Путь от города до нашего аэропорта пролегал через бетонный мост, соединявший два не очень далеких друг от друга берега реки Пекатоника. Мы услышали звук навесных моторов и увидели два крохотных гоночных гидроплана, которые на полном ходу снижались над рекой, соревнуясь между собой, кто первым подлетит к мосту. Еще мгновение - и они пронеслись под мостом. Пилоты были в шлемах и в тяжелых спасательных жилетах. Они так увлеклись полетом, что никого не замечали. Пролетев некоторое время вперед, они развернулись и сели на воду, поднимая огромные фонтаны сияющих брызг. Могло показаться, что мы находимся вблизи летного центра для гидропланов типа Дрэггин Мейн, однако здесь было намного чище.
Мы пересекли мост и прошли мимо лужайки, на которой мальчик выбивал ковер с помощью приспособления, сделанного из согнутой проволоки.
- Ну, что теперь делаем? - спросил Пол, когда мы проходили в направлении аэропланов мимо Скитера, который тихонько заржал, приветствуя нас. - Вы хотите попытаться заработать что-то днем? Может, кто-нибудь придет.
- Как хотите.
- Мое время подходит к концу, - сказал Пол. - Скоро мне пора домой. На то, чтобы долететь туда, мне понадобится около трех дней.
- Ладно, давай попытаемся привлечь пассажиров. Взлетим и немного покружимся, - сказал я. - Может быть, выманим кого-нибудь. Но в любом случае не будем горячиться.
Мы поднялись в воздух и, двигаясь в одном подразделении, набрали высоту 3000 футов над летним городом. Гидропланы по-прежнему резвились. Их парные белые следы время от времени появлялись на поверхности темной реки. Мальчик все еще выбивал коврик за полмили под нами, и, увидев его, я удивленно покачал головой. Мы проходили мимо него двадцать минут назад. Какой это прилежный ребенок, если он стучит по ковру в течение двадцати минут. Я, помнится, не выдерживал больше трех. Да, в 1929 году мир - это место для трудовых подвигов.
Пол откололся от меня, круто повернув в сторону. Затем он начал заходить мне навстречу, чтобы начать наш старый знакомый воздушный бой. Я поднимаю нос биплана вверх, давая возможность Ласкомбу пройти прямо подо мной, после чего я догоняю его и сажусь ему на хвост. Первая часть наших воздушных поединков никогда не отрабатывалась. Мы просто делали все возможное, чтобы создать впечатление серьезного сражения. И только в конце я давал Полу шанс победить меня, потому что только мой самолет мог эффектно выпускать дым и был единственным кандидатом на то, чтобы падать вниз, объятый пламенем.
Земля кружилась вокруг нас в зеленых цветах, небо - в синих, и на какое-то время я забывал, смотрят на нас наши будущие пассажиры или нет. В первой части нашей игры я делал все, чтобы не дать Полу возможности по пятам преследовать мои самолет. Я изучал это искусство в ВВС задолго до того, как он научился летать. Я специально занимался тактикой ведения воздушных боев на самых современных истребителях, тогда как Пол в это время делал рекламные картинки в своей маленькой студии.
Все известные мне пилоты начали летать в медленных, небольших и старых аэропланах, а затем со временем переходили на лучшую технику. Через несколько лет они уже летали на более скоростных, более современных машинах. Но со мной получилось как раз наоборот.
Сначала я овладел искусством полета на истребителях со стремительными обводами и научился вести поединки на сверхзвуковых скоростях, затем летал на транспортных и других современных самолетах, а затем перешел на устаревшую легкую технику, и вот сейчас летаю на этом биплане, которому место в музее среди летательных аппаратов позавчерашнего дня. Мой путь лежал от радара через современную электронику, через простые панели управления, оснащенные радиопередатчиком, до полного отсутствия всякой аппаратуры вообще: биплан был не только без радио, но и совсем без электроаппаратуры. Он переносил пилота в те дни, когда тот был независимым человеком, который никак не связан с командой наземного обслуживания, помогающей ему или раздражающей его. 1929 год - хорошее время, но иногда, когда я смотрю на то, как где-то высоко в стратосфере современный самолет чертит свой инверсионный след, - должен признаться, что тоскую по мощности, скорости и возвышенной уединенной радости пилота истребителя. Иногда.
Ласкомб оказался где-то в стороне от меня. Он изо всех сил старался замедлить скорость и сесть мне на хвост. Я выжал газ до упора, ушел носом вверх, оглянулся назад на Пола и засмеялся. Мой небольшой спортивный самолет не мог больше тянуть вверх, внезапно он задрожал и начал падать вниз, входя в пике. Через секунду я нажал на педаль, выровнялся и повис на хвосте у Ласкомба. Наконец моя репутация была в безопасности. Что бы теперь ни случилось, я всегда смогу сказать, что преднамеренно уступил Полу, полетав некоторое время у него в хвосте. Он тоже взмыл вверх, затем перевернулся, ушел вниз, и небо завращалось вокруг нас обоих, когда я начал вращаться вслед за ним.
Стью тоже работал на земле, убеждая пассажиров, что день был будто специально предназначен для полетов, и к полудню мы уже покатали пять пассажиров. Послеобеденное время мы проводили в тени крыльев, стараясь быть подальше от солнцепека. Работать в такую погоду нелегко.
Через несколько минут после того, как мне удалось заснуть, подошел Пол и разбудил меня.
