Белар Арот, правящий принц империи Садарим
Дверь в мой кабинет практически беззвучно провернулась на петлях, впуская незваного гостя. Даже глаза от документов не поднял, и так понимал, кто пришел. Только у моего советника и друга Ильяса хватило бы смелости заявиться сюда и войти даже без стука. Я только нахмурился, никаких разговоров и обсуждений, ни деловых, ни личных, сейчас не хотелось. Мечтал только о том, чтобы забить свою голову насущными проблемами империи до такого предела, чтобы мыслям об отборе там не осталось места. Близился Новоснежен, а после рукой подать до моего перерождения… А значит очень скоро проклятье настигнет и меня.
Бутылка с драконьим вином глухо бухнула донышком о крышку стола, угрожая оставить круглый след на дипломатическом письме из Алавира, которое я читал. Поднял глаза на подошедшего Ильяса, угрюмо разглядывая его улыбку.
– Это еще что? – бросил я, намекая, что бутылка тут неуместна.
– Драконье вино! – ухмыльнувшись, озвучал он очевидное. – То самое, единственное пойло, которое может заставить нас с тобой, урожденных чешуйчатых, захмелеть.
– Убери, не до того, – не сводя с друга глаз, потребовал я. Хотя соблазн попытаться снять напряжение алкоголем был велик.
– Э, нет, – отказался выполнять то, что ему велено Ильяс, отходя к секретеру и извлекая из нижнего ящика пару пузатых, приземистых бокалов. – Самое время. С тех пор, как объявили отбор невест, ты выходишь из своего кабинета только на мероприятия, требующие твоего личного присутствия, а все остальное время сидишь тут, закопанный в бумажки по самые глаза, как канцелярская мышь!
Плон, выпустив драконий коготь, подцепил пробку на бутылке, ловко выдернул ее и разлил по стаканам красновато-коричневый алкоголь. Яркий аромат драконьего вина тут же приятно защекотал ноздри.
– Давай уже выпьем и поговорим, – подхватывая один из бокалов и бутылку, перемещаясь на мягкий диван в углу кабинета, предложил Ильяс.
– О чем? – все еще не сдавал обороны я, понимая, что разговор может разбередить и выпустить наружу самые болезненные переживания, которые так упорно заталкивал вглубь себя.
– Об отборе, об очередном покушении, – отозвался мой советник, отпивая из бокала. – О хани Эрсеи Ортин…
Последняя фраза ударила по нервам. Схватил оставшийся на столе бокал и отхлебнул. Драконье вино обожгло горло, проскочило в желудок и мгновенно разлилось по венам приятным теплом, заставляя проступить чешуйки вдоль позвоночника.
– И что по-твоему я должен сказать? – уточнил у друга, вставая из-за стола перемещаясь в кресло напротив дивана.
– Начнем с простого, – делая еще один маленький глоток, сказал Плон. – Уже смирился с неотвратимостью скорой свадьбы?
– Нет! – рыкнул я и осушил содержимое бокала одним большим глотком. Так пить драконье вино было опасно, можно и упиться до малоадекватного состояния, но может мне сейчас этого и надо? – Но я исполню свой долг правителя и возьму в жены одну из отобранных нареченных.
– Хани Ортин? – спросил Ильяс, наполняя мой опустевший бокал.
– Нет! – резко отбрил я и снова хлебнул горячительного.
– Почему? – удивился он. – После тех вопросов, что ты ей задал в Круге истины… Мне казалось. Она тебе понравилась.
Вцепился в друга острым взглядом, стараясь сохранить самообладание. Высказать то, что ощутил впервые коснувшись губ Эрсеи после обряда принятия стихий, никак не получалось. Для любого другого дракона ухватить это чувство самое желанное событие в жизни. Для любого, но не для меня, не для представителя правящего драконьего рода Арот, проклятого рода.
– Слишком понравилась, – процедил все же я сквозь стиснутые зубы и тут же запил сказанное всем, что плескалось в бокале.
– Ты имеешь в виду, что… – начал Плон, бледнея.
– Имею! – прервал я его, не желая, чтобы он заканчивал фразу и произносил это вслух.
Повисла тишина, гнетущая и обреченная. Затем Ильяс отмер, суетливо плеснул в наши бокалы новую порцию вина, немного нервно постучал по стеклу бутылки драконьими когтями.
– Ну так, может, это даже хорошо? – сдвинув брови и глядя в упор, предположил он. – Женишься на какой-нибудь Волеонт, выгодной и симпатичной, а Ортин возьмешь в любовницы. И все. Не совсем комфортно, конечно, но безопасно…
Я горько усмехнулся. Да, я уже думал об этом варианте. Обходном маневре против проклятья, густо замешанном на лицемерии, отравленном горьким привкусом самообмана.
– Не пойдет она в любовницы, – отозвался я, снова осушая бокал и чувствуя, как хмелею.
– Да ну! Сирота, с сомнительным финансовым положением, слабыми перспективами на замужество и не пойдет в любовницы к правящему дракону? Брось. С чего ты взял такую ерунду? – выдал логичную тираду Плон, доливая мне в бокал остатки спиртного из бутылки. Вот только он кое-чего не знал.
