.
- Эта штука должна работать. Я что-то неправильно делаю.
- Мне от нее страшно, - заявил Снули.
Манок взглянул на Снули, потом на Ену, очень похожих друг на друга - оба почти лысые, с белесым пушком на круглых, гладких головах. Цеп тоже не отличался волосатостью, но голову имел шишкастую, с мощным затылком и низким лбом. У Цепа уши маленькие, прижатые к черепу, а Снули - совсем лопоухий. Манок, втайне гордившийся своей шевелюрой, поплевал на ладонь и еще раз пригладил волосы.
- Трус, - сказал он. - Ничего в ней страшного. Этих штук там много. Я хочу узнать, что с ними можно делать.
Цеп спустился под палубу. Внутри корабля было несколько помещений разных размеров и просторный зал с потрескавшимся зеркальным полом. Здесь находились возвышение-сцена, стойка и открытый шкаф у стены. На полках еще оставалось несколько полных бутылок, пить из которых нельзя. Цеп сошел ниже, в трюм. Канал неглубокий, массивный Корабль днищем почти достигает дна и стоит ровно, не качаясь. Это как-то связано с широким задраенным люком, через который Цеп предпочел перешагнуть. За люком штабель со штуками. Цеп взял одну, поднялся наверх и передал ее Манку. Тот, уже в который раз, стал щелкать какими-то рычажками. Цеп настроился было поспать, но Манок позвал его, наткнувшись на очень тугой рычаг. Когда Цеп толстыми короткими пальцами потянул за него, Снули опасливо отодвинулся подальше.
- ... ... ... ... ... ... - пела Ена. Она сидела, поджав под себя ноги, замотанная в пальто, с поднятым воротником, торчал только маленький нос, да пушок на голове чуть шевелился от ветра.
- Пить хочешь? - спросил Снули, не ожидая ответа. Если бы хотела, сама бы стала теребить его за ухо и щекотать. Манок вроде бы ее старший брат - Снули с трудом осознавал значение слова "брат" - но он заботился о Ене больше из соображений долга, чем из родственных чувств.
Цеп присел на корточки, открыл рот и стал ритмично постукивать ногтями по зубам. Это всегда раздражало Манка, но отучить Цепа не получалось. Манок уже потерял интерес к штуке и достал свою библиотечку. Когда-то через радиомодем она подключалась к сети, теперь же могла черпать сведения только из автономной, впрочем, довольно обширной, базы данных. Файл, который Манок изучал последним, раскрылся на небольшом экране. Оперативная память библиотечки была совсем куцей, процессор слабый, так что урона ей гало-бомбардировка не нанесла - только некоторые программы иногда зависали. Манок овладел искусством чтения по детской обучающей программе библиотечки, чью заднюю панель украшала надпись: "Все, Что Ты Хотел Спросить О Мире". Снули тоже научился читать, но гораздо хуже, чем Манок. А Цепу чтение не давалось. Одно время он старательно изучал найденную в Верхнем Слое книжку со странными историями: про семерых маленьких казусов в шапках-колпаках, рыжего зверя-"лису", которая хвостом ловила других зверей-"рыб" в проруби, про дикую собаку - волка - с семью козлятами. Цеп одолел большинство букв, но, пытаясь осознать сакральный смысл "и краткого", так рассвирепел, что сломал ярко раскрашенную картонную обложку книги о голову подвернувшегося Снули. Манок еле его успокоил, как следует приложив палкой по спине.
В базу библиотечки кто-то загрузил массу сведений, абсолютно не нужных ребенку, и Манок был несказанно этому рад. Узнав о сексе все, что его интересовало, он приступил к усвоению более общих вопросов, и теперь пытался вникнуть в текст из папки "Развитие", озаглавленный "Моя проповедь заблудшим".
"...!-
...Просто Приятная Цивилизация. Три причины привели к перенаселению: дешевая синтетическая пища стала решением проблемы голода, синтетические лекарства, хоть и не до конца справились с болезнями, но значительным образом сократили неестественную смертность, биоэлектронные импланты победили старение".
