Ты больше не хочешь моей любви.
… Чтобы все было хорошо,
Тебе нужно, чтобы кто-то крепко обнимал тебя.
Ты думаешь, что любить — значит умолять?
Извини, но я не стану этого делать.
(Илэриас)
Когда Абигор дернулся в темноту зала, чтобы найти Дара, а сыновья с девушками под руку следом скрылись в толпе, я и медсоветник остались наедине. Тогда он очень быстро ввел меня в курс всего, что я не знала о вампире.
— Мой дорогой друг, ты свои мозги до того простерилизовал, что окончательно лишился здравого смысла и у тебя осталось только одно безумие! — шипела я на Уфира после его настоятельной рекомендации поиграть с вампиром в любовь. — И вообще, почему вы все вечно молчите, а я такие важные новости узнаю последней?
— Прости, так получилось. Дар очень просил не болтать тебе об этом, ему и без того очень стыдно перед тобой.
— Абигор знает?
— Да, он тоже в курсе, — Уфир закивал. — Вероятно, ты заметила, почему все так переполошились за семейным ужином в Вертероне?
Вспомнив реакцию демонов, когда в ходе разговора я позволила Дару отправиться на уик-энд с нами, я невольно прыснула.
— Асмодей и Абигор теперь опасаются, что его в любой момент накроет, — снова покивал он.
— Асмодей сам попросил меня, когда я танцевала рядом, чтобы…
— Тогда ты понимаешь, что он спас всех нас от очередного приступа безумия вампиреныша?
— Ужас, — я не сразу осознала, что могло произойти, но благодаря отменной фантазии меня пробрал страх.
А мой друг между тем продолжил, до того сильно затянувшись папиросой:
— Вероятно, он что-то увидел в его взгляде и ему это не понравилось… Слушай, Дар от тебя без ума, тебе ли не знать? Сейчас ты его терапия. И его спасение.
От Уфира я узнала, что совсем недавно вампир разнес нижние ярусы нашей демонской обители после очередной неудачной попытки добиться моего с Асмодеем официального развода. Не знаю, что было в голове Дара, но парень явно не в себе уже давно. Особенно учитывая точно такие же попытки заполучить меня в свое царство. Вот только с той разницей, что по-первости я ответила ему взаимностью, но со временем списала это на проклятие Вертерона.
«Ты не представляешь, сколько в нем силы! Он едва не разорвал нас троих на куски и взгляд его был совершенно бешеным!»
Уфир явно преувеличивал, но, судя по его словам и тому, что случай был не первый, вампир вполне мог лишиться терпения и вытворить нечто подобное. И этими тремя «пострадавшими» были: он, Абигор и сам Асмодей.
— А помнишь ночь Совершеннолетия Дара?
— Угу, — невнятно промычала я в ответ, больше беспокоясь о том, что, возможно, Абигор уже нашел Дара.
— Знаешь, что было потом? Дар все же лишился девственности в ту ночь, только это была другая королева, не ты. Знаешь, кто она?
— Нет. Из другого вампирского клана?
— Если бы, — хмыкнул он. — Само Величество Скалапендра. Ты с ней еще не сталкивалась. Она очень могущественный и древний демон. Жестокий и любвеобильный, как Асмодей. Наш вампиреныш подумал, почему бы и нет. Ему нужно было… Понимаешь, дурацкое вампирье поверье, мать его! И что-то определенно пошло не так. Дело-то свое он сделал, вот только с того момента его начало малость клинить. Не знаю, что она там с ним сотворила. Да и Дар не хочет рассказывать. Даже под мощным гипнозом, я пытался, — нервно усмехнулся он, а плечи стали дрожать в приступе очередного безудержного смеха.
Опять взыграла моя бурная фантазия, и я, представив эту самую Скалапендру полугибридом с извивающимся брюхом, покрытым прочным черным панцирем со множеством мощных тараканьих ног, ощутила, как тошнота подступила к горлу.
— Скалапендра сделала Дара еще более могущественным и сильным. При желании этот вампиреныш может трансформироваться в ужасное существо, чтобы уничтожить противника. Поверь, на поле боя равных ему по силе не найдется. Он просто разорвет любого вот этими вот руками, — Уфир поднял свои и судорожно затряс ими перед моими лицом.