– Не пойдет она. – рыкнул я. – Уже предложил, отказалась.
– Что? – удивился парень. – Да быть не может.
Влил в себя остатки алкоголя, ощущая, как голова начинает гудеть, тело теряет координации, понимял, что переборщил и напился. Швырнул бокал в стену, вкладывая в это действие скопившееся бессилие и обреченность, что нарастали внутри в последние несколько дней.
– Еще как может! – выплюнул я, вскакивая на ноги. – Отказалась, даже не задумываясь. Она вообще не такая, как другие!
– Это тебе кажется из-за… – начал Плон.
– Не веришь, да? – говорил чрезмерно жарко и громко, подогреваемый кипящим в венах драконьим вином. – Так смотри сам!
В два шага оказался около висящего на стене заколдованного смотрового зеркала, сдернул с него закрывающий серебристую поверхность кусок бархата и, коснувшись рамы, выпустил свою магию, заставляя показать мне хани Эрсею Ортин.
Она была в обеденном зале вместе с другими нареченными. Девушки, кажется, затевали склоку из-за проклятых подарков к Новоснежену, которые должны были вручить мне. Все нареченные были хороши собой, но я видел только ее. Одетую скромно, с чуть растрепанными волосами, такую простую, родную, желанную… Даже не слушал, что сказала ей Волеонт, так засмотрелся. Но, судя по всему, что-то гадкое. Потому как в первую секунду Эрсея округлила глаза и растерялась, но уже миг спустя, с ухмылкой что-то тихо шепнула сопернице, заставив ту стать пунцовой, вскочить со своего места и уйти. Хани Ортин проводила ее взглядом и, как ни в чем не бывало, принялась накладывать себе в тарелку салат. В захмелевшем рассудке поселилась гордость. Моя девочка…
– А что это у Ортин на шее? – поинтересовался Ильяс, подошедший сзади и заглядывавший мне через плечо. – Ожерелье твоей матери?
– Да, – скрипнув зубами, ответил я.
Снова повисла гнетущая тишина. Друг давал время себе, а заодно и мне, осознать всю глубину моей привязанности и горечь положения. Он понимал меня, потому как в такой ситуации дракона может понять только дракон.
– И что думаешь делать? – почти шепотом спросил Плон.
Этот вопрос вывернул наизнанку, заставил почти завыть, чешуя волной выступила на скулах, выдавая силу бурлящих внутри эмоций.
– Откажусь от нее. – Обреченно выдохнул я. – Женюсь на какой-нибудь другой хани, а Ортин выдам замуж за приличного дракона.
– Откажешься от своей истинной пары? – в голосе друга было настоящее море скепсиса. – Ты же понимаешь, что это на грани фантастики.
– Понимаю. – Ответил я, гася магией изображение в смотровом зеркале. – Но проклятье не оставляет мне выбора.
Сам не понял, как выпустил когти, но они прошлись по стене с обеих сторон от зеркала, сдирая шелковые обои, оставляя глубокие царапины. Голова кружилась от выпитого, взгляд стал туманным.
– Ты меня напоил, – заявил я, разворачиваясь к Ильясу.
– Я напоил, я и спать уложу, – заявил он.
– Утро же, – попытался я воспротивиться, и понял, что язык начинает заплетаться. – У меня мнг-хо дел.
– Переживут один день без тебя все твои дела! – ответил Ильяс, открывая тайный ход из кабинета в мою спальню. – Идем.
Он подхватил меня под руку, и вовремя. Я как-то не слишком уверенно стоял на своих двоих. Вот же хитрый жук! Влил в меня почти целую бутылку драконьего вина, а сам только так, понюхнул да лизнул.
– Ты уже с неделю спишь по два-три часа в сутки. Нельзя так. А теперь хоть отоспишься. – Бубнил Плон, подводя меня к кровати и сгружая на нее. – А я пока… перерою весь Садарим. Если осталась хоть одна владетельница стихий, найду ее и заставлю снять это хреново проклятье. Крыльями и когтями своими клянусь!
– Не осталось их ни одной, – борясь с алкогольным головокружением и заворачиваясь в покрывало, отозвался я. – Извели всех! За то и проклятье на моем роду. Можно подумать, ты не знаешь.
– А я поищу, – зловеще прошипел он. – Для успокоения сердца своего. А ты спи пока. Если что, растолкаю. Только не вздумай сунуться куда-нибудь, пока вино не выветрится, дров наломаешь.
– Угу, – выдал в ответ, краем уха улавливая, как щелкнул замок, закрывая тайный ход в кабинет.
Перед закрытыми глазами то и дело вставал образ Эрсеи, на душе скребли кавуары… Вскоре задремал, но ненадолго. Проснулся с непреодолимым желанием действовать. Нужно было послушаться Ильяса и проспаться, но я не смог удержать себя в кровати, выполз из-под покрывала и, все еще ощущая горячее брожение драконьего вина в венах, расправил крылья и вылетел в окно, сбегая из собственной спальни, как мальчишка, которого посадили под домашний арест родители.