Летия вскочила от ужаса.
Н'Ундарун! Она здесь!
Девушка вытерла рукавом ночной рубашки холодный пот со лба. Вещий сон. Они бывали у неё столь редко, что игнорировать их было невозможно. Но этот…
Девушку вновь окатило волной ледяного ужаса, когда она вспомнила свой сон.
Всё вокруг пылало. Языки пламени лизнули щёки Летии — и даже сквозь сон она почувствовала невыносимую боль.
Маги в белых одеждах беспорядочными группами посылали в девушку с развевающимися волосами — чёрный силуэт на фоне горящего неба — шар за шаром, молнию за молнией. У неё за спиной трепетали два крыла. Одно белое. Второе чёрное.
Н'Ундарун… Это без сомнения была она.
Она стояла неподвижно, не замечая ни трескучих молний, ни боевых шаров. Они не причиняли ей никакого вреда. Казалось, что она находится в другом пространственном измерении — магические формулы пролетали мимо, сквозь неё.
Она посмотрела на противников и едва подавила зевок. Казалось, она ждала. Чего?
Н'Ундарун усмехнулась и чуть повела головой. Вокруг неё начал подрагивать воздух, то и дело озаряясь яркими разноцветными искрами.
Боевых магов разбросало в разные стороны. Яркие вихри водили весёлые хороводы.
Она весело рассмеялась. Её это забавляло! Она игралась своими силами, с каждой минутой понимая и контролируя их всё лучше.
За её спиной неожиданно выросла тень — и, похоже, позвала её.
Н'Ундарун задрожала. Воздух вокруг неё будто покрылся мерцающими каплями. Её щит истончался на глазах.
Она повернулась и что-то закричала. Рядом взорвался один из боевых шаров, и Летия мельком увидела лицо того, кто звал её.
Мизраэль.
Он… сделал свой выбор. Он пойдёт туда, чтобы…
Летия застонала, открывая глаза, избавляясь от оков сна.
Нельзя допустить, чтобы это произошло! Нельзя позволить Мизраэлю идти к ней. Он не должен пожертвовать своей жизнью — ни в коем случае! Потому что…
Потому что…
Летия помотала головой.
Потому что так не должно быть — она точно это знала.
Девушка начинала потихоньку приходить в себя. Теперь, когда она обдумала приснившееся ещё раз, сон уже не казался столь реальным. Однако где-то в глубине сознания билась тревожная мысль: увиденное ею — не просто ночной кошмар.
Страх, испытанный во сне, был слишком реален. Жар огня опалил ей кожу. В ушах ещё стоял свет молний, проносящихся мимо, и треск пожаров.
Девушка дотронулась до щеки там, где её лизнул огонь; кожа болела, словно обожжённая пламенем из её сна.
Ренет… н'Ундарун…
Мизраэль…
Это так несправедливо!
Почему именно Мизраэль должен… должен…
Почему?!
Летия задрожала — теперь уже от гнева. Она чувствовала, как в ней начинает бурлить сила, но в этот раз девушка даже не попыталась сдержать её.
Зачем?
Пусть рвётся на свободу. Пусть… возможно, её сила найдёт выход — поможет ей узнать, как не допустить ошибки Мизраэля.
— Мизраэль, со мной что-то происходит, — встревоженно проговорила девушка.
— Что случилось? — юноша не сводил с неё обеспокоенного взгляда.
— Эти вспышки… я почти не могу их контролировать. Они случаются всё чаще, — поделилась Летия своими переживаниями. — Только за последний день их было четыре!
Он непонимающе смотрел на неё. Казалось, его взгляд раздражённо говорил: я ведь уже объяснил, откуда они берутся!
Девушка, отворачиваясь, покачала головой.
Он не понимал. Это нужно было испытать на себе, чтобы понять.
Что-то происходит. Летия не знала пока, что именно, но была уверена, что всё далеко не так хорошо, как уверял Мизраэль.
Она чувствовала в себе перемены — и эти перемены пугали её. Более того, теперь вспышки случались всё чаще — и не зависели от какой-то определённой причины. Ни от эмоций, ни от её желаний. Они возникали сами по себе, и Летия, боясь их, всё больше попадала под их влияние.
Вспышки перестали быть просто мощными. Теперь она теряла себя. Девушка не помнила, что происходит в то время, пока она находится под действием высвободившейся силы. Она помнила только свои ощущения — невероятной мощи, всесилия, всемогущества… и желания изменить этот мир. Избавить от предназначений…
Летия тряхнула головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли. Нет, она верит Мизраэлю. А он сказал, что всё в порядке. Вряд ли что-то действительно происходит. К тому же, прямых доказательств у неё нет. Возможно, ничего такого не было — а её воображение лишь сыграло с ней злую шутку. Возможно, он прав — стоит поменьше думать об этом, и всё это пройдёт само по себе.