Если навести курсор на непонятное слово, под ним медленно выстраивался столбик из других слов. По зрелому размышлению Манок понял, что эти слова означают примерно то же самое, что и слово-секрет. Так он узнал, что "дешевое" значит "недорогое". За 'дешёвое' нужно отдавать казусам лишь одну маленькую стеклянную бутылочку из трюма Корабля. Он читал:
"...!- Принцип Верхнего Слоя: ...как бы успешно не развивались технологии космических перелетов, доставлять сотни тысяч переселенцев на другие планеты и даже на Луну слишком дорого. Приходится плотнее обживать Землю: уходить в почву и подниматься в воздух. Однако, с увеличением радиуса жилого слоя увеличивается и площадь сферы. Я говорю вам: создавать жилой слой внутри планеты означает уменьшать потенциальную площадь заселения. Это ли не глупость? Прочный, способный выдержать огромные нагрузки, пенометалл позволяет устремить Верхний Слой к солнцу и просторам атмосферы.
...!-
Цивилизация, Приятная Во Всех Отношениях:
...Просто Приятную Цивилизацию сменила Цивилизация Приятная Во Всех Отношениях, основанная на электронике, синтетике и нейроплантах, биоэлектронных и биомеханических вставках, снабженных собственными мощными процессорами, автономными "вечными" батарейками, системами самоналадки, способными развиваться и бороться с неполадками-болезнями в организме-носителе. Естественно, проблемы не исчезли. Деньги по-прежнему значили слишком много. Баснословно дорогие искусственные иммунные и нервные системы от известных производителей заменялись пиратскими подделками, в которых, как и раньше, вне конкуренции были тайваньские, корейские и китайские [Тай-Вань? Та-Йвань? Наименование одной из областей до возникновения Сотрудничества? Попытаться выяснить...] Богатые вознеслись ввысь, к чистому воздуху и чистому небу, бедняки остались в Нижнем Слое, у них развились экзотические болезни, вызванные сбоями неапробированных нейроплантов. С этим боролись, но не слишком рьяно. Лечить то, что вызывалось не болезнью человеческого организма, а нарушениями работы биоэлектронных вставок, было слишком сложно... Чтобы изъять из плоти носителя микроскопический чип, ампутировать мозговой синаптический компенсатор или вычленить из сетки нервных окончаний искусственные волокна, требовалось филигранно мастерство. Боролись не со следствием, боролись с причиной, тем более, что два крупнейших производителя нейроплантов видели в полуподпольных пиратах своих конкурентов. Боевые авиа-подразделения наводили ужас на целые города, если разведки компаний находили в них лаборатории и фабрики пиратских производителей..."
Манок отвлекся, уставившись в небо, вспоминая серебристые силуэты с размытыми зонтиками винтов, иногда пролетающие над рекой. Это написал какой-то казус, точно. Обилие непонятных слов и бредовый оттенок текста говорили о том, что автор был сродни тем, кто окружал трех с половиной в Барвисто. Он стал читать дальше:
"...Я говорю вам: почему, как только все более или менее приходит в порядок, что-то тут же нарушает его: сбой внутри системы или внешнее воздействие? Мелкие, но не фатальные сбои внутри системы Человеческая Цивилизация происходили постоянно, но система справлялась с ними.
Работники орбитального телескопа Евразийского Коммерческого Астрономического Общества, собирающего средства для своих фондов в основном с помощью лженаучных астрологических прогнозов, сообщили о странной аберрации"...
Цеп вдруг развернулся и замер, обеими руками вцепившись в ограду. С берега доносился лай собак.
Десадо Младший появился здесь на свой страх и риск. Привыкший чувствовать за спиной мощь картеля, он оказался в шкуре рядового жителя Сотрудничества. Влияния у ДЭА на востоке теперь практически не было, "Вмешательство" контролировало здесь почти все. Огромный небоскреб картеля пустовал уже давно, Десадо проник туда незаметно, так, чтобы соглядатаи тибетцев не засекли его. В конечном счете все предосторожности оказались бессмысленными - пара сикорских "Вмешательства" уже висела в сотне метров над крышей. Один большой, с тяжелыми бомбами, второй поменьше, более маневренный. Пилот второго посредством мощного бинокля наблюдал за кабинетом, на подоконнике которого была установлена видеокамера с фиксацией на объекте.
