Ему никто не ответил. Ночные Клинки откровенно потешались над тремя попавшими в их тенета жертвами. Хозяева замка могли тянуть еще долго, очень долго, пока бы им и в самом деле не наскучила эта забава. А тогда — щелчок пальцами, и Конан, Хашдад и Ана превращаются в горсточку пепла…
«Нет! — стиснув зубы, рявкнул сам себе Конан. — Да будь они такими всемогущими, им не было бы нужды подсылать меня к ведьме Аттее… и уж едва ли я тогда выбрался бы живым из Бодея… не говоря уж про демонов на пиратском корабле и зачарованную Лиджену в Маранге… Что-то не выходит у вас, господа Ночные Клинки. Вы, конечно, можете потешаться — но, похоже, я все же посмеюсь последним!»
— Пошли вперед, пока ноги идут! — Конан первым решительно шагнул к дальней двери, ведшей из мраморного зала. — А кого рубить, там видно будет.
Следующий коридор был разубран с варварской роскошью. Там, где стены не были покрыты изысканными гобеленами (золотое и серебряное шитье, алмазы, сапфиры, рубины и все прочее — но на редкость безвкусно!), виднелась отделка драгоценным деревом — черным, белым и розовым. Деревянные панели покрывала глубокая, искусная резьба, и тут же, совершенно не к месту, строгая гармония узора нарушалась нелепой инкрустацией. Казалось, что местным хозяевам и впрямь некуда девать деньги. Они, как могли щедро, сыпали свои сокровища на каждом шагу. В нишах стояли статуи — разумеется, тоже только золотые или серебряные. В глазах начинало рябить от обилия роскоши.
Конан напоказ плюнул на прекрасный, расшитый всеми цветами радуги ковер и для верности растер плевок ногой.
— Эй, вы, жалкие черви! — проорал он, обращаясь в основном к лепному потолку. — Может, хватит прятаться, как трусливым псам? Выходите! И пусть наши мечи померяются силами!
В ответ раздался только знакомый издевательский смех.
Со злобы Конан рубанул мечом по высокому инкрустированному ларцу. Дорогая мебель жалобно затрещала, полированную поверхность пересекла длинная трещина.
Вновь раскаты хохота. И вновь ни одного слова. В коридоре было достаточно света — хотя ни одного факела Конан так и не увидел. Без окон, проход напоминал внутренности какого-то исполинского зверя. Ана нерешительно потопталась на месте, потом свернула влево. Конан и Хашдад двинулись за ней.
Им по-прежнему никто не препятствовал. Можно искрошить в щепки всю обстановку, можно устроить пожар — невидимые хозяева будут только смеяться над твоими детскими попытками избегнуть приуготовленной тебе судьбы.
Шли молча. Гнев у Конана начал постепенно затихать: Северянин вновь смог прислушаться к своим чувствам и они-то, эти чувства, с неожиданной настойчивостью стали вызывать перед его глазами образ скрытого глубоко под землей Сердца. Сердца этого замка, Сердца, полного гнилой, но огромной мощи, которой, точно вампиры кровью, и питались многочисленные хозяева Ордена Ночных Клинков.
Конан даже приостановился. Видение было настолько ярким, настолько живым и реальным, что он едва не замахнулся мечом — громадный кровавый мешок, опутанный паутиной алых и синих жил, пульсировал у него прямо перед глазами.
— Ана! — однако девушка-оборотень уже сама поворачивалась к Конану.
— Да… я тоже вижу. Сердце… только вместо крови гной и яд… Нужно разрубить его — и тогда падет весь орден…
— А ты уверена, что это не наваждение, насланное самими же Ночными Клинками? Быть может, они просто хотят заманить нас в ловушку?
Вместо ответа леопард повернул морду к недоуменно взиравшему на них Хашдаду.
— Тебе что-нибудь чудится? — в упор спросила кузнеца Ана.
