- Ты никогда про цунами не слышала? - недоверчиво покосилась на нее Яна. - Ну ты даешь! Такая огромная волна, саженей тридцать в высоту, которая приходит из океана и выплескивается на берег. Говорят, случаются волны даже в сто саженей, но, наверное, врут. Если рядом с морем стоять, то она тебя смоет и расплющит. И дом может расплющить, и даже корабль на берег выкинуть. Вообще совсем рядом с морем никто не живет, а дома строят высоко на горе. Видишь, город до моря не спускается, там пустой берег?
- И на плоских побережьях никогда не живут, - подхватил Палек. - Потому что там волна проходит далеко на сушу, иногда даже на версту или две, и все смывает. На берегу можно жить только в местах, где он сразу круто вверх поднимается. И если к воде спускаешься купаться, нужно все время слушать цунами-предупреждение.
- Да уж... - поежилась Карина. - А что такое "цунами-предупреждение"?
- Ну, сирена такая, - пояснила Яна. - Когда волну замечают следящие станции далеко в океане, они на берег предупреждение передают. И время, через которое она берега достигнет. Когда дают предупреждение, толстые такие басистые гудки - сколько часов осталось, а высокие и пронзительные - сколько десятков минут. А перед ними такой еще гудок дают дважды - "у-У-у", - она изобразила поднимающийся и падающий тон.
- А как тогда корабли по морю плавают? - поинтересовалась Карина. - Им-то на берег не выбраться и не спрятаться.
- Так в океане же волна маленькая, почти незаметная . Она только ближе к берегу вырастает. Нам в школе рассказывали, - Яна наморщила лоб, - что она тем выше и быстрее, чем глубина меньше. Так что корабли просто близко к берегу не ходят, а далеко в море они носом к волне встают, и им ничего не делается. Вот если их в порту сигнал застанет, тогда плохо - приходится погрузку-разгрузку прекращать и быстро в море выходить, где поглубже.
- А откуда волны берутся в океане?
- Нам в детдоме училка рассказывала, что они от вулканов, - сообщил Палек. - Далеко-далеко на юге, в Коралловом архипелаге и еще много в каких местах. Вулканы под водой извергаются, и от них получаются волны.
- Глупый, не от вулканов, а от тек-то-ни-чес-кой ак-тив-но-сти, - по слогам произнесла Яна. - Когда земля трясется и трескается. Если в стакан воды налить и по стенке щелкнуть, там тоже волны пойдут.
- Понятно... - Карина замолчала и подтянула колени к подбородку, задумчиво разглядывая город и бухту. Она никогда раньше не попадала к морю, и все вокруг казалось странным и удивительным. Облака окончательно расползлись неведомо куда, и она грелась в лучах теплого, почти уже летнего солнца.
После обеда - сейчас вся компания, не помещавшаяся за небольшим кухонным столом, располагалась в столовой - Цукка решительно поднялась из-за стола и уперлась руками в бедра.
- Вот что, граждане, - заявила она. - Вы, может, и согласны жить в свинарнике, а я - нет. Посмотрите вокруг - всюду пыль, на столах, шкафах, на полу. Окна грязные, на раковины в ванных и на кухне смотреть страшно, про унитазы вообще молчу. Объявляю сегодняшний день уборочным и помывочным. Временных инвалидов, - она покосилась на Карину, - от работ освобождаем, остальные - даже не надейтесь.
- Кого я привел в дом! - картинно взялся за голову Дзинтон. - Женщина на корабле - кошмар, но в доме - еще хуже. Цу, лапочка, а нельзя обойтись, а? Чесслово, я тут полгода живу, и ничего, пока не помер от грязи. Я же подметаю!
- И от уборки не помрешь, - фыркнула Цукка. - Ничего страшного, дом небольшой. Вчетвером за три-четыре часа управимся. Дзи, рассказывай, где здесь подсобка. Ни за что не поверю, что швабры и половые тряпки хозяева утащили с собой.
Дзинтон посмотрел на детей, вздохнул и развел руками.
- Если женщина решила навести чистоту, следует либо подчиниться ей, либо связать веревками и засунуть в дальнюю кладовку. И что-то мне подсказывает, что второй вариант чреват для нас жертвами. Ладно, Цу, уговорила. Раз в полгода можно и убраться. Кладовка в конце коридора, такая маленькая запертая дверца. Не знаю, что там, ключ от нее на общей доске не висел. Ничего, сейчас откроем...
