Низенький, с покатыми плечами, невысоким лбом, с бровями, нависавшими над крохотными алыми глазками, император, похоже, никогда не стриг ногти, и они выросли у него до размера настоящих когтей. Заостренное, вытянутое вперед лицо чрезвычайно напоминало крысиное: Макушка его едва ли достигала середины предплечья Конана. Однако разодет император был с поистине варварской роскошью. С плеч спускалась белоснежная мантия; под нее была надета шитая золотом белая же туника. Мимоходом Конан удивился, как такая тонкая шея выдерживает груз бесчисленных золотых ожерелий, что красовались на груди Веледа. Великолепный пояс вполне подошел бы и истинному королю; громадный рубин на пряжке заставил Конана испытать даже нечто вроде профессионального интереса к его величеству. За пояс был заткнут кривой короткий кинжал, вся рукоять которого, казалось, состояла из одних изумрудов.
Вместе с императором появилась и его свита — человек шесть самого что ни на есть бандитского вида — свирепые, чернобородые, все увешанные драгоценностями и оружием.
— Снимите наручники с этого человека, — император слабо махнул ладонью, более напоминавшей крысиную лапку.
Его приказание было исполнено тотчас.
Сперва Велед, казалось, не обратил на Конана никакого внимания. Его глаза прямо-таки впились в затрепетавшую Бхилату. Тонкие бескровные губы растянулись в жутком подобии улыбки, открывая клыки, более свойственные вампиру, чем живому человеку.
— Я доволен тобой, мой добрый Ям, — негромко произнес император, и к ногам главаря приведшей Конана банды упал увесистый кожаный мешочек. В мешочке что-то солидно звякнуло. — Раздели это между своими людьми, да смотри же, чтобы никто не остался обиженным! Я слыву справедливым правителем и не хочу, чтобы точно исполнившие мой приказ подданные остались бы без награды. Каковы потери?
— Двое убитых, мой повелитель, — отрапортовал названный Ямом громила. — Гнардла разрубили напополам, а Ахира проткнули насквозь. Этот человек настоящий дикарь, мой господин.
— Тем лучше, мой добрый Ям, тем лучше… Что ж, ты хорошо поработал и заслужил отдых. Вы можете подняться к моим курочкам и повеселиться от души.
Конан бросил быстрый взгляд на лица громил из банды Яма — они казались изрядно разочарованными. Похоже, «курочки» императора здесь не пользовались успехом. Уходя, бандиты бросали жадные взгляды на дрожавшую Бхилату.
Руки Конана были свободны, ноги тоже. Среди стражи возникло некоторое замешательство, и киммериец им тотчас же воспользовался. До трона было не более десятка шагов — пара прыжков для такого, как Конан — и потому северянин сорвался с места, словно застоявшийся жеребец.
Оказаться рядом с этой вставшей на задние лапы крысой, вырвать из-за пояса слишком благородный для подобной мрази клинок, и… тут-то мы и увидим, каково ставить на колени Конана из Киммерии!
Eгo попытка провалилась тотчас же. Тело рванулось вперед, а ступни как будто приросли к полу. Киммериец насилу успел выбросить вперед ладони, смягчая удар. Со всех сторон грянул грубый хохот, ухмыльнулся и Велед.
— Никто не может приблизиться к нашему трону без соответствующего разрешения, — надувшись от гордости, пояснил он разъяренному киммерийцу. — Заклинание нехитрое, но полезное.
— А кто же это его наложил? — как можно более спокойным голосом поинтересовался Конан, словно в тот миг ничего более важного для него не существовало. Ему, первоклассному взломщику, довелось сталкиваться с подобным чародейством только один раз — но там такое же заклятие охраняло настоящую сокровищницу, полную золота и иных ценностей. Маги — знал Конан — крайне неохотно налагают подобные чары, разве что за огромные деньги. Конан сильно сомневался, что его величество император заплатил за это хотя бы ломаный грош.
— Есть много разумных волшебников, что желали бы оградить от неприятностей себя и своих родственников, — последовал напыщенный ответ. — В качестве платы они исполняют различные наши мелкие пожелания — покорно, как и положено подданным.