В последнее время я стала замечать, что у моего друга у самого психика стала неустойчивой, не говоря уже о слухах, которые про него ходили в Демонии.
— Но ведь ты такой же монстр, — не удержалась я, высказав это вслух.
И зря! Взглядом, которым он меня одарил, можно было прожечь насквозь.
И тут мы услышали крики, хлест ударов и ринулись к толпе. А что было дальше, уже ни для кого не секрет. И теперь, здесь и сейчас оказавшись наедине с монстром, я не знала, как быть.
(Дар)
— Илэриас. Есть разговор, — вместо ровного голоса опять вырвался хрип. Я отнял голову от живота демоницы и заглянул ей в глаза, которые в прямом смысле зажглись интересом. — Ты ничего не подумай, выслушай то, что я сейчас скажу, и не перебивай, пожалуйста. — Поджав губы, демоница отстранилась и затаилась, будто в ожидании бросая при этом косые взгляды. Тогда, тоже поднявшись и встав напротив, я продолжил: — Кроме свидетелей никто в Демонии не знает о фиктивности твоего брака с Асмодеем и… о лженаследнике.… Да, я о Таро, — замечая ее волнение, кивнул я. — Абигор, Уфир и даже этот всезнайка Агалир, между прочим, он лучший друг Асмодея, каждый из них поклялся тебе, что сохранит эту тайну.
— И-и? — нетерпеливо подначила моя леди и смерила настороженным взглядом.
— Илэриас. Дело в том, что я не верю демонам.
На это Илэриас не нашлось, что ответить, она лишь прикусила нижнюю губку. И вышло это так соблазнительно, что мне тут же захотелось впиться в ее красный пухлый рот и терзать, терзать ее губы с такой жадностью, будто для меня это живительный глоток силы, как шестнадцать лет назад. Я застыл на некоторое время, обдумывая, что сказать дальше. А затем, стремительно сократив между нами расстояние, заглянул в бездонные серые глаза. И навязчивая мысль сама сорвалась с языка:
— Я хотел предложить тебе официально развестись с инкубом и стать моей законной женой.
Илэриас сглотнула, открыла рот, и мое желание впиться в ее губы сделалось еще сильнее.
— Дар. Что за чушь ты несешь?
Во взгляде демоницы что-то переменилось, и я поздно понял, что она закипает в прямом смысле: по телу прошлись всполохи огня, глаза заискрили злобой.
Вот тогда я сорвался и сказал то, чего не следовало:
— Если вдруг правда о Таро всплывет наружу, то, боюсь, Асмодей тебя не пощадит. А рядом со мной, защищенная сильнейшим кланом, нами, Кейзерлингами, ты будешь в безопасности. Я обещаю. Я хочу тебя защитить. И смогу это сделать, Илэриас.
Понимаю, прозвучало не как признание в любви, но мои доводы — достаточной веский аргумент. Демоница замолчала, будто обдумывая мое предложение и взвешивая все «за» и «против». Тогда я решил надавить:
— Илэриас. Я не в праве тебя принуждать. Но если случится так, что Асмодей объявит войну Абигору, который попытается тебя защитить, то я встану на сторону инкуба.
Демоницу словно окатили ледяной водой: она сделалась растерянной и замолчала, а глаза ее повлажнели. Я обхватил ее лицо ладонями и поспешил стереть навернувшиеся слезинки большими пальцами. Следующее, что я сказал, само сорвалось с языка:
— Я много раз размышлял над тем, что с совершеннолетием у демонят должны будут проявиться силы. Пятьдесят на пятьдесят, что в Таро проснется инкубская сущность.
— Ты прав. — Илэриас бессильно опустила руки мне на бедра и, прижавшись головой к груди, вдруг всхлипнула раз-другой.
Я совсем не хотел доводить ее до слез. И в мыслях обозвав себя дураком, поспешил утешить демоницу — обнял ее в ответ, прижав к себе плотнее, и принялся поглаживать по голове:
— Асмодей запечатлен с Таро по ошибке. Но в этом нет твоей вины. С другой стороны, насколько мы все знаем, ты же не насильно заставила его это сделать. Он сам примчался в ту ночь, когда ты начала рожать. И вообще, Илэриас… — плечи демоницы задрожали сильнее, а дыхание сделалось прерывистым. Видя это, я поспешил предложить: — Давай погуляем по ночному городу, развеемся? — мягко отстранив ее от себя, я принялся вытирать ее слезы пальцами.