Она кивнула собственным мыслям. Да, не стоит понапрасну беспокоиться — и тратить драгоценное время. В конце-концов, у неё есть более насущные проблемы. Боевые маги. Мизраэль. Она.
Однако мысли всё равно вертелись только вокруг этих вспышек силы.
Так тому и быть.
Девушка решительно поднялась. Пора было выяснить, что с ней происходит.
Она выставила руки перед собой. В руках мгновенно оказалась тяжёлая книга в старом переплёте.
Летия уверенным жестом открыла её.
— Что Вы делаете? — неожиданный вопрос.
— А Вы разве не знаете? — голос Летии звучал как-то неестественно, будто сквозь плотную ткань.
Девушка удивилась; это были простейшие чары. Очень странно, что Мизраэль не знал о них.
Впрочем, эти магические формулы были собственностью Чарующих. Возможно, он не слышал о них — или же просто не узнал…
Эти чары были первыми, которые она усвоила. Они часто выручали её… Их магическая формула была сродни чарам Забвения, но проще. Если воспоминания приходилось опутывать цепями, чтобы они не вырывались, то здесь достаточно было просто читать книгу.
Книгу её жизни.
Девушка пробежала глазами по знакомым строкам: вот она знакомится на Малом чае с Ренет… на следующей странице — узнаёт о том, что это она… дальше — боевые маги… а потом…
Нет, слишком далеко, нужно вернуться назад на половину страницы…
Но что это?..
Глаза её уткнулись в последнюю строку.
На шероховатой странице стояло всего одно слово.
Любовь.
Летия ошеломлённо распахнула глаза.
Слабость горячей волной разлилась по её телу.
Чёрт, передержала! Она совсем забыла о времени!
Ноги её подкосились, в глазах потемнело, и девушка как подкошенная рухнула на пол. Книга жизни упала, исчезая в пыльной дымке.
Он едва успел подхватить её. Лёгкая, как пёрышко, — будто из неё вытянули все соки, всю жизненную силу. Мертвенно-бледная, в белом платье, она казалась призраком.
Он ничего не понимал. Что произошло?! Всего секунду назад с ней было всё в порядке, а сейчас она…
Юноша провёл рукой по её лбу, прикоснулся к левому запястью.
Она совершенно обессилена!
Как это могло произойти?
Он приложил один указательный палец к её виску, а второй прижал к своему.
Ей не помешает совсем немного силы…
Летия приоткрыла глаза. Мизраэль сидел рядом, перекачивал в неё свою силу.
Она резко отодвинулась, отдёргивая его руку.
Он обеспокоенно взглянул на неё — и у девушки потеплело на душе.
Его взгляд казался таким встревоженным…
— Летия, что с Вами? — тихо спросил он, заглядывая ей в глаза. — Как Вы себя чувствуете?
— Всё в порядке… — прошептала она в ответ. — Я устала… Мне нужно немного отдохнуть… вот и всё…
Он кивнул.
Встал и направился к выходу.
Остановился. Обернулся.
Хочет что-то сказать?
Нет, передумал.
Подошёл к ней, наклонился так низко, что она смутилась. Улыбнулся одними уголками губ и чёрными острыми глазами- так, как улыбался только он.
И снова пошёл к двери.
Летия, откинувшись на подушки, смотрела в белый потолок.
Уходя, он бросил на неё один-единственный взгляд. И сказал только:
— Я люблю Вас.
Он сказал, что любит её.
Любит?..
Любовь…
Это слово сладостным молоточком выстукивало в мозгу: любит-любит-любит…
И в книге было написано…
Любовь.
Это слово отбивалось от других слов, складывающихся в своём несовершенстве в фразы, предложения, тексты…
Это короткое слово было само по себе. Оно не требовало дополнений. Оно эхом отражалось во всех остальных словах — и одновременно заключало в себе смысл их всех. Оно было трепещущим и пылким. Оно развивалось самостоятельно. Оно изменялось — и в то же время оставалось удивительно постоянным, одинаковым — единственный незыблемый островок во всём мире.
Это слово — это чувство — множилось в гранях бликов, в световых искрах, играющих на его отражениях — на других чувствах.
Только оно одно было настоящим. Целостным. Полным. Оно не требовало поддержки. Ему не нужна была помощь.
