В коридоре хлопнула дверь.
– Ноги вытирай, - сказала женщина, стоявшая у плиты.
Послышалось нарочито громкое пыхтенье и шарканье. Слух женщины сейчас же уловил в этих звуках фальшь.
– Нечего притворяться, - сказала она. - Или вытирай, или сними совсем.
Сын вбежал в комнату без ботинок, бросил в угол портфель и полез под стол.
– Куда тебя понесло?
– Тапочки, - сообщил он из-под стола сдавленным от неудобной позы голосом.
Наконец тапочки были выловлены и надеты.
– Ну, что в школе? - спросила мать. - Троек не принес?
– Да нет, ничего не принес…
– Иди руки мой, вечно надо напоминать.
Мальчик пошел в кухню и сунул руки под кран. Как всегда, он запустил слишком сильную струю. Мать косилась на летящие брызги, но молчала.
– А сегодня у нас история была. Интересно!
– Что проходили?
– Ленинградскую блокаду. И фильм показывали. Про памятники войны в Ленинграде.
– Фильм? Ну-ну… Вытирай руки и садись есть.
– А я чего притащил, - сказал мальчик с набитым ртом. - Вещь!
– Опять небось со свалки. Ну, зачем? Пошел бы и купил. Лучше бы я денег дала, чем ты разную дрянь в дом тащишь!
– Ну, мам, это не дрянь. В магазине такого не купишь. А я же… я ведь машину времени строю…
– Да-да, - вздохнула женщина. - Только не суйся больше в розетку! Опять пробки пережжешь.
– Ладно, как-нибудь на батарейке… Сегодня контрольная была по арифметике, - вдруг вспомнил он. - Я две задачки решил, а с примером на дроби запутался.
Мать огорченно нахмурилась.
– Потому что ерундой занимаешься, а уроки как следует не делаешь. Значит, опять тройка?
– Мам, я исправлю…
– Исправлю! Получать не надо. И о чем ты только думаешь? Ведь третья четверть уже. А ты по свалкам шаришь да электричество переводишь. Это бы электричество, что ты для забавы извел, да в Ленинград… когда люди сидели с коптилками.
– Я не для забавы, - тихо сказал мальчик.
– А! - раздраженно отмахнулась мать. - Неужели не стыдно тройки получать? Сыт, одет, кино вам в школе показывают. У нас вон и учебников-то почти не было, а мы учились. И старались.
– А правда, что с голоду умирали в Ленинграде? - спросил мальчик.
– Да, - жестко сказала мать. - Умирали.
– Совсем нечего было есть? - мальчик осторожно поднял глаза.
Мать помешивала ложкой в кастрюле, и лицо у нее было такое, будто что-то болит.
– Кипяток пили. И хорошо, если был хлеб. Не такой хлеб - блокадный. Ты бы его в рот не взял.
Мальчик опустил голову, машинально водя вилкой по голубой каемке на тарелке.
– Не скрипи! - прикрикнула мать. - И немедленно доедай! Ишь, от котлеты он нос воротит…
Мальчик вздохнул.
– Не вздыхай, чего тебе вздыхать? Я в твоем возрасте помогала развалины разбирать, в очередях стояла часами. А ночью ходили с подружкой за водой. Да еще с дырявым ведром.
– Даже воды не было?
– Ничего не было. Только голод, холод и обстрелы.
– Как же можно было выжить?
– Выжили. И еще работали. И учились, не то что ты. И воевали. И… не приставай ко мне. Для тебя это просто так, а мне тяжело вспоминать.
Они помолчали.
– Знаешь, моя машина готова.
– Ну-ну, - сказала мать, не отрываясь от плиты.
– Так хотелось попасть в будущее, - шепнул он через некоторое время.
Мать усмехнулась.
– Сначала почини свет в коридоре. Хоть какая-то от тебя польза.
Мальчик охотно вскочил.
– Просто лампочка перегорела, - сообщил он через минуту. - Сейчас вверну новую.
– И у детей совсем не было игрушек? - спросил он, возвращаясь на кухню.
– У каких детей?
– Во время блокады.
Мать отвернулась от плиты и посмотрела на сына.
– Погулял бы ты, что ли, - устало сказала она.