- Что бы ты сказал об арбузе? Разве это не было бы прекрасно? Чудный холодненький арбузик?
- Звучит заманчиво. Ты сходишь, принесешь, а я помогу есть.
- Нет, пошли вместе. Сходим и принесем.
- Ты сошел с ума. До города целая миля!
- Стью, как насчет того, чтобы прогуляться и принести арбуз? - спросил Пол.
- Принесем, съедим, а Баху не дадим.
- Ты сходишь в город и принесешь, - сказал Стью, - а я тебя здесь подожду.
- Фу, какие вы. Я просто не могу сидеть здесь и ничего не делать. Придется мне взлететь и немножко поболтаться в воздухе.
- Вот это другое дело, - сказал я.
Стью уже снова спал.
Через пару минут Пол взлетел и был уже в воздухе, а я наблюдал, как он кружится. Затем я перевернулся на другой бок и нашел под крылом место чуть-чуть попрохладнее.
Я не слышал, как он приземлился и заглушил мотор, но он снова разбудил нас.
- Эй вы, мы должны сегодня попробовать арбуз. Кататься никто не приходит.
- Вот что я тебе скажу, Пол, - ответил я. - Ты идешь, приносишь, а я дам нож, чтобы разрезать. Как тебе такое предложение?
Через несколько минут пикап с Полом выехал из ангара и направился в сторону города. Он явно зациклился на своем арбузе. Что ж, - думал я, засыпая, - если он так сильно хочет получить арбуз, он его получит.
- Эй, ребята, смотрите, - позвал он, - арбуз!
Да, это трудно понять, думал я, уплетая прохладную находку. Если бы я был Полом, я бы оставил этих ленивых верзил умирать от голода под крылом. В крайнем случае я бы бросил им кусок обгрызенной кожуры. Но разделить с ними свой первый ломоть арбуза? Никогда!
- Думаю, что мне пора сматываться, - сказал Пол. - Пассажиры что-то к нам не валят, по крайней мере в эту пору дня. До Калифорнии путь неблизкий, и будет лучше, если я отправлюсь туда сегодня же.
Он начал извлекать свои вещи из кучи снаряжения и аккуратно складывать их в свой аэроплан. Фотоаппарат, пленки, спальный мешок, сумка с бельем, карты.
- Остаток арбуза я оставляю вам, ребята, - сказал он. К нам подъехала одна машина, затем другая.
- Мы открыли метод замедленного действия Варианта А, - сказал я, когда третья машина остановилась рядом с ними на траве.
Мы с Полом завели наш "Парке", а Стью пошел договариваться с людьми. Первыми пассажирами были мужчина с мальчиком, и у мужчины были защитные очки, которые он в последний раз надевал, когда в составе танкового подразделения служил в Африке. Они обменялись мнениями под рев мотора на взлете, и вот мы уже в воздухе, набирая высоту над рекой, поднимаясь туда, где попрохладнее.
- Да, это действительно замечательно, - сказал мужчина через одиннадцать минут, когда Стью помогал ему выбраться из кабины. - Просто здорово. Оттуда сверху на самом деле очень далеко видно, правда же?
Стью закрыл дверцу за следующими пассажирами и сказал, задержавшись возле моей кабины:
- На этот раз с тобой летят двое новичков, и один из них немного испуган.
- Понял.
Меня удивило, почему он сказал так. Большинство наших пассажиров садилось в самолет впервые, у многих были, как правило, опасения, но они редко давали о них знать. Наверное, эти двое больше других боятся оторваться от земли на этом чертовски старом биплане. Но сразу же после начала первого круга над городом они расслабились и даже попросили сделать несколько крутых виражей. Неизвестность - вот что пугает наших пассажиров, думал я. Как только они увидят, что такое полет, что он может быть даже приятным, тогда он начинает им казаться привычным и прекрасным и нет больше повода для опасений. Страх - это просто одно из наших мнений, ставшее чувством. Избавиться от этого чувства можно тогда, когда узнаешь всю правду о происходящем, и после этого тебе уже нечего бояться.
Наш бизнес внезапно начал процветать. Возле нас на траве стояло уже восемь машин, и когда мой самолет снова приземлился, Стью направился ко мне с двумя очередными пассажирами.
Пол подошел к моей кабине.
- На западе, кажется, собирается гроза. Будет неплохо, если я смогу добраться до Дубьюка до наступления темноты, - сказал он. - Мне удастся избежать грозы, как ты думаешь?
- Помни, что ты в безопасности до тех пор, пока можешь управлять своим аэропланом, - ответил я. - Если окажешься в опасности, просто снижайся, садись на поле и пережидай. А еще лучше будет, если ты останешься здесь еще на одну ночь, как ты думаешь?
- Ну нет. Лучше будет, если я улечу сегодня, так я скорее буду дома. У тебя еще четыре пассажира, поэтому не жди, пока я соберусь, чтобы попрощаться со мной. Я улетаю прямо сейчас.
- Ладно, Пол. Приятно было с тобой путешествовать. Стью захлопнул дверцу за новыми пассажирами и махнул мне в знак того, что они готовы к взлету.
- Да. С тобой тоже было приятно, - ответил Пол. - Встретимся в следующем году, хорошо? Возможно, тогда полетаем дольше.
- Ну, хорошо. Удачи тебе. Будь внимателен и садись, как только погода начнет тебе мешать.