Он сбегал к себе в комнату и принес несколько длинных стальных палочек с загибами. Карина заметила, что при их виде глаза Палека заметно округлились. Впрочем, они округлились еще больше, когда парень, ловко орудуя ими, меньше чем за минуту открыл запертый замок.
- Но ведь ты говорил... - тихо сказал Палек.
- Говорил, и повторю, если понадобится, - оборвал его Дзинтон. - Несмотря ни на что наш уговор остается в силе.
Похоже, они продолжали какой-то давний разговор, но непонимающе на Дзинтона взглянула не только Карина, но и Цукка. Однако задавать вопросов никто не стал. В чулане действительно нашлись и ведра, и швабры, и старые пыльные тряпки, и через пять минут в доме уже кипела работа. Карина не пожелала оставаться в стороне, и ей торжественно вручили большую кисть для сметания пыли, поручив чистить все горизонтальные поверхности, которые только найдутся. Остальные начали с того, что вытащили изо всех комнат во двор матрасы и подушки, закинули их на забор и как следует выбили палками. Окна кухни и столовой, выходящие во двор, пришлось временно закрыть - облако пыли поднялось такое, что солнце над двором заметно потускнело. Потом пол во всех комнатах на обоих этажах сначала промели, а потом долго терли швабрами. Когда очередь дошла до душей, ванн и унитазов, Дзинтон посмотрел на моющее средство, которое Цукка принесла из своего магазина, и молча покачал головой. Он написал на бумажке название другого средства и отправил за ним в магазин Палека как самого быстрого, а пока тот бегал, вместе с Яной и Цуккой быстро перемыл и протер кучу шкафов, полок и шкафчиков в кухне.
Несмотря на нудную работу Карина почему-то не скучала. Дзинтон с Цуккой весело перешучивались, Яна с Палеком, топоча, носились из комнаты в комнату, и девочка в конце концов заразилась общим приподнятым настроением. Благодаря неунывающей Цукке рутинная неприятная работа превратилась в какую-то забавную игру. Протертые от многолетней пыли и грязи окна радостно блестели, впуская в комнаты дневной свет, и на душе становилось легко-легко, словно все беды и опасности навсегда остались позади.
До комнаты Дзинтона очередь дошла последней. Карина, поколебавшись, толкнула дверь и вошла внутрь. Ничего особенного - такие же кровать, платяной шкаф, стол и деревянный стул с мягким сиденьем, как и в остальных комнатах. Правда, на кровати имелось аккуратно заправленное покрывало, а на столе лежали книги, проекционный диск и сенсорная панель терминала, но тем отличия и исчерпывались. В темном облаке дисплея крутился замысловатый рисунок из текущих переплетающих линий. Карина сунула в него руку и несколько секунд наблюдала, как линии голограммы струятся у нее над кожей, иногда упираясь в нее и словно пропадая внутри руки. Потом она случайно задела рукой сенсорную область над панелью, и линии пропали, а вместо них возникло изображение небольшой серой птицы с раскинутыми в стороны крыльями.
- Пользователь не опознан, - негромко сказал тихий женский голос. - Биометрические параметры в базе отсутствуют. Пожалуйста, не пытайтесь получить доступ к чужому устройству.
Прозвучало несколько мелодичных тактов, и птица пропала, а вместо нее снова поплыли линии.
Карина с интересом посмотрела на терминал, но снова коснуться не решилась. А вдруг Дзинтон рассердится? Она подтащила стул к шкафу, кистью смела с его верха пыль, потом слезла и подошла к окну. Распахнув его и стряхнув наружу, в парк, грязь с подоконника, она подошла к столу и снова посмотрела на терминал.
- Любопытствуешь? - Дзинтон стремительно вошел в комнату и бухнул на пол ведро воды. - Мое рабочее место. Я здесь по клавишам стучу.
- По клавишам? - удивилась Карина. На сенсорной панели клавиш, как у пианино, совсем не наблюдалось.
- Ну, выражение такое, - пояснил парень, обмакивая швабру в воду и шлепая ее на пол. - Раньше текст в компьютер вводили с помощью таких досок с кнопками - для каждого буквослога своя кнопка, называлось "клавиатура". Клавиатуры сейчас редко применяют, и те проекционные... ну, светом значки на столе рисуют, но выражение осталось. Ну-ка, подвинься, я под тобой пол протру...
