- Тогда что же ты хочешь делать?
- Я хочу использовать микропушки моей первой конструкции. Выпущу энергию койперита такой же бурной, неукротимой, какой проявила она себя во время испытаний на болоте. И эта энергия растопит лёд в бухте не в шесть-семь дней, как это могли бы сделать отеплительные галлереи, а в тридцать минут.
Горнов не преувеличивая силу энергии койперита.
И Вера Александровна знала, что энергия койперита справится со льдом в бухте Полярного порта, но какой ценой достанется эта победа. Что станет с теми, кто будет пускать в действие эти страшные аппараты, аппараты, которыми нельзя управлять, которые нельзя регулировать, которые в один миг развивают температуру в несколько десятков тысяч градусов?
- Так вот почему ты хотел отвести меня, - медленно после долгого молчания проговорила она.
Я НЕ СМЕРТИ БОЮСЬ
До утра Виктор Николаевич сидел за письменным столом, разбираясь в записках и в неопубликованных работах.
Многое из этого уже было использовано, но более того осталось в черновиках, в заметках, в коротких фразах, понятных только ему.
Он хотел привести материалы в такой вид, чтобы тот, кто возьмет руководство строительством после него или будет работать над проблемой задержания и использования солнечного тепла, мог бы воспользоваться его "наследством".
Он работал спокойно и каждый раз, как мысли начинали уходить к тому времени, когда он, мучимый сомнениями, пытался найти решение какой-либо научной или технической проблемы, он заставлял себя не думать о прошлом.
Уже кончилась ночь.
Виктор Николаевич уложил бумаги в ящики стола и последний раз окинул взглядом кабинет, как бы навсегда прощаясь со своим другом.
Ночью прилетел из Москвы профессор Лурье. Он привез с собой два ящика, в которых, по его словам, были какие-то, изумительные "умные" астрономические приборы.
При выгрузке он не доверял никому и, мешая всем, шагал на своих согнутых ногах, придерживая концами пальцев угол ящика.
Когда "умные" приборы внесли в дом, он, не снимая своей рыжей мохнатой куртки, долго ходил вокруг и любовно гладил массивные ящики.
- Я их отвезу потом сам в Бекмулатовск, - говорил он.
В сером здании всю ночь шла работа.
Микропушки первой конструкции, миролюбивые и безвредные на вид, переходили из рук в руки.
Рейкин и Симонг, не выражая ни удивления, ни восторга, спокойно изучали аппарат, с которым раньше не приходилось работать. Зарядив их пустыми кассетами, они следили по секундомеру, с какой быстротой удавалось им оправиться с той или другой операцией. Повторяли по десять раз каждое движение, добиваясь четкости и быстроты в обращении.
Они знали, что те микропушки, с которыми они работали до сих пор, расходуют кассеты крйперита за восемьдесят часов, а эти выбрасывают весь койперит в течение всего лишь десяти минут. За эти десять минут выделится тепловая энергия, которая могла бы передвинуть большое океанское судно на тридцать тысяч километров.
Они знали также, что продолжительность жизни койперита - всего двенадцать секунд. Едва упадут на него фотоны или какие-либо другие лучи электромагнитного спектора, так через двенадцать секунд вещество превратится в энергию. И ассистентов занимал теперьвопрос, как успеть в эти двенадцать секунд впрыгнуть в самолеты и унестись в зону полной безопасности. И вообще, возможно ли это?
Исатай говорил больше всех. Он был сильно возбужден.
- Завтра растопим льды, завтра сотни амфибий понесутся спасать наших товарищей!-радостно говорил он, осматривая незнакомые ему микропушки.
Он быстро освоил их механизм. Ловко, скорее всех, вкладывал кассеты, раскрывал их, повертывал рычаги и, опустив аппарат на пол, отбегал в сторону, как будто микропушка и действительно начала выбрасывать койперит.
Освоив аппарат, он вдруг впал в мрачную задумчивость. Молча стоял он, как бы соображая, что же он должен делать.
В лабораторию пришел Виктор Николаевич, как всегда спокойный и неторопливый.
- Отлично, - с удовлетворением проговорил он, проверив каждого, как он справляется с микропушкой. - До вылета имеем один час. Отбирайте заряженные кассеты, укладывайте их в ящики по одной. Для уравновешивания самолета распределим их по всей машине.
И он дал каждому указание, куда поместить свой ящик с коиперитом и микропушку.
Начали приготовляться к погрузке.
- Ты опять возбужден, - с упреком сказал он Исатаю, увидев, что тот растерянно заметался по комнате. - Ну, как ты будешь работать? Возьми себя в руки.
Исатай побледнел. Откинув кассету, которую держал в руках, он порывисто подошел к Горнову.
- Я бы просил оставить меня здесь, - сказал он, не глядя на друга.
В комнате наступила тишина.
- Я... я... - начал говорить Исатай и замолчал.
- Об этом надо было говорить раньше, - сухо сказал Виктор Николаевич. - У нас нет времени подготовить кого-нибудь для замены... - Стыдись! гневно, уже как строгий командир, добавил он.
- Я не смерти боюсь, - тихо проговорил Исатай я отвернулся.
РАДИОСВЯЗЬ ОБОРВАЛАСЬ
Самолет "Арктика" вылетел из Чинк-Урта 25 сентября в 14.30. В 18 часов самолет прошел над Оше-Пубы. Майор Воронин передавал шифрованные телеграммы каждые десять минут. Москва и все радиостанции трассы напряженно следили за перелетом. В 18.20 из Малой Сопки, расположенной на 63° северной широты в верховьях Сарвы, поступило неожиданное сообщение:
-"Самолет "Арктика" над Малой Сопкой не пролетел. Радиосвязь с Ворониным внезапно оборвалась".
Москва снеслась со всеми пунктами, расположенными на трассе, "Арктики" нигде не было.
В 18 часов 40 минут начались поиски. Между Оше-Пубы и Малой Сопкой самолеты-разведчики стали прочесывать тайгу. Люди группами и по одиночке шли в тайгу, в занесенную глубокими снегами тундру.
Вся трасса, по которой летел Горнов, была обшарена, но ни самолета, ни, хотя бы, следов его, не было найдено.
Казалось, "Арктика" превратилась в пар и рассеялась в стратосфере.
Это брошенное кем-то объяснение было тотчас подхвачено мировой печатью и радиовещательными агентствами. Начались всевозможные рассуждения.
"На самолете находилось большое количество койлерита. "Арктика" со всеми пассажирами расплавилась и превратилась в газы".
Эта версия казалась правдоподобной.
Несмотря на тревожное состояние, в Полярном порту шла полным ходом эвакуация гавани и города.
Всюду свистели гудки, лязгали гусеницы и цепи, слышались сирены. Сотни составов и тысячи автомобилей уходили в тундру. Отойдя на тридцать-сорок километров в глубь полуострова, они быстро разгружались посреди занесенной снегом равнины и шли за новыми грузами.
Мощные ледоколы, ведя за собой караваны судов, барж и пловучих причальных вышек и кранов, с невероятными усилиями пробивались к морю. Льдины громоздились одна на другую, щетинились и тут же смерзались в глыбы.