- Был... - пенсионер немного растерялся. - Сейчас посмотрю, может, отошел куда...
Скрип половиц, хлопанье дверей.
Петров спустился вниз. Здесь было что-то вроде холла - с пустой каминной пастью у одной стены, диваном у другой, в центре столик и пара кресел.
Из двери выглянул хозяин:
- Я на улице гляну.
Петров сел в кресло, полистал лежавший на столике журнал (им оказался "Порядок"), зевнул. Спать хочется. Он слышал, как хозяин зовет "Сергей, Сергей!", рычание собаки, но сон одолевал. Нужно встать.
Наверное, он все-таки заснул, но звук отворяемой двери застал его поднимающимся из кресла.
- Нет нигде. Куда он мог деться?
- Вы меня спрашиваете? - на часах - четыре. Ночь на исходе.
- Нет. Сам не пойму... Одежда ведь здесь.
- Рассветет, тогда и поискать можно будет.
- Да, да.. Наверное, он еще выпил и отсыпается где-нибудь... Вы извините, нехорошо получилось... Я через пару часов пойду, поищу...
- Найдете - зовите, - Петров пошел к двери.
Через десять минут он лежал в постели.
Спать, спать, спать...
8
Пес безучастно смотрел на Петрова. Да, восточноевропейская овчарка.
Он еще раз нажал кнопку звонка.
- А, доктор! Знаете, этот паршивец действительно напился. Напился и решил прогуляться, за ночь отмахал до Князева и оттуда утром позвонил, что уезжает домой.
- Без штанов?
- Ну, он в спортивном костюме был. Уезжает, и пусть себе. Меньше хлопот.
- А болезнь? Он же болеет.
- Говорит, лучше стало, спасибо. Если что, в городе обратится.
- Откуда он?
- Сергей? Из Москвы, в метрострое работает. Им много сейчас работы...
Запах цветов - как в парикмахерской. Слишком резкий, душно становится. Овощи, если и растут, то за домом. Зато яблони постарались по всем дворам. Яблочный год.
- С фруктами что делаете?
- Что с ними делать, в землю зарываем. Удобрение под цветы.
Петров оглядел дом.
- Нравится? Все сбережения на него потратил, и пота не жалели я и жена. Всю жизнь по военным городкам, знаете... Думали, уйду в отставку, заживем, детей приглашать будем. Теперь один пользуюсь.
- Дети далеко?
- Дочь в Москве замужем, сын на флоте, Тихоокеанском. Дочь пишет, продавай дом да приезжай. Как продашь? Кого сюда заманишь? Вот и развожу цветы. Хотите?
- У меня сейчас усадьба целая.
- Какие места загубили. Знать бы раньше...
Петров прошел метров сорок, оглянулся. Прислонясь к ограде, отставник смотрел ему вслед - или просто смотрел куда-то, видя свое, счастливую осень жизни с женой и детьми в собственном доме.
На берегу пруда привычно стоял рыбак. Ловись рыбка, большая и маленькая, с плавниками и лапками. Петров подошел.
- Клюет?
- Маленько.
- С ножками попадается?
- Бывает. И с ножками, и тремя глазами. Мы таких кошкам...
- А остальную себе?
- Что же еще жрать? Зараженная она, рыба? Так мы все тут зараженные, и животина, и люди. В пруду, правда, я да Кузьмич ловим, остальные на речку ходят, на речке уродной рыбы и нет почти. Мы-то старые, тяжело, четыре версты, да и чего нам бояться. Одно помирать, лишь бы скорее, по людски, пока сами нечистью не обернулись.
- Как это - нечистью?
- Просто, к слову. Болеют многие. Сын у меня - тоже... Он в соседнем селе живет.
- Чем?
- Говорят - белокровие... - старик равнодушно смотрел на поплавок.
Петров поднялся на дорогу.
Сын ведь. Но, может, со скуки сочиняет?
После обеда в сон потянуло неудержно - прошедшая ночь давала знать.