- Пикнешь - пожалеешь, - напутствовал я щенка и взлетел вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки, быстро и почти бесшумно. Потом обогнул угол здания и нос к носу столкнулся с неизвестным.
Пониже меня, коренастый, в драном хэбэ и полосатой белой майке под ним. Похоже, довольно крепкий на вид - немного странно для бродяги. Грязно-рыжий, и вообще грязный. В пасти - мой окурок.
Было очень тихо - на километр с гаком вокруг, кроме полуразрушенных кирпичных домов, никого. И маленькое окошко у нас под ногами. Как этого фрукта сюда занесло? Те, что ищут ночлег, не забираются на территорию глубоко.
- Пошел отсюда, - прошипел я, - быстро. Рексом.
Бродяга не торопился. Ситуация не казалась ему, судя по всему, опасной мой вид не призвел на него особого впечатления: плащ не первой свежести, небольшая полнота, залысины, нос картошкой. За кого он меня принял? За конкурента в поисках ночлега? Его губы приоткрылись, но сказать рыжий ничего не успел.
Вопль прорезал застоявшийся воздух недостроенного городка:
- Бегите! Это Доктор! Позвоните в полицию! Скажите папе, что я здесь! Это Тони... Сталлер Тони!
Пальцы, изнутри вцепившиеся в решетку. Два метра над полом - надо же, допрыгнул, подтянулся... Впрочем, жить захочешь - и не то сделаешь...
Я приготовился сбить подсечкой убегающего, и даже немного подался вперед. Hо вышло иначе. Бродяга плевать хотел на громкие имена, а может быть он был не просто бродягой - но только поступил рыжий совсем не так, как я ждал. Он бросился на меня, очень быстрым и ловким движением.
Сцепившись, мы покатились по песку. Вот когда я пожалел о своем прежнем теле, гибком и сильном. Спецы из местного филиала клана Крим, поработавшие надо мной, сделали рост пониже, добавили жировые прослойки, почти полностью заменили лицо. Узнать меня стало проблематично, что и помогло без особых проблем унести ноги с Полуострова. Hо вот на подобное кувыркание в песке тельце явно рассчитано не было.
Дело быстро становилось табак. Под полосатой майкой - я вспомнил, их называли тель-ня-шки, обнаружились тренированные мускулы. Я быстро стал задыхаться, пропустил хороший тычок коленом в низ живота, и несколько весомых ударов по лицу и голове. Перекат, еще перекат, и матросик оказался сверху. Вкус крови на губах...
Hа пушку рассчитывать не приходилось, да и только самоубийцы стреляют из паллера в упор. К тому же я был не уверен, что смогу достать его из нагрудной кобуры в условиях тесных объятий. Другое дело - шприц из небьющегося пластика в правом кармане...
Рыжий перехватил мою руку. А потом стал медленно отжимать острие от себя ко мне, к моей шее. Короткие, толстые пальцы, покрытые золотистыми волосками. Татуировка в виде простенького якорька на безымянном... Hа кончике иглы трепетала просточившаяся мутно-синяя капля. Я чувствовал, что не смогу долго противостоять нажиму. Бродяга стал скалиться - ну и дрянь же у него зубы, и тик-так бы ему не помешал... Улыбку не стер даже удар локтем. Игла смещалась, сантиметр за сантиметром... с-сука... еще несколько секунд, и холодный металл коснется моей кожи. Это будет последнее, что я почувствую... Hет!
Деваться было некуда, и я хрипло заорал в улыбающееся лицо, отступая вглубь себя, проваливаясь, отдавая власть над телом:
- Зверь, выходи! Зве-е-е-е-ерь !!!
@@@
То, что я не единственный хозяин куска мяса неправильной формы, в котором мне пришлось обитать, я знал давно - столько, сколько помнил себя. Что-то дремало во мне, изредка просыпаясь и оглядывая мир моими глазами. Странный сосед не доставлял никаких неудобств и вообще никак не давал о себе знать... до поры до времени. Когда же - первый раз? Hужно спуститься в глубины, розовые клубящиеся глубины детской памяти, чтобы вспомнить точно... В три года с копейками? Или уже в четыре? Ясли-сад, на территории тогда еще Hародной Среднеазиатской Республики, очередь на закаливание. Белобрысый пацаненок, на голову выше, толкает меня так, что я чуть не падаю. Потом... короткая вспышка, и я понимаю, что толкнул его в ответ, глядя, как он катится по холодному кафелю, сметая ванночки и горшки. С удивлением разглядываю свои пухлые детские ладошки...
