- И не узнает, - саркастически ухмыльнулся директор. - Потому что она не станет здесь учиться. Я не имею права принять ее, так что я отказываю...
- Нет, ты не отказываешь, - снова перебил посетитель, разглядывая ногти. - Потому что если ты так поступишь, заинтересованные лица узнают, что твой племянник также является незарегистрированным девиантом.
Директор задохнулся. Как он узнал? Откуда? Ведь ни одна живая душа в мире, если не считать его самого и брата с женой, не подозревает! Да ведь мальчик почти и не девиант! Он едва-едва способен взглядом сдвинуть с места спичку! Так несправедливо...
- Я понимаю, что наношу удар ниже пояса, господин директор, - гость поднял взгляд. - Но мою девочку родные родители скрывали от государства точно так же, как ты с родственниками скрываешь своего племянника. Они пошли на огромные жертвы ради того, чтобы дочь не попала в руки... уполномоченных организаций, и даже несчастного случая, убившего их, могло не произойти, если бы они передали дочь властям. Неужели ты не сочувствуешь моему ребенку?
- Но она девиант...
- Господин директор, я открою тебе государственную тайну, которую власти охраняют пуще зеницы ока. По оценкам, сегодня среди человеческих детей в возрасте от восьми до четырнадцати лет не менее пятнадцати процентов являются оформившимися девиантами. Способности подавляющего большинства из них не превосходят способностей твоего племянника, и власти предпочитают делать вид, что ничего не подозревают. Содержание ребенка на государственный счет, сам понимаешь, является весьма дорогостоящим, а потому власти настаивают на передаче под опеку только детей с экстраординарными способностями - таких, как моя Яна. Но за Яну я ручаюсь. Она спокойная уравновешенная девочка, и она никогда не применит свои способности во зло.
- Даже если мальчишка стукнет ее сумкой или дернет за косу? - безнадежно поинтересовался директор. - Даже если они поссорятся с подругой?
- Да. Я учу их контролировать свои возможности, и она совершенно определенно не применит их сгоряча.
- Но я нарушу постановление...
- Уже нарушил. Кроме того, открою еще одну тайну: постановлению осталось жить считанные дни.
Директор озадаченно посмотрел на посетителя. Тот безмятежно вернул ему взгляд и улыбнулся.
- Не терзай себя, господин директор. Я ведь недаром прислал тебе свое свидетельство. Как эксперт я ручаюсь, что из-за моей Яны не возникнет никаких неприятностей. Она совершенно нормальный и разумный ребенок. Более того, она у меня умница. Я надеюсь, в свое время она станет украшением школы.
Он поднялся на ноги.
- Значит, через неделю, в следующий перидень в шесть тридцать я привожу детей к тебе, и ты представишь их классу. И, если что, там есть номер моего пелефона. В случае проблем обращайся ко мне лично. А теперь, блистательный господин директор, я откланяюсь.
Когда посетитель вышел, директор бессильно откинулся на спинку кресла и потер грудь возле внезапно заколовшего сердца. Можно подумать, у него и без девчонки не хватало неприятностей! И все-таки - откуда гость узнал про его племянника?
Летний вечер сгущался над городом, и бухту далеко внизу уже покрыли тени от окружающих гор. Скоро темнота поднимется до черты цунами, солнце скроется за верхушкой Белой горы, и тогда в небе одна за другой начнут проступать искры звезд Ручьев, а Звездный пруд, сбросив вуаль синего дневного неба и поднявшись из-за горизонта, засияет с обновленной силой на фоне черного ночного бархата.
Карина устроилась на своей любимой скале и изучала сверху город и бухту. Вот вспыхнули первые фонари, пунктиром прочерчивая сетку улиц - сначала в нижней части города, потом все выше и выше. Загорались разноцветные сигналы на яхтах, катерах и больших кораблях, стоявших у причалов и неторопливо перемещавшихся по бухте. Летящий со стороны океана бриз оставлял на губах привкус соли, осторожно трепал волосы, гладил по лицу ласковыми ладонями, забирался под платье... "Мир дышал прохладным предчувствием ночи" - фразу она когда-то очень давно, еще в детском доме, вычитала в одной книжке и запомнила наизусть, так она ей понравилась. Наверное, вот так, как сейчас, и есть дышать предчувствием ночи, теплой и ласковой... а может, и не очень. На небе собирались какие-то облачка, которые она пока не понимала. Яна с Палеком, с детства жившие на берегу моря, пытались объяснять ей, какие формы что означают, но она плохо запомнила. Тогда у нее в голове все время крутилась навязчивая мысль о побеге, и она мало думала о посторонних вещах. Но теперь можно спросить еще раз, и она обязательно запомнит!
