Ослепительное белое пламя горящего водорода осветило гавань, город и тундру.
Все шире и шире становились полыньи. Пар поднимался от бухты. На улицах города, на крышах домов и портовых складов таял снег. К морю уже неслись ручьи.
Поднявшиеся на воздух ученые, синоптики и инженеры видели, как лизали небо огненные протуберанцы, как ширились и росли зловещие темнокоричневые тучи. С высоты возвращались выброшенные взрывами ледяные глыбы. Вскоре хлынул ливень.
Смерчи и ураганы закружили пылающие газы и водяную пыль.
В бухте, освобожденной ото льда, уже ходили сердитые волны.
Бой койперита с морозом кончился.
Угрюмо смотрела Арктика на вторжение в ее владения человека.
ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ
Известие о наступивших морозах пришло на дно моря 19 сентября.- В подводном мире не произошло никаких перемен. Так же спокойно проплывали стада рыб. Подойдя к батисферам и кессонам, они тыкались носами в освещенные изнутри стекла иллюминаторов. Бессмысленно смотрели своими неподвижными глазами и, испугавшись чего-то, взмахнув хвостами, исчезали в зарослях своего царства.
Подводники в тот же день узнали о разногласиях, возникших 'между Горновым и Уваровым.
Мысль о том, что их начнут вывозить из моря, что остановят, быть может, на всю зиму, почти законченные работы, взволновала всех.
С тревогой смотрели они на машины и агрегаты, на аппаратуру, на тысячи мелких сложных частей и деталей, которые еще не были установлены, укреплены и защищены от вредного влияния морских солей, моллюсков, от всего, что разъедало и портило тонкие чувствительные приборы.
. В Кремль, в Совет Гольфстрима, к Горнову полетели просьбы, требования, увещевания оставить их на подводном участке, дать возможность, если нельзя продолжать работы, хотя бы привести хозяйство в такое состояние, при котором, в случае остановки работ, было бы сохранено все, что сделано, все, что доставлено на участок заводами.
Подводники спешно составили план на те пять-шесть дней, которые оставались в их распоряжении.
Работали бессменно, отдавая отдыху лишь по три-четыре часа в сутки.
Шесть дней - короткий срок, но если эти шесть дней - последние и человек хочет доделать то, что оправдало бы всю его жизнь, он успеет сделать много.
Каждый день подводники подытоживали результаты своей работы и с радостью видели, что смогут выполнить все, что важно и необходимо..
Как только растопятся льды Полярного порта и на смену им придут новые строители, они найдут все в целости и в несколько дней восстановят и закончат прерванную работу.
Петриченко писал обо всём этом своему другу, когда тот готовился вылететь с койперитом из Чинк-Урта на борьбу со льдами.
Шли дни. Сверху доносились грозные сообщения.
Бухта Полярного порта замерзла.
26 сентября на подводный участок пришли последние амфибии с кислородом. Командиры, доставившие этот кислород, знали, что не смогут вернуться, что им придется разделить участь подводников.
В этот день был дан приказ: строго подчиняться режиму, установленному врачами. Режим был рассчитан на максимальную экономию траты кислорода организмом. Лежание, покой, ограничение приема пищи. При этих условиях, говорили врачи, возможно продлить жизнь на один-два дня. А кто знает, за эти два дня может придти и помощь.
Приказ застал Петриченко в лучших условиях .против тех, в каких были многие подводники.
Он находился в одной из башен, где закончились работы. В обширных помещениях башни оставалось всего несколько человек. Запасов воздуха могло хватить надолго.
С какой радостью принял бы Петриченко в свою башню товарищей, задыхающихся в кессонах и в батисферах, и разделил бы с ними воздух. Но осуществить это было невозможно.
Ворота на подводный участок закрылись. Больше не появлялось ни одно судно.
Потянулись часы томительного ожидания.
Петриченко лежал в своей каюте и обдумывал проблему использования электроэнергии гальванического элемента на дне океана. Работа эта занимала его, и он перестал думать о том, что жизни остал.ось, быть может, всего два-три дня.
Рыбы продолжали подплывать и заглядывать, в иллюминаторы, как бы интересуясь - живы ли еще те, кто непрошенными забрались в их царство.
Вдруг заговорило радио. Начальник Полярного порта сообщал: "Завтра, 27 сентября, порт возобновляет прием воздушно-подводных судов".
Потом радио замолкло. За приказом не следовало никаких разъяснений.
Что произошло наверху? Неужели морозы прекратились так же неожиданно, как и наступили? Где сейчас Горнов? Что предпринял он? Неужели за один день удастся растопить льды? Ведь толщина льда достигла почти метра.
Обо всем этом в приказе не было ни одного слова.
Чувствовалась какая-то тайна. Подводники ждали дальнейших приказов. К чему готовиться? Куда будут направлены первые транспорты? Мокно ли сейчас же, не ожидая, разбирать все, что уложено, запаковано? Начать работы?
Никаких указаний. Ничего, что бы подтверждало приказ.
В догадках, тревожных вопросах, радостных, полных надежды, восклицаниях прошла ночь.
К утру в небольших кессонах и батисферах уже чувствовался недостаток воздуха. Дышать стало тяжело.
И снова радио сообщило радостную весть. Теперь уже не было никаких сомнений, никаких тревог.
Самолет "Арктика" потерпел аварию, но Горнов и его помощники сегодня прилетели в Полярный порт и приступают к операции растопления льда в бухте.
Прием судов будет сегодня возобновлен.
- Счастье! Торжество! Жизнь! Победа! - восклицали подводники.
СПУСТЯ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ
Реактивные ракетопланы взвились ввысь над бухтой Полярного порта в 9 часов 13 минут.
В 9 часов 28 минут, пролетев 1500 километров за четверть часа, машины опустились на одном из закрытых аэродромов в окрестностях Москвы.
На аэродроме не было ни одного .самолета, ни одного автомобиля, никого, кроме старого генерала авиации и его адъютанта. .
Как только Горнов и его ассистенты выпрыгнули из кабины, генерал дал знак-ракетопланы взвились и почти мгновенно исчезли из вида.
Генерал подошел к прибывшим, пожал им руки и поздравил с благополучным перелетом.
- Что известно о бухте порта? - спросил Горнов. Генерал улыбнулся.