- Если он спустится в катакомбы или поднимется в Верхний, я не смогу наблюдать, - произнес Младший.
Гало-бомбардировка вывела из строя нейропептидную пломбу, непроницаемым колпаком накрывавшую опиатные рецепторы в его мозгу. Он был эрос-наркоманом, с синтетическими афродизиаками смогло справиться только радикальное вмешательство. Опиатные рецепторы, самая обычная часть мозга, впитывающая эндорфины и ответственная за ощущение счастья, под влиянием наркотика чудовищным образом разрослись - Младший иногда представлял себе грибок из склизких волокон, белесую поганку опиатов, проросшую сквозь его мозг.
- Может, мне стоит договориться с Пигмалионом?.. - Младший нахмурился, намеренно свел брови вместе, демонстрируя окружающему миру, что действительно озабочен.
Его брови все еще были нахмурены, когда он прошел мимо опоры струнной дороги и стал спускаться ко входу Пропускного. Здесь, в Сотрудничестве, Верхний Слой не был заброшен так основательно, как в Барвисто, но большинство оставшихся в живых предпочли спуститься обратно на поверхность планеты. Жизнь более-менее наладилась, вытащенные со старых свалок автомобили с двигателями внутреннего сгорания проезжали мимо Десадо, два раза вверху с тихим свистом пронеслись похожие на фаллосы вагоны-струнники.
"Электронные погромы" отошли в прошлое, но у большинства обывателей, не подверженных глюкам сорвавшихся с цепи имплантов, электроника все еще вызывала ненависть. Единственное, что они терпели, это струнные дороги, пришедшие на смену метрополитену. Такие дороги управлялись с центрального пульта, который, естественно, тоже был электронным и теперь потихоньку отстраивался, на что обыватели сознательно не обращали внимания, очень уж удобным, быстрым и дешевым было это средство передвижения. Но вздумай кто-нибудь появиться на улице с обычным ноут-буком в руках, его бы тут же пришибли не говоря худого слова - как и любого глючного казуса, сунувшегося сюда из Барвисто.
Десадо Младший тоже был казусом, но гало-бомбардировка привела лишь к снятию нейропептидной пломбы, так что внешне это мало проявлялось. Он шел вялой, разболтанной походкой, руки раскачивались, голова то опускалась вперед, то запрокидывалась, полы пиджака хлопали по бедрам на ветру. Высоко-высоко один из сикорских "Вмешательства" летел в том же направлении, куда шел Десадо.
Лай стал громче, и они увидели, как на берег выскочил человек. Высокий и худой, с рюкзаком на плече. Не останавливаясь, он оглянулся и поднял руку. Звука слышно не было, но от дула оружия разошелся веер размытых полос.
Несколько диких псов упали, дергая ногами, но остальных это не смутило. Человек остановился, псы подбирались к нему. Облезлые и тощие, они начинали лаять, сами себе удивлялись и смолкали. Незнакомец скатился по бетонному берегу канала, прыгнул в воду и поплыл.
Три с половиной к тому времени уже лежали на палубе, даже Ена, которую Снули просто перевернул на спину. Манок, внимательно наблюдавший за тем, что происходит на берегу, велел Цепу:
- Позови его.
Цеп, привстал и, перегнувшись через ограждение, крикнул:
- Эй! Там лестница, давай сюда!
Он увидел бледное лицо с прилипшими к щекам волосами. Потом из воды показались руки и вцепились в поручни узкой металлической лесенки, тянувшейся к бортовому ограждению.
Когда человек перелез через борт, Цеп чуть отошел и на всякий случай поднял с палубы штуку, собираясь в случае чего навернуть незнакомца по шее. Незнакомец, впрочем, тут же превратился в знакомца, потому что поспешил представиться:
- Меня зовут Чина.
Он увидел трех мальчишек: одного - с длинными волосами и в очках, второго - коротко стриженного и насупленного, третьего - маленького, с белым пушком на голове. Такой же пушок был у замотанного в старое пальто ребенка, пол которого Чичеллино определил не сразу.
- Ты зачем от собак убегал? - спросил Манок.
Чина присел перед ним на корточки и снял рюкзак с плеча.