Радостное возбуждение, вызванное походом в магазин, постепенно уходило. Тело постепенно привыкало к новым шортам и майке, которые Цукка купила ей взамен старого, давным-давно украденного и уже порядком поизносившегося платья. Она поежилась, вспомнив, что с завтрашнего дня ей нужно начинать заниматься, чтобы поступить в школу в следующем году. Заниматься много и упорно, чтобы меньше чем за полгода выучить то, что другие учат за год. Выучить и сдать экзамены городской комиссии. Сможет ли она это сделать? Папа говорит, что сможет. Она знает папу не так давно, но он еще ни разу не ошибался. И она его не подведет. Ведь ей еще нужно искупить то, что она натворила в прошлом...
Сзади послышались шаги. Папа? Нет. Он ходит легко и почти бесшумно. Тяжелая мужская поступь - наверняка Саматта. Что ему надо? Вчера вечером большой дядька бродил по дому и саду, с любопытством щенка заглядывая во все углы и заставляя Карину вздрагивать каждый раз, когда она его замечала. Правда, сегодня он на весь день уходил из дома и вернулся только к самому ужину какой-то приникший. Наверное, не нашел то, за чем ходил.
На всякий случай Карина распрямила одну невидимую руку - нет, надо говорить "манипулятор", как учит папа - и не глядя отправила ее за спину, на всякий случай чувствовать чужака. Папа говорит, что тот не причинит вреда, но она слишком долго пряталась и убегала, чтобы вот так просто забыть старые привычки. Если он дотронется до нее, она уронит его, и очень больно.
Саматта, однако, к ней не притронулся. Он молча сел рядом, в полусажени, и принялся смотреть вниз, на бухту. Карина поежилась и привычным движением обняла себя за коленки. Чего ему надо?
- У меня есть дочь, - негромко произнес капитан. - Примерно твоего возраста. Два периода назад ей исполнилось двенадцать. Я ходил смотреть на нее... издали. Она удивительно быстро взрослеет. А ведь еще год или два назад выглядела совсем маленькой девочкой.
Карина промолчала. Зачем он рассказывает ей о себе?
- Знаешь, когда мы штурмовали отель... вернее, когда я уже стоял во дворе и смотрел, как ты плачешь, я подумал - а что, если бы на твоем месте оказалась моя дочка? Что, если бы на нее охотились здоровые мужики с автоматами? Знаешь, мне стало так паршиво, что захотелось дать самому себе по морде.
Молчание. Минуту спустя Карина слегка повернула голову и искоса взглянула на соседа. Тот сидел, скрестив ноги и устремив взгляд прямо перед собой.
- Почему ты смотрел на свою дочь издали? - осторожно осведомилась она. - Почему она не живет с тобой?
- Потому что мы с ее матерью разошлись три года назад. Мирно разошлись, без скандалов и претензий. Сейчас у нее новая семья. Новый отец, которого, кажется, она любит. Я не хожу к ним - зачем мне встревать в ее жизнь, заставлять разрываться между мной и матерью, мной и новым отцом? Пусть она живет в мире.
- Глупо, - решительно сказала Карина. - Если бы мой папа был жив, я бы ждала его каждый день. Наверняка твоя дочь тоже ждет тебя.
- Возможно, - Саматта склонил голову. - А может, и нет. Она только недавно выписалась из больницы. Тяжелая операция на печени. Она чувствовала себя очень плохо, и ее новый отец не вылезал из больницы, попеременно с матерью дежурил у постели. Он... тоже хороший человек. А у меня была работа - и очень немного свободного времени. И постоянные командировки, иногда очень долгие. Временами после возвращения мне казалось, что она почти забыла меня. Наверное, лучше, если она меня забудет совсем.
