До столицы добрался быстро, вымещая на лошади боль разлуки. Кое-как взял себя в руки перед самой встречей с государем. Беркут остался доволен рассказом молодого князя. Больше половины вожаков Воинов Клыка встали под его начало. Двое отказались, но обещали не совершать вылазок, посмотреть, какие порядки собирается устанавливать новый правитель. С остальными еще предстояло разговаривать.
Государь в свою очередь поведал, что дворяне не в восторге от наследника Соколиного, но и оспаривать его право на Северные земли никому в голову не приходит. Требовать отселения нелюдей в Земли Клыкастого перестали в надежде, что оборотни сами переберутся под крылышко правителя их крови.
— Сейчас благородное сословие упражняется в остроумии, строя догадки по поводу твоих брачных планов, — улыбнулся Беркут.
— Брачных планов, ясный государь? — такой выбор темы Дрозда не обрадовал. — Почему они кого-то волнуют?
— Все просто, Кречет. Ты — высокородный, значит, и пару должен подобрать себе соответствующую. Вот они и пускают слюни в предвкушении того, как будут тебе отказывать.
— Я — первый князь-оборотень. Это само по себе вопиющее нарушение законов и традиций, ясный государь. Значит, и жениться могу на ком хочу, — пес почему-то совершенно не желал рассказывать Беркуту о Виночке.
— Да, можешь, — не стал спорить государь. — Но, мне кажется, сейчас настал подходящий момент поговорить о залоге твоей верности короне. — Дрозд насторожился. — Ты сам сказал в первую нашу встречу, что кровь крепче слова. Поэтому я предлагаю заключить кровный союз и отдаю тебе в жены мою старшую дочь.
Дрозду стоило большого труда изобразить глубокую благодарность с примесью легкого удивления. Хотя удивление, пожалуй, было не наигранным.
— Вы предлагаете мне жениться на королевне, ясный государь? Это чересчур большая честь…
— Только не говори, что не можешь ее принять, — Беркут расслышал в тоне оборотня нечто похожее на панику. Ну конечно, раз до этого все шло гладко, где-нибудь непременно должно застопориться. Не иначе, у парня уже кто-то есть. — Мальва тоже не мечтает выйти за оборотня. Но она послушная дочь государя, воспитанная в понимании своего долга перед страной и подданными. Ты, я полагаю, тоже знаком с этим понятием?
— Конечно, ясный государь, — Дрозд склонил голову. — Если б был незнаком, вряд ли пришел к вам из Яра. Главным залогом моей верности станут общие с вами внуки?
— Именно. И воспитывать их буду я.
Пес в очередной раз с тоской подумал, что зря послушал ворожею. Его крепко взяли в оборот. Мало того, что он будет выглядеть мерзавцем в глазах Виночки, нормальной семьи у него тоже не будет. Он даже собственных детей не сможет растить…
— Нет, ясный государь, — к добру ли, к худу ли, сдержаться не получилось. — Воспитывать их буду я, раз уж вы доверяете мне стать их отцом. Хотя не имею ничего против, чтобы моя будущая супруга проводила в отчем доме как можно больше времени. И дети могут жить с ней до возраста первого оборота.
— Справедливо, — вынужден был согласиться Беркут. — Я обдумаю условия. Тебе советую сделать то же самое. Потом еще раз все обсудим и договоримся окончательно. С невестой познакомишься, когда завершишь переговоры с Воинами Клыка и создашь боеспособную дружину из оборотней и людей. Разрешаю тебе оставить несколько нелюдских отрядов для охраны границы. Конечно, из самых надежных. И разберись, наконец, с людоедами. Говорят, они пошаливают уже на берегах Ясеницы, за Синичьей Рощей.
— Да, ясный государь, — Дрозд поклонился.
— Вот еще что. Прошу тебя взять под свою руку Земли Клыкастого. Ты бывал в тех краях?
— Да.
— Застав там нет, и стражи маловато, а подданные должны чувствовать власть, иначе начинаются беспорядки. Отправь туда хоть пару отрядов нелюдей, да сам иной раз наезжай, жалобы выслушивай. Не слишком обременяю?
— Нет, ясный государь.
— Хорошо. Тогда, надеюсь, не станешь возражать, чтоб оброк по-прежнему шел в королевскую казну? Он не так уж велик. Сам знаешь, земли не богатые.
— Знаю, — согласился Дрозд. — И посягать на теперешний оброк не стану. Попрошу только, ясный государь, долю камнерезов, ведь камень поделочный они в моем Кедровом берут. Сейчас перебиваются крохами с восточных отрогов, но я намерен допустить их в княжество на поиски новых залежей. Говорят, они должны быть небедные.
— Договорились, — милостиво кивнул Беркут. — Я, похоже, в тебе не ошибся. Дело разумеешь.
Дрозд молча поклонился, досадуя, что государю, несмотря на успехи князя, потребовался еще и залог верности, к тому же столь неудачный.
Оборотень отправился в обратный путь в препаршивом настроении. Беркут тоже разумеет ремесло государя, позавидовать можно. Весьма ловко вывел Лад из тяжелого положения: и Ольха теперь поостережется, и нелюдей не нужно с насиженных мест сгонять, и недовольство дворян поутихло. А главное, ему это ничего не стоило. Подумаешь, старшую королевну за оборотня отдаст. Все знают, что Мальве рассчитывать особенно не на что. У Беркута еще три дочери от второй, любимой жены. Все блестящие партии достанутся им.