— Понятно, — невозмутимо заметил киммериец, ободряюще подмигнув несчастной Бхилате, как будто бы все шло именно так, как он, Конан, и рассчитывал. — А позволено ли будет мне узнать у великого повелителя, зачем же я понадобился вашему величеству?
Конану пришлось приложить немало усилий, чтобы слова его звучали серьезно. Судя по всему, северянину это удалось.
— Мы хотели бы нанять прославленного взломщика Конана Киммерийского, — ухмыльнулся Велед. — Правда, наличными мы не платим. У нас в руках жизнь этой девчонки, — он вытянул руку, указывая на Бхилату, и девушка немедленно взвизгнула, — а, кроме того, еще и твой дружок, Хашдад. Он тут, за стеной, в соседней камере. Ты можешь увидеть его. Так вот, они оба выберутся на свободу живыми и невредимыми, если только ты исполнишь одно наше поручение.
— Какое же именно? — Конан постарался, чтобы его голос звучал как можно более спокойно. Значит, и этот несчастный простак Хашдад у них! Что ж, этого следовало ожидать.
— Не знаю, доводилось ли тебе бывать в Вендии — судя по твоей речи, едва ли — но, быть может, тебе доводилось слышать о столице Вендии Айодхье и о главе тамошней Гильдии Воров по имени Тайджи?
— Тайджи? Тайджи… — медленно проговорил Конан, поднимая глаза к потолку. Да, и до Турана, и до Шадизара докатывались странные слухи о жестоком повелителе воров вендийской столицы. Он правил железной рукой, уничтожая всех, кто мог бы составить ему конкуренцию. Если хотя бы половина того, что говорилось об этом человеке — правда, то связываться с ним было бы смертельно опасно — даже для него, Конана. — Ну, так и что с этим Тайджи?
— Он — в отличие от нас — очень, очень грубый и жестокий человек. — Бр-р-р! — Велед поморщился с деланым отвращением. — Надеясь принудить нас к сдаче, он похитил нашу дорогую племянницу, Лиджену. Верни ее — и твои друзья будут выпущены на свободу целыми и невредимыми. Нет, — он развел руками, — то, сам понимаешь, нам придется поступить с ними немного нехорошо. У нас очень опытный палач, он не допустит, чтобы они умерли слишком скоро. Ну, девочке придется иметь дело с моими крысками, а потом… Четвертование и кипячение в кислоте. Да, пожалуй, именно так. Кипячение. В кислоте, — Велед удовлетворенно покивал головой.
Конан стиснул зубы и выругался про себя. — Мы даем тебе две седьмицы. Если ты не появишься по истечении этого срока, я буду считать, что ты либо погиб, либо сбежал. В обоих случаях твоих друзей ждет печальная участь.
— Две недели! Но до Айодхьи от Бодея самое меньшее три дня езды! — воскликнул Конан. — Я справлюсь с этим делом, будь у меня немного больше времени!
— Две недели, — сухо повторил Велед, сжимая тонкие губы. — Две недели и ни днем больше. Ты все понял? А теперь иди. Наверх тебя проводят.
— Постой, император! Сперва я хотел бы увидеть Хашдада. Я хочу быть уверенным в том, что он жив!
— Разумно, вполне разумно, — заметил Велед и трижды хлопнул в ладоши. — Эй, проводите киммерийца к камере!
На Конана вновь надели наручники. Похоже, император Велед хорошо понимал, с кем имеет дело, и что этого человека нельзя оставлять свободным даже на краткий миг.
Киммерийца провели длинными и низкими коридорами подземной крепости. Тюрьма, к удивлению северянина, оказалась совсем рядом с тронным залом его величества.
Хашдад был жив. Он сидел, забившись в дальний угол; посреди камеры зеленела громадная лужа, в которой шевелились какие-то отвратительные черви толщиной в палец.
— Это пиявки, — с преувеличенной готовностью пояснил варвару охранник, хотя Конан ни о чем не спрашивал. — Стоит хоть одной в тебя впиться — хана! За первой остальные подтягиваются. За час всю кровь высосать могут. А боль такая, что людишки сами себе горло перерезают…
Конан окинул мерзко хихикающего стражника холодным взглядом. Именно так он и умрет, когда киммериец доберется до этой подземной клоаки и наведет здесь свой порядок.