Карина отступила в сторону.
- А сложно с терминалом работать? - робко спросила она.
- У меня не терминал, а компьютер. Но нет, в общем-то, не сложно. А ты что, не пробовала никогда? Хотя бы в школе?
Карина покачала головой. Не рассказывать же ему, что в первых классах с терминалом не работали, а потом, в детдоме, ее постоянно оттесняли в сторону более нахальные девчонки и мальчишки.
- Плохо, - резюмировал Дзинтон. - Хм... к своему компьютеру я никого не пускаю. Он не предназначен для... других целей. Надо подумать - наверное, где-то можно найти старое устройство, чтобы вы с ним работать учились. Ладно, порешаем. Ну-ка, подвинься еще раз.
После уборки Карина почувствовала себя нехорошо. Она забралась в постель - на сей раз матрас обтягивала чистая простыня, приятно холодившая кожу. Как раз настало время очередного кормления, и она попробовала отказаться от теплого пресного риса, сославшись на усталость, но бдительная Цукка, встревожившись, позвала Дзинтона. Тот заглянул Карине в глаза, пощупал пульс на шее, помассировал какие-то точки под затылком, и ей стало легче. Потом он помял ей живот - иногда Карина уже почти вздрагивала от предчувствия боли, но он успевал остановить нажим за мгновение до того, как становилось по-настоящему скверно.
- Да, подружка, - задумчиво скривил он губы. - Плохо пока что. Понимаешь, у тебя желудок сильно воспален, хотя уже и не так сильно, как поначалу. Лекарства ты хорошие пьешь, они помогают, но и тебе поберечься надо. Когда ты лежишь, желудок ничто не сжимает. Он расправлен и отдыхает. А когда ты ходишь, наклоняешься, приседаешь, он у тебя сжимается, и ему становится хуже. Так что ты бы все-таки еще пару дней полежала в постели, не вставая. И уж точно много не ходи. А есть надо. У тебя еще и кишечник толком в себя не пришел, не станешь есть - начнутся запоры, штука очень неприятная.
Карина послушала его и сегодня больше не вставала.
Проходили дни. Слабость в теле постепенно пропадала, боли в животе приходили все реже и реже. Дзинтон отдал детям несколько старых бумажных книг и пообещал раздобыть еще. Карина читала запоем. Она обнаружила, что приключения сказочных героев, происходящие далеко-далеко, в других временах и на другом континенте, увлекают ее, заставляя воображать себя там, в гуще событий. Она вместе с Отрядом пробиралась сквозь лесные болота под беззвездным небом, и скакала вместе с тарсаками в конной лаве, и заложницей сидела взаперти в монастыре, и дралась со злобными гуланами... Осадные башни, опасно раскачиваясь, медленно приближались к стенам окруженного города, могучие маги объединяли свои усилия, чтобы противостоять вражеским колдунам, карета с похищенной принцессой мчалась сквозь глухую чащобу, и пиратский флот вместе с эскадрами злобного Майно брал в клещи обреченный торговый караван, отчаянно пытающийся прорвать блокаду Крестоцина.
Как ей хотелось оказаться там, в сказочном мире, где ее невидимые руки оказались бы просто еще одним колдовским даром! Или даже вообще без них. И тогда она смогла бы нормально жить, не скрываясь и не убегая, а просто жить... ну, и еще иногда ненадолго убегать из дома на поиски приключений, как Палек сбегает из своего приюта. Но потом она вздыхала и отбрасывала глупые мысли - жить в книжках нельзя. Вот она выздоровеет еще немного, и... Что "и", ей задумываться не хотелось. Она все больше и больше привязывалась к Дзинтону, Цукке, Палеку, Яне, к старому отелю, окружающему его парку, скале над обрывом, пробирающимся сквозь заросли тайным тропкам, к раскинувшемуся внизу городу, куда Дзинтон пока ее не пускал, но куда она обязательно спустится одним солнечным утром, чтобы босыми ногами ощутить брусчатку старых мостовых и теплый асфальт тротуаров...