– Да…
Он пошел к своему шкафчику. Там лежала большая жестяная коробка. В коробке была проделана щель для монет. Эти деньги он копил на большой аккумулятор. На аккумуляторе машина времени могла бы проделать много перемещений. А на батарейке… Мальчик взял коробку и некоторое время держал ее в руках. Металл был тяжелый и холодный. Потом он взял отвертку и, просунув острие под крышку, со всей силы ударил по ручке. Банка опрокинулась, крышка отскочила, и монеты высыпались на пол. Описывая дуги, со звяканьем ложились они на паркет.
– Что ты там шарахаешься? - спросила мать. - Не разбей чего-нибудь!
– Копилку я уронил, - ответил мальчик. Встав на колени, он начал подбирать деньги и класть их в карманы. От тяжелой мелочи брюки обвисли.
– Я ухожу, - заглянув в комнату, сказала мать. - Вернусь к семи. Со двора не убегай. Розетку не трогай. Уроки начинай делать пораньше.
Хлопнула дверь. Мальчик посидел еще немного на полу, потом пошел к своей машине. То, что она доставит его в "когда угодно", он не сомневался. А вот как он возвратится… Вдруг батарейки не хватит?.. Вдруг что-нибудь еще?.. Он понимал, чем рискует.
Магазины были рядом, на Невском. Сын взял большую полосатую хозяйственную сумку, висевшую на кухне, и накинул пальто. Уже из передней он вернулся и положил на дно сумки своего старого желтого медведя с блестящими глазами…
…По заснеженному берегу вилась тропинка. Отчетливо были видны рубцы от полозьев санок. Вся тропка заледенела от брызг. Утром по левой стороне люди шли с санями и просто с ведрами на Неву, по правой возвращались с полными ведрами, в которых плавали поверху кусочки льда. Но иногда и ночью люди приходили к Неве и так же в темноте возвращались. Ночью было безопаснее. Правда, требовалось быть осторожным. Тропинка петляла среди ям от снарядов и бомб. И каждый день пролегала немного по новому курсу - огибала свежие воронки.
Той ночью по дорожке брели две девочки. За собой они волокли санки с ведром воды. Ведро было худое, и девочки по очереди зажимали дырочку, от этого на рукавицах образовались ледяные наросты. Останавливаться было опасно полозья примерзали к снегу. Но они все-таки остановились. На дорожке стояла непривычная вещь - большая полосатая сумка. Сумка мешала проехать, и одна из девочек хотела ее сдвинуть с дороги. Но наклонившись, она вдруг уловила совершенно неправдоподобный запах… Она запустила руку внутрь и вытащила… батон колбасы. В безмерном удивлении девочки уставились на колбасу, потом друг на друга, оглянулись вокруг, но увидели неподалеку только какого-то мальчика, стоявшего над кучей металла. На мальчике было легкое пальто, он засунул руки в рукава и притопывал ногами.
На горизонте возник звук. Девочки знали его значение. Они рванули санки, схватили сумку и побежали туда, куда указывала фанерная стрела. Раза два они оглянулись, но только в убежище поняли, что мальчик не побежал за ними, что он не сдвинулся с места, а просто стоял и как-то странно смотрел им вслед. Но тотчас девочки забыли об этом, потому что все заслонила собой тяжелая драгоценная сумка…
Где-то позади, откуда они только что прибежали, глухо рвались бомбы.
На следующий день тропинка сделала новый поворот…
– Куда же он все-таки запропастился? - спросил отец - Одиннадцатый час.
Мать, присматриваясь, ходила по квартире.
– Портфель, где бросил, там и лежит. Значит, за уроки даже не брался. Копилку выгреб дочиста… Машину свою знаменитую, слава богу, унес куда-то. Но зато стену ободрал, и на полу валяется штукатурка. И даже в голову не пришло подмести. Ну что за дети пошли, господи!
– Сама набаловала, - буркнул отец.
– Еще и сумку унес, - донесся голос матери из кухни - Теперь либо разорвет, либо вымажет. Совсем новенькая была сумка, я ее не трепала. Я ее купила потому, что она мне напомнила детство.
– Да, знаю… - отозвался отец. - Кажется, пора его выпороть.
– А вдруг что-то случилось? - медленно сказала мать после паузы.
– Брось, что с ним случится? Времена не те!