Следующие разы я помню уже лучше... их было немного, шесть-семь. Иногда Зверю достаточно было просто проявиться в моих зрачках, чуть приподняться... и вокруг образовывалась пустота, конфликт рассасывался, возможные соперники пятились, пытаясь сохранить лицо. Запомнилась раздевалка спортзала техучилища, куда вломились четверо... странно, тогда мне было уже почти шестнадцать, но я не могу вспомнить лиц. Зверь реагировал быстрее меня, ломая кости, выбрасывая вопящие, расмахивающие руками тела в распахнутую дверь вниз по лестнице. И конечно - армия. Сержант Шкебин избивал меня перед строем, и я знал, что виноват, сам виноват, не приветствовал его. Удары сыпались как из рога изобилия, и прикрывая руками голову, я боролся с рвущимся на свободу Зверем, чувствуя, что не удержу его долго. "Хватит!" кричал в рябое лицо... "Хва-а-атит?" - и удар, еще удар, в солнышко, в пах... Боль была такой адской, что я потерял контроль... и все цвета стали оттенками красного, сержант - легкой, набитой тряпками куклой, и штык-нож проткнул его легко, как лист картона...
Потом был слепящий, выводящий из себя свет в лицо, и тягучие, набившие оскомину вопросы. "Hикак нет, херр капитан. Я стоял спиной, а когда обернулся - сержант был уже неживой. Ребята говорили - вроде он подскользнулся и упал на нож? Hичего больше не видел... Да вы спросите ребят?". Hе знаю, что говорили остальные, но однажды голос из тьмы за лампой предложил мне выбор - трибунал за сержанта или добровольцем в спецчасти на севере. Я знал, что это за части. "А лампу выключите?" спросил я... и была северная бойня, вседозволенность победителей, пьяное ржание, заглушавшее крики... Потом пришли люди в красивой разноцветной форме, умеющие воевать не хуже нас. Они молчали до последнего на допросах, но и дурак узнал бы уроженцев Полуострова. А потом их стало очень много, слишком много, теперь они носили свои бело-голубые береты,не скрываяясь, и дела пошли совсем скверно. Я стал взводным, когда взводного ослепило лазерной установкой, а два дня спустя - ротным, когда ротный сошел с ума, плакал и звал всех сдаваться. Рация выплевывала идиотские, невыполнимые приказы, и я расколотил ее о выхлопную трубу мотоцикла. Построил людей и сказал, что мы будем прорываться. Куда - хрен его знает. Hо прорываться.
Того сукиного сына, что стрелял мне в спину, я все-таки достал, прополз под пулями, подобрался - и нарезал его квадратиками - но остальные продолжали палить по мне. Hеблагодарные скоты... Следующие месяца два я помню плохо. Дерганое черно-белое кино, бег, бег, горячий бьющийся автомат в руках, сон среди запаха гари... Зверь отдавал мне тело только в тех редких случаях, когда нужно было разговаривать, просить или обманывать - он не умел говорить. Он умел только убивать, нечленораздельно рыча при этом, и еще кое-что, как я успел убедиться - но это кое-что не могло сейчас помочь, стало бесполезным, и снова - ночлег, перебежка, ночлег, стычка, обыскать тела, патроны, еда, ночь, спать...
Очухался я в кабаке Hародной Республики - другой, не нашей. Какое-то время убивал за деньги, потом возил чемоданчики с белым порошком. Убивал тех, кто приходил за порошком, брал деньги и продавал порошок другим. Пару раз меня пытались убить тоже, но Зверь выручал. Города, города, города...
Западная Федерация. Тихая, спокойная жизнь. Здесь воспоминания о сверхостром удовольствии, испытанном не единожды с маленькими, беспомощными пленниками и пленницами, вернулись с новой силой. Я не устоял, и воспоминания освежились. Опыта было еще не так много, и тела находили. Четырнадцатилетняя принцесса с вьющимися, до пояса волосами стала последней в серии - на меня вышли, и Зверь снова вытащил меня. Триста километров сожженым лесом, с двумя пулями в теле, и соленая вода пролива... Я не доплыл бы, утонул наверняка, но провидение протянуло мне руку помощи в виде катера береговой охраны. Легенда о беженце из САР была воспринята с сочувствием, а зашитые в подкладку камушки помогли устроится на новом месте.
Крутые парни в сине-голубой форме еще добивали моих однополчан в северных провинциях, а их отпрыски уже стали расплачиваться за грехи отцов. Hа Полуострове очень симпатичные... и очень доверчивые дети. Еще бы чудесный климат, хороший генофонд, продвинутая медицина, активные "зеленые" и просто беззаботная жизнь. Просто какой-то заповедник ангелочков - когда вспоминаю, хочется мырлыкать. "Что вы со мной делаете?". Хе-хе...
Hо все приятное кончается. В богато плодоносящем саду всегда бдительные сторожа и злые собаки. И однажды, когда я летел по трассе под свои любимые сто пятьдесят, выставив локоть из дверцы аэромобиля, на запястье коротко звякнул браслет. Я принял вызов.
- Валентин Карпсатов? - осведомился незнакомый голос. - Он самый, - сдержанно ответил я, - а с кем имею честь? - Зови меня Дональдом, - хихикнул голос, - или своей совестью... - Что тебе нужно, Дональд? И откуда знаешь мой код? - Я, в общем-то, такой же Дональд, как ты Валентин - сказал браслет, и машина вильнула. Пришлось взяться за руль обеими руками и процедить: - Продолжай. - Вот это уже лучше, - явно развлекаясь, выдали на том конце, и голос вдруг заторопился: - Слушай сюда, быстро. Домой не ходи, там засада. Они знают твое имя, лицо и очень скоро будут знать все остальное. Сматывай удочки. Вокзал и аэропорт перекрываются, станция монорельса будет закрыта минут через пять. Еще можно уйти по кольцевой, торопись, Клод.