Эту идею моя леди подержала неуверенным кивком.
Мы выбрались через окно ее комнаты и оказались в заднем дворе, где не было ни единой души. Я первым оказался снаружи и поймал демоницу, когда она спрыгивала мне в руки.
— Ну? Что сейчас? — оказавшись в моих объятиях, несколько раздраженно отозвалась она и, прикусив губку, заинтересованно сверкнула глазами.
Демоница была мягкая на ощупь и такая аппетитная, что мне невольно захотелось попробовать ее на клык, а уж отпустить и мысли не было. Потому, лишь крепче стиснув ее в объятии, я оттолкнулся ногами от земли и перелетел через каменное ограждение. Словно по сговору мы сразу обернулись, не следит ли кто. Но, кажется, остальные асмодеевцы были чересчур увлечены земными гостями и заметили нашего отсутствия.
Да, сегодня мой день и самый момент начать действовать.
— Так и будешь меня нести? — прерывая мои раздумия, голос Илэриас вернул к реальности.
— А что тебя не устраивает, моя Темная Леди?
Демоница странно взглянула на меня, и глаза ее в полумраке сверкнули ярче обычного.
— Я давно уже не твоя темная леди, ни к чему меня так называть. Это навеив…
— Навеивает воспоминания, ты хотела сказать? — посмотрел я на нее с нежностью, но демоница упрямо поджала пухлые губки и отвернулась. Тогда, сильнее прижав ее мягкое тело к груди, я продолжил с мечтательной улыбкой: — Того, что между нами случилось шестнадцать лет назад, я не забуду никогда. И, что бы ты там ни говорила, ты навсегда останешься моей Темной Леди, Илэриас.
Услышав это, она снова соизволила на меня взглянуть — в этот раз с любопытством. И я почувствовал, как ее сердце медленно пропустило удар-другой. Неужели помнит? Ту страсть, обуявшую нас обоих, наркотически опьянющие поцелуи? Наверное, если бы не густые сумерки, то я бы увидел, как она покраснела.
Я замолчал. Демоница тоже. Спустя какое-то время я, все еще держа ее в руках, оказался в более оживленной части нашего района. Навстречу попадались такие же редкие парочки, которые, завидев нас, начинали хихикать и сыпали репликами: «сладкая парочка», «какие они красивые», «смотри, как подходят друг другу».
— Что это с ними? — было видно, как Илэриас занервничала, сама она то и дело стыдливо отворачивалась. — И отпусти меня уже наконец, а то я сейчас разозлюсь.
— Не отпущу, вдруг ты их убьешь… — хотел было пошутить я, но, вновь встретившись с ней взглядом, понял, лучше уступить. — Ладно, будь по-твоему.
— Так куда мы путь держим? — встав на ноги и принявшись поправлять на себе наряд, поинтересовалась моя леди.
— До Центрального парка. Уведу тебя на прудик с южной стороны. У шестого полицейского участка. Это место — самое безопасное в городе.
Панорамный вид Центрального парка с обзорной площадки небоскреба GE-билдинг
— А ты уже все проверил, да?
Я в очередной раз подметил, что демоница та еще язва, не может не опускать колкости в мою сторону даже после всех этих рыданий на моем плече.
Мы прибыли на место, и я первым принялся раздеваться; поймал заинтересованный взгляд демоницы, скользнувший по моему телу, и готов биться об заклад, что оно ей пришлось по вкусу еще во время танца. Замерев, Илэриас молча пронаблюдала за моими манипуляциями. Тогда я поспешил улыбнуться и, не выдержав, произнес:
— Ты так посерьезнела… — уголок губ скривился в улыбке, — …с тех пор, как вышла замуж и стала матерью.
— А сам как думаешь? — обиженно насупилась она и сложила на груди руки, удостоив меня вмиг помрачневшим взглядом.
— Просто расслабься, ладно? — постарался ее успокоить.
— Черт с тобой, — все же улыбнулась она и принялась избавляться от наряда танцовщицы.
— Ты и так со мной, — все еще пытался шутить я и в этот раз наткнулся на немой укор в ее взгляде и замершую на губах улыбку.