— Две недели! — бросил Конану на прощание его величество император. Бхилата билась в рыданиях — а Велед смотрел и смотрел на ее нагое тело, распростертое на полу…
Так эту сцену и запомнил Конан, когда его уже вели к выходу.
Когда киммериец оказался на поверхности, он был уже спокоен и холоден, словно северная скала. У него было много дел. И первое из них — украсть коня. А еще лучше — двух. До Айодхьи путь неблизок.
Готовых к скачке лошадей выводили из конюшен расторопные грумы. Великолепные кони стоили целое состояние каждый; его светлость лорд Тайджи, владыка всех воров Айодхьи, питал необъяснимую слабость к породистым лошадям. Коллекционирование их было его страстью — и притом весьма дорогостоящей. Но достопочтенный лорд (неважно, что данного титула ему никто не присваивал!) мог позволить себе многое — ибо дань со всех без исключения мошенников Айодхьи поступала исправно. А кто задерживал, тот без проволочек отправлялся в мир иной, и обреченного спасти уже никто не мог — ни мечи, ни колдовство. Все в Айодхье это прекрасно понимали. Даже его величество король Вендии…
На просторном внутреннем дворе загородного дворца Тайджи не было ни единого сорняка — и вообще ни одной соринки. Уборщики знали, что за малейшую оплошность их ждут плети. Хозяин не потерпит и мельчайшей небрежности.
Возле ворот собиралась небольшая кавалькада — высокорослая девушка с редкими для жительницы Вендии светлыми волосами и пятеро вооруженных коренастых мужчин, курчавых, бородатых, облаченных, несмотря на жару, в тяжелые кованые доспехи.
— Моя повелительница, хозяин приказал нам… — виновато говорил один из солдат, уже немолодой, и изрытым оспой лицом и седыми волосами, выбивавшимися из-под низкого шлема.
— Ну да, ну да, Преско, он велел не спускать с меня глаз! — резко оборвала его светловолосая девушка. — Но верховые прогулки мне разрешены! И я хочу, забери меня Варуна, хочу прокатиться как следует, раз уж мне не оставили никаких иных развлечений!
— Но, сатха Лиджена, вы всегда так шпорите свою Ойру… Наши кони не столь резвы, и мы не можем угнаться за вами! А ведь вокруг вертится так много разбойников и прочего сброда!
Лиджена невольно усмехнулась. Тайджи, этот некоронованный король воров Айодхьи, поставил своих головорезов охранять ее — и вот вчерашние бандиты начинают толковать о разбойниках и «прочем сброде»!
— Хорошо, хорошо, Преско! — оборвала девушка своего телохранителя. — За все то время, что я провела здесь, еще никто не пытался ни украсть меня, ни освободить из этой темницы!
Преско вздохнул, словно давая понять, что с радостью скрасил бы часы и дни юной затворницы, но…
«Да я скорее пойду в хлев к быку! — сжав губы, подумала девушка, при виде голодного огня в глазах Преско. — Только не с тобой, грязная тварь!»
Что верно, то верно — мылся старшина охранников весьма редко, предпочитая баням бордели…
— Трогаемся! — резко бросила она вслух. — Солнце уже высоко, скоро жара станет невыносимой. Едем!
Маленький отряд выехал за ворота, и проворные слуги тотчас же захлопнули тяжелые створки.
Верховые прогулки были единственной отрадой пленницы. Правда, в способностях приставленных к ней вояк Лиджена сильно сомневалась. Один только Преско, былой гвардеец самого короля Вендии (правда, изгнанный из полка за буйный нрав и обычай громить кабаки, ничего не платя их содержателям) чего-то стоил, как боец. Толстый Марвено играючи ломал подковы, носил тяжелый, неподъемный для других щит и здоровенный меч, но был неповоротлив, словно старый слон. Бреатт слыл завзятым игроком, и его можно было купить за несколько серебряков — но ужас перед Тайджи сделал его образцом честности. Двое оставшихся стражей, Цепс и Потриво, были неразлучны. Похоже, они даже делили постель. Правда, мечами эта пара владела недурно.