Лилейный покивал.
-- Понятно... -- хотя в подробностях, больше всего мевретта интересующих, ему как раз-то ничего понятно не было; и, скорее всего, мальчишка нагло врал. -- И вы теперь при нем состоите в роли оруженосца...
Продолжение: "А он при вас -- в роли няньки", -- с языка, однако, не сорвалось. Все же две с половиной тысячи лет аристократического воспитания что-то такое значат. Одрин лишь вздохнул, сочувствуя Алиелору, к чьим заботам в Сатвере прибавлялась еще и эта.
-- Ага, оруженосца, -- обрадовался смене темы Сябик.
-- А симуран -- в виде комнатной зверушки. Когда к этому приложится графиня-невеста, выйдет просто отлично.
-- Невеста? А, да... невеста... -- Сябик покосился на меня, жмякнул острым плечом и продолжил подпирать стенку. Даже если о невесте Сианна он сегодня услыхал впервые, то лицо сохранил...
Мадре ухмыльнулся.
Я же опять зевнула и, поскольку Алелор не являлся, отложила клеймору и плюхнулась спиною в сено, примяв под шеей колкие травинки, вдохнула сладкий травяной запах. Раскинула руки. Закрыла глаза.
Одрин, отстав от Сябика, плюхнулся рядом, обнял, возмущенно отодвинув рукой щекочущий нос нахальный колосок:
-- Ну вот, ты так и не выспалась...
-- Выспалась -- не выспалась... -- я переплелась с мевреттом пальцами, остро ощущая исходящее от него тепло.
-- Спящие красавицы, -- пробегая мимо, бодро возгласил Сианн. -- Меня провожать не будут?
Из денника на знакомый голос отозвался ржанием конь. Приговаривая что-то ласковое, Алиелор взялся его седлать и через какое-то время прошел обратно, ведя своего Гвиллема в поводу.
-- Я тебя не провожаю... Я тебя сопровождаю... -- очнулся от дремы Сябик. -- А мы вдвоем на одном поедем? -- с надеждой вопросил он.
Алиелор ответил фырканьем.
Потом они долго ходили мимо нас туда и сюда, подбирая лошадь для Сябика и сбрую для лошади, и за это время мы успели выяснить много интересного. Рот мальчишки не закрывался ни на минуту:
-- А что мне без тебя тут делать? Ну уж нет, я от тебя теперь вообще отставать не собираюсь. В конце концов, должен же быть у си... кхм, меня смысл жизни!
-- Э-э... это я, что ли? -- Сианн присвистнул.
-- Ну, до какого-то определённого момента -- ага, таскаться за тобой...
Сианн не нашел, что ответить. Мы тоже промолчали. Единорожка сопела так умиротворяюще, что я начала задремывать, и вдруг поняла, что Сианна с Сябиком не слышно.
-- Мгла! Алиелор что, уже уехал? -- Одрин резко поставил меня на ноги. Поддержал, чтобы не упала.
-- Леший! Сбежали, да?! -- я уже закидывала клеймору в петлю за спиной и неслась к выходу.
-- Гляди-ка, проснулись! -- объявил Сябик нахально и звонко. -- А я замаялся уже от коней ваших бегать!
Алиелор оборвал пажа:
-- Помолчи. Ну, едем?
Черноволосый легко вскочил в седло. Мы последовали его примеру, и четверка выехала со двора. Конь под Сябиком всхрапывал и дергал задом, но через какое-то время смирился и пошел так же ровно, как остальные.
Дорога, 25 месяца зарева
Глава 14.
Я клевала носом, упираясь руками в жесткую гриву белого, изо всех сил стараясь не заснуть на ходу. Одрин, готовый в любой момент меня подхватить, держался рядом. Дождь почти прекратился, зато по обе стороны дороги стоял густой туман. Спереди и сзади он чуть редел, разрываясь в клочья.
-- Вернемся, хорошая моя?
Я в очередной раз вскинулась и помотала головой. Элвилин мечтательно улыбнулся:
-- Я уже тысячу лет не выезжал в Дальнолесье просто так. Чтобы просто ехать в свое удовольствие и слушать просыпающийся лес. Триллве, тебе здесь нравится?
Боюсь, "тысяча лет" в данном случае не была преувеличением. Я постаралась проснуться.
-- Нравится, здесь красиво... и грибы...
-- Какие грибы?
-- Те... которых за туманом не видно. Но они пахнут...
-- А-а, -- мевретт успокоено закивал. -- А может, ты проголодалась?
Сианн поднялся на стременах.
-- А не пора ли вам поворачивать?
И я отозвалась упрямо:
-- Нет, не пора.
-- Мы еще немного проедем... -- повернулся к сыну Мадре. -- До той тропы, что ведет к дольмену на опушке, помнишь? Ты в Сатвере, кстати, не задерживайся. Вытащи Элвина -- и домой.
-- Да понял я уже, понял, -- досадующий Сианн дал шенкеля Гвиллему. Лери на своем пегом устремился за ним, держась в седле не слишком красиво, но прочно. Они заговорили, перестав обращать на нас внимание. Дорога тянулась, туман поднимался над борами, завиваясь прядями и окрашиваясь в золото. На острых травах сияла роса. После дождя дышалось легко, и на душе было радостно. Я почти совсем проснулась.
-- Птицы поют, послушай, -- сказал Одрин. Мы придержали коней. Алиелор с Сябиком скрылись за поворотом дороги.
-- Еще пара верст -- и свернем, -- мевретт кивнул налево, где золотились тоненькие березки. -- Догоняй, солнышко!
Я улыбнулась.
Верховые пошли галопом, и Лес неожиданно кончился. То есть, не сам лес -- все так же золотели березки по обочинам, и осинки на всхолмиях потряхивали алой листвой... Исчезло присутствие волшебства -- словно с лица стерло осеннюю паутину, которую натягивают меж деревьями крестовики, и теперь лес был просто лес, и деревья -- просто деревья, и бабочки-огневки не взлетали из зарослей папоротника по обочинам. Туман разошелся, зато я почувствовала запах дыма. Деревня, что ли?
Белый застриг ушами, попытался встать на дыбы. Я одернула его, огладила шею:
-- Одрин! Что-то случилось! Конь беспокоится...