Я подмигнул демонице и первым нырнул в воду. Она была теплее, чем мое тело, потому пришлось какое-то время привыкать. Гребя, я крутанулся и обернулся назад: демоница все еще стояла на берегу и не решалась войти.
— Она очень холодная! — крикнула Илэриас, увидев, что я за ней наблюдаю.
— Тебе нужно понизить температуру тела! Закрой глаза и сосредоточься! — крикнул я и принялся грести по направлению к берегу.
Демоница погрузилась в воду до пояса и, повернувшись спиной и раскинув руки в стороны, наконец, мягко опустилась. Бархатные волны, разошедшиеся от ее тела, тут же донеслись до меня, уже возвращающегося обратно.
— Непривычно? — я уже был рядом и теперь наблюдал, как демоница всплыла поплавком, оставив над водой только лицо и кончики ступней.
Я оказался у ее ног и стал ласкать подушечки пальцев, принявшись наблюдать за реакцией Илэриас. Она смежила веки, вероятно, испытав удовольствие, и облизнула губы.
О да, детка, я могу доставить тебе и не такое удовольствие!
Я провел кончиком языка, начиная от мизинца и, перебрав ряд розовых пальчиков, остановился на большом, полностью взяв его в рот.
Илэриас улыбнулась, а потом вдруг выпрямившись и прямо посмотрев на меня, поманила к себе, при этом соблазнительно прикусив губку. После этого она позволила притянуть себя за талию.
В этот момент из находившегося вблизи динамика раздалась композиция Мэрлина Мэнсона «Порочная любовь». И я почувствовал, что Илэриас сделалась еще счастливее.
— Любишь Великого и Ужасного?
— Ты удивлен?
— Мда, парень старой закалки, — усмехнулся я. — Вот эта, очень страстная песня. Заводит. Скажи?
Демоница взглянула на меня, и в ее глазах неуловимо что-то поменялось.
Иногда я чувствую, что мне нужно
Убежать, что мне нужно
Скрыться
От боли, которую ты оставила в моем сердце.
Наша любовь,
Кажется, ведет в никуда.
И в моей жизни больше нет света,
Я не знаю покоя и не сплю по ночам.
Я знаю. В этот момент сладостная истома завладела каждой клеточкой ее тела.
Илэриас поспешила оказаться на берегу, и я последовал за ней.
Я знаю. Когда она слышит «свою» музыку, ей хочется танцевать — так она делится энергией.
Она стала раскачивать бедрами, скрестила на груди руки и принялась оглаживать саму себя. Я становился позади и опустил руки на ее талию. Тогда она ладонями дотронулась моего лица и прижалась спиной к груди и торсу, продолжив двигаться. Я поцеловал одну из ладоней, обвивших мою голову, и подался вперед, принявшись повторять ее движения.
Я не выношу, когда ты меня дразнишь.
Я люблю тебя, хотя ты мне сделала так больно,
Порочная любовь…
Порочная любовь…
Дотронься до меня, детка
Это наша порочная любовь.
Дотронься до меня, детка
Порочная любовь…
Дотронься до меня…
Она такая же сумасшедшая, как и я. Только клинит ее от музыки. А меня от нее.
— Представь, что я твой шест, — ненавязчиво прошептал я, после чего она обернулась ко мне лицом.
Илэриас чуть отстранилась. И я заметил улыбку, замершую на ее губах, и взгляд, лениво скользнувший по телу — такой осязаемый…
А потом ее прерывистое дыхание, когда она позволила сомкнуть губы на ее шее. Я поцеловал ее с языком — и демоница не возразила. Тогда я потребовал настоящего поцелуя, губами приблизившись к ее рту, властно проник внутрь. Ее было дыхание влажным, а язык мягким и сильным.
Порочная любовь
Порочная любовь
Порочная любовь
Порочная любовь
Я повалил ее на траву, не прекращая пылко целовать.
Лед и пламя. Интересное сочетание, ведь правда? Я почувствовал себя мороженым во рту искушённой демоницы. И мне такие странные ощущения понравились еще тогда, на следующий день ее коронования.
Наши ласки сделались жадными и неистовыми. Но, как назло, в этот момент хлынул сильный ливень, вмиг испортивший такой жаркий поцелуй.