И что он теперь скажет Виночке? Честнее было б ничего от нее не утаивать и помочь найти хорошего мужа… Нет, не получится. При одной мысли о том, что она будет принадлежать другому, во рту стало тесно от вмиг выросших клыков. И потом, они уже стали мужем и женой, к Клыкастому все обряды, придуманные служителями. Он расплел ей косу, убрал белыми цветами, назвал своей княгиней… Она была счастлива, так нежно прикасалась к нему, шептала, что любит… Дрозд с трудом подавил рвущийся из груди вой. Не нужно больше воспоминаний об их единственной ночи, совсем не нужно…
И мысли вновь устремились к проклятому долгу правителя. Доверчивый пес сам загнал себя в ловушку. Согласился на предложение Беркута, дал клятву. И Воинам Клыка поклялся. Нарушить слова не сможет, никогда… Не так воспитан. Если б государь знал, что ему можно верить и без кровных уз…
В замок на Грозовом утесе Дрозд приехал в крайне дурном расположении духа, которое сразу улетучилось под ласковым взглядом Виночки.
— Государь недоволен тобой? — спросила она, почувствовав его тревогу.
— Доволен, даже слишком, — проворчал оборотень. — Давай не будем о нем.
Дрозд решил не говорить ей пока о необходимости жениться на королевне. Пусть узнает все, когда их разлука закончится. Он хотя бы сможет ее утешить, а то совсем уж неладно выйдет: сообщит такую новость и бросит одну, мучиться сомнениями. Еще уйдет милая из замка, с нее станется. Самостоятельности не занимать. Дрозду вдруг очень живо представилось, как он перекидывается в пса, чтобы взять след беглянки, а потом преследует ее по дорогам…
Князь не задержался дома: переночевал и уехал наутро. Еще долго в ушах звучали прощальные слова Виночки: "Скорей возвращайся, Дроздок. Вместе любые невзгоды переживать легче." Она все же поняла: его что-то гложет. Постаралась отогнать это прочь ласковыми руками, губами… Оборотень вздохнул, вспомнив минувшую ночь. В груди тупо заныло. Когда он с милой, окружающий мир будто истончается, становится полупрозрачным, тает, даже его звуки и запахи притупляются. Остаются лишь она и он, их шепот, поцелуи, горячие тела… И никакому Беркуту не проникнуть в это тайное убежище, путь туда заказан всем, даже королевне. Особенно королевне…
Дружина, ожидая возвращения князя, стояла у Ирисного Брода, города в северном приграничье. Беспокойство Дрозда о том, как примут горожане оборотней, оказалось напрасным: за время его отсутствия никаких серьезных происшествий не случилось. Простые люди поглядывали на Воинов Клыка не столько с опаской, сколько с любопытством. Молодежь никогда не видела нелюдей и была удивлена: те мало отличались от княжеских дружинников. И не имели ничего общего с образами из проповедей служителей Крылатой: глаза не горели бешеным огнем, клыки изо рта не торчали и слюна не капала, а на женщин волки, считай, и внимания не обращали. Скорей уж бойкие городские бабенки не в меру чесали языками, обсуждая стати иноплеменников. Ну и, конечно, всем было невтерпеж узнать побольше о новом князе, Кречете.
О нем охотно рассказывал рыжий нелюдь-кошак, представлявшийся лучшим другом молодого Соколиного. Сам он выглядел проходимец-проходимцем, да и истории свои начинал не раньше, чем любопытные выставляли угощение, но, правду баял али нет, а послушать его собирались многие. Болтал жулик на редкость складно, пресыпая изложение солеными шуточками. Впрочем, надо отдать рыжему должное, Кречет по его рассказам выходил очень даже благородным, хотя и не лишенным обычных человеческих (или в большей степени нелюдских?) слабостей.
Дрозд, добравшись до Ирисного Брода, подивился своей неожиданной известности. Одного взгляда на хитрющую физиономию Вьюна хватило, чтобы разглядеть корни народной любви.
— Все-таки натрепал, что я в чудище обращаюсь? — спросил приятеля, для виду нахмурившись.
— Вот так благодарность! — возмутился рыжий. — Я на языке мозоль натер, тебя нахваливая!
— Вижу, что недоедал-недосыпал, — хмыкнул Дрозд. — Морда аж лоснится.
— Я не виноват, что обаятельным уродился, — надулся кошак. — Каждый хочет угостить, что тут такого?
— Да ничего, Вьюн, — пес вздохнул. — Хорошо, хоть ты жизни радуешься.
— Всеблагая матерь! А у тебя опять все наперекосяк, несчастье ходячее?!
— Примерно так, — и Дрозд поведал другу о своей беде.
Рыжий, узнав о требовании государя, так оживился, что даже позабыл о намерении вызнать, было у друга что-то с Ромашечкой или нет.
— У-у, кикимору тебе в постель! Повезло же кобелю — женишься на настоящей королевне.
— Ага, повезло! Глаза б мои ее никогда не видели.
— Да ладно тебе. Две жены — не так уж плохо. И, знаешь, я тебе помогать стану. Пока ты одну ублажаешь, я другой займусь. Как тебе?
— Вьюн, ты полудурок? — только и смог сказать Дрозд. — Все мои надежды на счастье рушатся, а ты по-прежнему несешь похабень.
— Я вовсе не шучу! — оскорбился кошак. — Ты будешь уверен, что супруга, пока мужа нет, не с какими-то неизвестными мужиками трахается, а с твоим лучшим другом. Чем плохо?
Дрозд смотрел на рыжего. Вьюн неисправим. И ведь совершенно серьезен, прохвост. Неужто и в самом деле думает, что поможет? На душе было так погано, что откуда-то из глубины вдруг начал подниматься смех. Кошак, видно, заметил изменившееся выражение лица приятеля и важно кивнул. Мол, не боись, справимся. Дрозд не выдержал и заржал.