Если бы ей предложили выбрать дом на всю оставшуюся жизнь, она бы без колебаний согласилась остаться здесь. Но глубоко внутри по-прежнему жил тайный страх, не дававший спокойно спать по ночам. Не раз и не два она просыпалась ночью в холодном поту, сбрасывая одеяло, рывком садясь на кровати, чтобы бежать, неважно куда, но бежать. Она нервничала, замыкалась, уходила на обзорную скалу и часами сидела там, бездумно наблюдая за океаном. Однажды она видела, как пришла большая волна: море отхлынуло от берегов, обнажая дно, а потом вздыбилось высоким пенным гребнем, переламывающимся посредине, и яростно обрушилось на скалы побережья, а потом прорвалось сквозь горловину бухты и ударило по волнорезам и бетонным ангарам, в которых укрылись яхты и катера, высоко заливая крутой берег. Порой Карине казалось, что она вот так же сидит на морском берегу, наслаждаясь солнцем и теплым песком пляжа, а где-то вдалеке уже катится невидимая пока волна сокрушительного цунами, готовая вот-вот обрушиться на нее, наказав за беспечность.
Каждый день утром она обещала себе, что сегодня начнет собираться и думать, куда отправится вот-вот - завтра или послезавтра. Но день проходил, и она так и не находила сил, чтобы действительно задуматься о новом побеге. Она даже не могла решить, нужно ли ей брать с собой Яну - та, казалось, чувствовала себя здесь как дома. Вспоминая родителей, она еще иногда тихо плакала, забившись в кусты, но обычно оставалась веселой и беззаботной.
Помимо мыслей о побеге Карина мучилась из-за того, что, кажется, единственная в доме не умела обращаться с кухонной утварью. И Цукка, и Дзинтон одинаково ловко управлялись с ножами и поварешками. Смотреть, как они крошат овощи, чистят рыбу, нарезают мясо или переворачивают на сковороде жарящиеся оладьи, было одно удовольствие - словно на фокусников в цирке. У Яны так пока не получалось, но и она довольно уверенно держала нож в руках, а Палек, казалось, с ножом просто родился - лезвие так порхало в воздухе, словно являлось частью его руки. Правда, когда дело доходило до овощей, вся его уверенность куда-то пропадала, и ломтики получались кривые и косые, разные по толщине, а во время чистки рыбы он однажды так порезал указательный палец, что потом два дня не мог толком работать рукой. Но и у него день ото дня получалось все лучше.
У Карины же, самостоятельно назначившей себя в пару Дзинтону во время его кухонных дежурств, все просто валилось из рук. Нарезка Палека казалась настоящим шедевром по сравнению с тем, что получалось у нее. Каши и овощи под ее приглядом подгорали, суп и молоко убегали, заливая плиту пеной, рис пересушивался, и даже обычные сосиски, за которыми она присматривала, однажды сгорели почти в уголь, когда она, задумавшись и уставившись в окно, позволила выкипеть воде, в которой они варились. Она злилась и нервничала, но Дзинтон лишь весело хмыкал.
- Учись, Кара, - сказал он ей во время второго дежурства. - Учеба - дело сложное, с первого раза никогда не выходит. Ты ведь, если подумать, в первый раз на кухне, а мы все хоть как-то, но имели с ней дело и раньше. Не переживай - через два-три периода пальцы привыкнут к правильным движениям, станет легче.
Два-три периода? Карина едва не брякнула, что не намерена здесь задерживаться и недели, но вовремя удержалась. Ему, кажется, нравится играть роль папаши семейства, так зачем расстраивать его раньше времени?
Впрочем, прошла неделя, подходила к концу вторая, а собраться с духом Карина так и не смогла. И мысль о побеге становилась все глуше, появляясь в голове все реже и реже.
03.06.843, земледень
Джойма Парадия, директор детского дома "Солнечный", тяжело оперлась лбом об упертые в столешницу руки. Сегодня решительно все шло наперекосяк.
С утра в учебном классе сгорело сразу два терминала. Давно не ремонтированную проводку закоротило, и не защищенные от бросков напряжения устройства не выдержали. Вызванный по договору обслуживания техник появился часа два спустя, покачал головой, развел руками и сообщил, что блоки питания придется менять целиком. И совсем не факт, что после тестирования не выявятся повреждения в электронной начинке.
Покупать новые терминалы решительно не на что. Текущий счет почти пуст, и выделить нужную сумму даже на ремонт блоков питания совсем не просто. Теперь детям придется сидеть за рабочими местами уже по трое.