Его невозможно было описать. Невозможно было передать все его грани. Все оттенки. Все составляющие. Все отражения… Их было так много… За ними невозможно было уследить.
Такое сложное — и одновременно изумительно простое, естественное, почти обыденное.
Оно было изменчиво и прекрасно. Оно изменялось, как утро сменяется днём, день — вечером, а вечер — ночью, закольцовывалось само собой в собственных множественных отражениях.
Оно пробуждало. Оно захватывало. Оно опьяняло. Оно воодушевляло.
Оно было таким огромным, необъятным, что весь мир ничего не значил рядом с ним. И в то же время оно сжималось в крохотную точку, которую можно было подержать в ладонях, в маленькое солнце, о которое можно было согреться, в острую пугливую звезду, словно только что сорвавшуюся с небосклона — и страшащуюся одновременно попасть в руки и убежать.
От него было страшно и весело, и кружилась голова. От него забивалось дыхание и теплели кончики пальцев.
А ещё оно двигалось. Дышало. Жило.
В нём не было никаких чар, заклинаний и формул, но тем не менее оно не было лишено какой-то таинственной, скрытой, совершенно естественной магии.
Оно соединило в себе все возможные противоположности: день и ночь, лёд и пламя, радость и печаль.
Оно было тонким, словно паутина — и прочным, как камень. Оно обжигало палящим жаром и тут же замораживало ледяным холодом.
Изумительное. Одновременно светлое и тёмное. Тусклое и яркое. Прозрачное и насыщенное.
Всякое.
Разное.
Единственное и неповторимое.
Но уж точно необходимое, как воздух, или даже больше.
То, без чего невозможно было жить. Или дышать. Смеяться или плакать. Пить. Есть. Смотреть. Передвигаться.
Существовать.
Всемогущее, всеобъемлющее — и такое уязвимое. Хрупкое, как хрусталь. Сильное, словно каменная стена.
Невозможное. Нереальное. Волшебное.
Самое главное.
Для каждого своё — и одно для всех.
Оно переворачивало весь внутренний мир, ставило его с ног на голову — и упорядочивало, организовывало хаос мыслей и ощущений. Сметая всё на своём пути, прочно укоренялось в сознании, и дальше жить без него не представлялось возможным.
Кроме него одного, ничто больше не имело значения, потому что оно вбирало в себя весь окружающий мир — и настоящий, и воображаемый; и материальный, и магический; и несовершенный, и идеальный…
Почти осязаемое, трепещущее в пальцах, беспокойное, тревожное — и парадоксально успокаивающее.
Сильное. Властное. Подчиняющее себе волю и мысли — и одновременно такое кроткое и покорное, беззащитное, что на глаза сами собой наворачивались слёзы.
Свободное, как ветер. Податливое, как глина.
Оно было совершенно. Совершенно ужасно. Совершенно прекрасно.
Оно переплеталось узором дождя и солнечных нитей, играя в каплях воды всеми цветами яркой радуги.
Оно звучало шелестом в кронах деревьев и прибоем шумного океана.
Оно сковывало корочкой вечного льда и жгло огоньком одинокой свечи.
Чудовищно прекрасное, отстранённое и сосредоточенное чувство.
Божественно чистое. Дьявольски соблазнительное.
Затуманивающее разум — и проясняющее желания.
Самый большой дар. И самое большое проклятье.
Весь мир. Она ощущала весь мир в одном этом чувстве. В одном этом слове.
В нём был шум дождя и прикосновение тёплого солнечного луча. Счастливый смех и неудержимая печаль.
А ещё ласковое тепло. И острый холод. И неудержимая стихия.
Мокрая после дождя земля под ногами. Высокое небо в прорезях рваных туч. Дрожащий огонёк садящегося солнца. Журчание воды в чаше фонтана из белого, как и скамья, мрамора.
В нём было всё — аромат роз и пение птиц, и холод скамьи, и переливчатый резной лист плюща…
И законы времени.
Летия почувствовала его внезапно — и чуть не задохнулась. Почувствовала его сразу и полностью. Она стояла, ошеломлённая, она стояла молча и неподвижно, пытаясь совладать с собой — а оно, это чувство, захлёстывало её с головой, уносило, забирало в свой мир. Новый мир. Прекрасный или ужасный — уже не имело значения.
Ему невозможно было сопротивляться. Непреодолимое. Непобедимое. И вечное.
Она не сопротивлялась. Не могла. Не хотела.
Оно было слишком родное. Слишком её.
Слишком прекрасное. Слишком яркое. Слишком светлое.
Святое.