— Мне? Чудится? Да с чего ты взяла? — удивился Хашдад, — Вот. Если бы это была работа Ночных Клинков, мы бы все почувствовали одинаковое. А так… это кто-то пытается достучаться до нас, Конан. Я слышу этот зов, потому что была сотворена в этих стенах… А ты слышишь, потому что в тебе еще живы древние чувства твоего народа…
Образ Сердца не исчезал. Он подернулся было рябью, словно по воде забарабанили капли дождя — однако не исчез. Вокруг него начало разворачиваться нечто вроде схемы — ведущие вниз лестницы, спуски, переходы, мосты над бездонными подземными реками, отряды стражников — и людей, и зверей на перекрестках… Словно чья-то могучая воля указывала им путь в самые глубины земли, к корням силы ордена Ночных Клинков.
— Нас зовет кто-то! — с отчаянием выкрикнула Ана. — Зовет… я должна идти…
— Нет! — Конан обхватил леопарда за мощную шею. — Это западня! Тебя заманивают!
Видение внезапно взорвалось изнутри. Сердце исчезло в огненном вихре, и зазвучала странная мелодия, дикая, древняя, — и наполненная таким нечеловеческим отчаянием, что Конану стало не по себе. Неужели и это — морок искусных чародеев? Он не хотел верить в это… Но ничего другого на ум ему не приходило.
Ана, казалось, сейчас потеряет рассудок. Ее неудержимо тянуло туда, вниз, к пылающему сердцу. А что если это капкан? С этими всемогущими магами ухо надо держать востро. Иначе они тебя быстро… за решетку и в зверинец. Да еще и крокодилью пасть приделают.
— Чего вы беситесь? — недоумевал Хашдад. — Мало ли что кому привидится. Мне вот, например, ничего не видится. Так что ж теперь мне делать?
Конан не ответил. Бесконечный коридор уходил вдаль. Идти по нему можно было долго, очень долго — но что бы это дало?
Видение меж тем потускнело. Но потускнело не просто так. Казалось, кто-то громадной метлой хочет смести прочь все его лохмотья — в то время как изображение отчаянно сопротивляется.
И тут Конан решился. Судя по всему, у них впервые появился выбор — либо идти дальше по коридору, либо попытаться прорваться в подземелья. Посмотрим, что скажут здешние хозяева!
— Идем вниз, Ана, — негромко сказал киммериец оборотню. Леопард стрелой сорвался с места, ринувшись к ничем не примечательной двери шагах в двадцати от них.
— Лестница вниз начинается здесь, — услышал северянин лихорадочный шепот зверя.
И тут же начались неприятности. Дверь оказалась заперта, и стоило Конану со всей силы всадить в нее меч, как из разруба брызнул искрящийся поток пламени — вход охраняло заклинание.
— Кром! — взревел киммериец. — Опять эти проклятые шутки!
В ярости он ткнул в дверь эфесом, Раздался тяжкий скрежет, словно неведомая сила выдирала из камня намертво врезанные в него железные петли. Сноп искр исчез; дверь окуталась удушливым серым дымом. Чихая и кашляя, люди поспешно отскочили; Ана смешно трясла головой и отфыркивалась.
Однако серебряный шар сделал свое дело. Охранявшее дверь чародейство было разрушено. Створки превратились в жалкую груду обгорелых досок.
За порогом и впрямь оказалась лестница, ведущая вниз. Грубые каменные ступени, сильно стертые тысячами и тысячами ног, отполированные бесчисленными касавшимися их руками. Света здесь уже не было.
Оттуда, из глубины, сплошным потоком шел жаркий и сухой воздух, словно там, в неведомых подземельях, вовсю пылали громадные кузнечные горны.
Воздух замерцал. Тусклое серебристое свечение разливалось перед ними; идти стало трудно — они словно бы брели по грудь в вязкой глине. И все же путь им пока ничего не преграждало — ни падающих с потолка решеток, ни смыкающихся каменных губ-давителей… Обычные защитные устройства, коими изобиловал любой хайборийский замок, здесь отсутствовали. Может, потому, что этой лестницей ходили только свои?..