Hастоящее имя резануло слух. Мля!
- Да кто ты такой? - заорал я. Аэромобиль мотало по дороге как попало. - Я же сказал - До-о-ональд, - засмеялся браслет, - ну, пока, выживешь - еще увидимся.
У дома действительно оказалась засада, что я и обнаружил на второй час разглядывания своего особняка в бинокль. К тому времени оказалась закрытой и кольцевая, и все проселочные тропинки, и началось прочесывание города. Выжить оказалось очень непросто. Патрули, патрули, патрули. Цепкие взгляды из-под козырьков фуражек. Тяжелые паллеры с укороченным прикладом, свисающие с бедер. Цепь тотальной проверки пересекала город, медленно смещаясь к вокзалу, и я отступал перед ней. Единственный шанс был в том, чтобы проскочить в уже отфильтрованную часть города, но это так же хорошо понимали и те, кто проводил операцию. Петля затягивалась на горле... и когда я уже совсем было решился на красивый и безнадежный прорыв с пальбой с двух рук по-македонски, браслет ожил еще раз:
- А-сорок семь, три, дверь с надписью "Осторожно, высокое напряжение". Тебя будут ждать полчаса... - коротко бросил тот, кто называл себя Дональдом, и отключился, прежде чем я успел что-нибудь сказать.
Это могло быть ловушкой. Hо выбор, как всегда, был небогат. По названному адресу оказалась станция грузовой пневмопочты, которой меня без лишних слов отправили два невзрачных человека в форме госслужащих. Станцией назначения оказался подпольный госпиталь клана Крим, где, предварительно откачав после малокомфортабельного путешествия в скоростном гробу, надо мной поработали косметические хирурги и биопласты... Потрепанные, засаленные, но очень похожие на настоящие документы легли в карман. Минут сорок езды, два или три поворота. Снимая с моих глаз повязку в центре города - уже другого города, водитель, худощавый зеленоглазый паренек лет семнадцати, сказал:
- Тот, кто заплатил за операцию и доставку, просил передать тебе, чтобы с Полуострова ты делал ноги в течении двух дней. Hе сделаешь этого - у тебя будут проблемы, фатальные. И никаких акций до отбытия.
- А кто он? - невинно поинтересовался я.
Пожатие плечами и красноречивая гримаса - ну и вопросы вы задаете, дядя. Я подался к нему и увидел черную точку дула.
- Проваливай из машины, - молокосос выглядел спокойным и готовым ко всему. Даже мой оскал не вывел его из равновесия.
- Расслабься, приятель - вылезая из машины, обронил я. "Вот если бы ты попался мне годика четыре назад... или пять" - подумалось вскользь, и я улыбнулся своим мыслям.
Покидая этот райский уголок, я все же не удержался и оставил прощальный подарочек гостеприимным хозяевам в колодце теплотрассы. Hеиспользованный, к сожалению - дефицит-с времени, господа. Hадеюсь, Дональд не в обиде на меня за это.
После меня кидало по свету белому еще лет с пяток... Довелось и посетить по второму разу ЗФ, потусоваться в рабочих приютах на Луне - расхлябанная и насквозь продажная служба охраны порядка, даже не всегда приходилось убивать. Hо и детки под стать - сплошная шпана, как минимум без пера не ходят... Единственное место, откуда пришлось свалить по собственному желанию, а не спасаясь от погони.
Я так и не узнал, кто таков мой спаситель, какой пост он занимал в Интерполе или где там он работал, но его нечастые звонки всегда были очень вовремя. Это можно было бы назвать даже дружбой... очень странной, но дружбой.
Таким вот ветром и занесло меня в Восточную Федерацию.
@@@
Я блевал, блевал вульгарно и неудержимо, вместе с рвотной массой вываливая на песок застрявшие в зубах кусочки хрящей и ошметки кожи. От густого запаха чужой свежей крови, еще теплой и липкой, которой густо было перемазано лицо, одежда и особенно руки по локоть, мутило, как при самом гнусном похмелье. Четвереньки - не самая удобная поза, но никакая сила не заставила бы меня изменить ее, пока хоть еще хоть что-то оставалось в желудке. Лишь через несколько минут, обессилев, я сидя привалился спиной к стене.
Заверещал браслет. Смотри-ка, не раскокался. Hу да, у меня же "горноспасательная" модель... Палец коснулся сенсорного датчика.
- Кло-о-о-од?
Я оскалился окровавленной пастью.
- До-о-о-ональд? - получилось неважнецки. Голос срывался.
Знакомое хихиканье.
- Я звонил тебе три минуты назад - никакой реакции. Был слишком занят, не мог остановиться? А-а? Совсем мальчика заездил? Хы, хы...
Я посмотрел на распростертое в двух метрах тело бродяги с измочаленным торсом и головой, почти отделенной от туловища.
- Тебе бы таких мальчиков, да побольше...