- Неправда! - горячо сказала Карина. Внезапно в душе у нее поднялась волна сочувствия к большому сильному мужчине, разлученному с дочерью. Ну почему, почему мир так несправедлив? Почему дети не могут жить со своими родителями? - Ты должен встречаться с ней!
- Спасибо, Карина, я подумаю, - Саматта кивнул. - Но я сейчас не о том. Карина, ты веришь, что я действительно жалею о том, что произошло? Ты можешь простить меня? Я знаю, что с тобой делали, и больше всего жалею, что сам не вытащил тебя из проклятого Института.
- Честно жалеешь? - спросила девочка, испытующе глядя на него. - Честно-честно?
- Честно-честно! - без улыбки кивнул мужчина. - Честнее не бывает.
- А почему тогда ты хотел поймать меня и вернуть в Институт?
- Потому что я профессиональный солдат, Карина. А профессионал обязан делать свою работу хорошо, даже если она ему противна. Мне давно стоило подать рапорт о переводе, но я все не решался. Наверное, даже хорошо, что меня выбарабанили. По крайней мере, не придется больше разрываться между совестью и долгом.
- Ладно, тогда мир, - Карина повернулась к нему и протянула ладошку. - Только больше ни в кого не стреляй.
- Я больше никогда не стану стрелять в детей, - согласно качнул головой капитан, осторожно сжимая детскую ладонь в своей огромной лапище. - Но есть много таких, в кого следует стрелять. Тот же директор Института, например.
- Папа говорит, что насилие редко что-либо решает, - решительно сказала Карина. - Раньше я бы тоже убила директора, если бы смогла дотянуться. А теперь не стану. Вдруг ему когда-нибудь станет стыдно за то, что он и его служащие натворили.
- Стыдно? - хмыкнул Саматта. - Очень сомневаюсь.
- Все равно, - упрямо сказала девочка. - Папа говорит, что убивают только слабые и трусы. Саматта, если хочешь со мной дружить, пообещай, что никого и никогда не станешь убивать. Ну, разве что уж совсем никак по-другому нельзя... - добавила она, поколебавшись.
- Раз твой папа так говорит, то обещаю, - кивнул капитан. - Я уже успел заметить, что он ничего не болтает просто так. Знаешь, Карина, тебе ужасно повезло, что вы с ним встретились.
- Я знаю, - согласилась девочка. - Он...
- Тихо! - внезапно произнес Саматта.
Что-то нехорошее происходило совсем рядом. Или нет, нехорошее - не то слово. Опасность - не непосредственная угроза, а что-то холодно-угрожающее, враждебное. Внимание чужого человека, направленное на Карину и немного на него самого. Он неосознанно потянулся к точке, откуда внимание текло.
Картинка перед плотно закрытыми глазами: густой кустарник в двух сотнях саженей, на склоне соседней горы. Человек в камуфляже. Вооружен, но тяжелый пистолет лежит в кобуре, в ладони - бинокль с электронным усилителем: наблюдатель, не убийца. Небольшая видеокамера с телескопическим объективом, направленный микрофон, остатки еды и бутылка простой воды в пакете под боком. Аккуратно прикопанные испражнения неподалеку. Пост наблюдения, размещенный как минимум с утра.
На границе зрения вспыхивают слова. Отчет: периметр участка не нарушен. Пассивная защита дома: задействована в обычном режиме. Непосредственная угроза: отсутствует, уровень эвристики - третий. Уровень тревоги: первый. Рекомендация: по возможности быстрое устранение наблюдателя. Средства активного воздействия сфокусированы на единичной цели, летальный режим запрещен. Супервизор уведомлен об угрозе. Оператор-стажер уведомлен.
Рядом - присутствие Карины. Эффектор в полной готовности, активирована силовая функция. Внимание! Оператор эффектора неквалифицирован, угроза случайных травм окружающих. Рекомендация: временно деактивировать эффектор, провести дополнительный тренинг оператора.
Саматта встряхнул головой, и наваждение пропало. Что случилось? Нужно побыстрее пообщаться с Дзинтоном. Неужели он и в самом деле что-то чувствовал?
- Карина, - спокойно сказал он. - Мы встаем и идем в дом. Сейчас же.