Или же Конан сейчас шел именно туда, куда хотели. Ночные Клинки.
Лиджена безостановочно шла на юг. Заклятие Пелия поддерживало в ней силы, девушка не нуждалась ни в сне, ни в еде, ни в питье. Раскаленная пустыня была ей нипочем. Влажные леса, по колено утопавшие в застойных теплых болотах, кишащих отравными гадами — тоже. Она брела и брела, проваливаясь то по пояс, то по самую грудь, скользкие водные твари ордами бросались к ней, однако, нечувствительная к яду, Лиджена просто рвала в кровавые клочья длинные извивающиеся тела, швыряла их прочь — пожива для пожирателей падали — и шла дальше.
Она одолела леса. Вложенное разумом мага знание помогло девушке отыскать дорогу к цитадели Ночных Клинков. Взметнувшиеся перед ней розовые башни означали для Лиджены только одно — она сможет наконец найти Конана, и ее служба окончится.
Она шла по дороге, ровным и быстрым шагом, обгоняя неспешно тащивишеся повозки, запряженные волами. Чернокожие погонщики с изумлением и страхом взирали ей вслед — но, чувствуя Печать своих жестоких хозяев, не дерзнули ни заговорить с путницей ни, тем более, заступить ей дорогу. Кое-кто раболепно кланялся ей — она не отвечала, не поворачивала головы, что лишь усиливало общий ужас. Слух о том, что идет Белая Дева, полетел по лесным деревенькам, где обитали многочисленные данники Ордена…
У парадных ворот дворца Лиджена на миг приостановилась. Она чувствовала себя необычно сильной. Здесь, вблизи от самого Пелия, наложившего свое заклинание, чары были особенно мощны. Сейчас девушка могла, наверное, пройти сквозь каменную стену и даже не заметить. Но человеческое, никуда не исчезнувшее, разумеется, направило ее к воротам…
Каменная лестница вывела Конана, Хашдада и Ану в просторный купольный зал. Он был расположен не слишком глубоко — свод его выложили руки каменщиков, а не проточили подземные воды. В зале царил тот же самый яркий, невесть откуда льющийся свет. Вдоль стен, по круту стояли резные скамьи черного камня, Стены покрывали мозаики — насколько успел понять Конан, картины посвящены были прославлению некоего божества, показу его триумфов над бесчисленными и непонятно какого происхождения врагами. В середине зала, как и положено в любом уважающем себя храме, имелся алтарь — здоровенная отполированная каменная глыба сложной формы, чем-то напоминавшая раковину улитки. Высотой эта раковина была в два добрых человеческих роста. Наверх, к овальному углублению, вела спиральная каменная лестница.
— Там они приканчивают жертвы, — шепнула Ана.
— А почему они пропустили нас так далеко? — шепотом осведомился Конан. — Как ты полагаешь, что они могли замыслить?
— Ночные Клинки очень любят острые и кровавые развлечения, — еле слышно отозвалась Ана. — Я помню… меня стравили с пятью пленниками… а до этого не кормили три дня… Я помню смех… они смотрели, как я… ox!.. пожираю людей… и смеялись…
— Развлечения… — прорычал Конан, покрепче стискивая меч. — Посмотрим еще, во что им обойдутся эти развлечения!
В дальнем конце зала в стене виднелся широкий черный проем. Оттуда медленно и лениво выплывали вьющиеся ленты голубого дымка. Ана внезапно задрожала вся, от усов до кончика хвоста.
— Там! Это — там! Сердце — там! Оно зовет меня! Зовет! Зовет!..
Совладать с собой девушка-оборотень на сей раз не смогла. Конан рухнул ей на спину, обхватывая шею могучими руками, пригибая, к полу мохнатую голову — напрасно. Даже его исполинская сила не могла здесь помочь. С легкостью стряхнув его руки, Ана стремительными упругими прыжками устремилась вперед, к разверстой пасти черного тоннеля — и пропала из глаз.