"Ничего нет выше на свете, как обучить человека. "Ребенка обучить дать миру человека", сказал Гюго."
Т р е т и й:
"Пишу о любви, потому что пропаганду любви деятельной, а не на словах, ставлю выше всего. Пишу стихами, понимаю, что тут проза не подходит."
Вот образец его поэзии:
"Пусть я грязен и невежда,
Жизнь обломала мне бока
И души моей одежда
Так тесна и узка.
Но - о, братья мои, люди.
Жив я и жива душа,
Пусть что будет, то и буди
Жизнь как утро хороша.
К вам любовью пламенею,
Я горю в ней, как в огне,
Научите - как мне ею
Поделиться с вами мне..."
Этот - сгорел: письмо, посланное ему, возвращено с отметкой: "за смертью адресата".
И з в о з ч и к говорит:
"После славных лет, когда жизнь наша потрясена со всех концов до глубины, требуется теперь нам осмотреть друг друга. Чего нам ждать одному от другого и что делать дальше с пользой для всех. Теперь каждому хочется сказать - а я вот как думаю об этом о жизни, а сказать негде. Мне не требуется денег за мое писание, только пожалуйста напечатайте, подымите дух."
К р е с т ь я н и н пишет:
"В настоящее время приходится стать ближе к природе и смотреть на будущию жизнь открытыми глазами, где правда."
С а п о ж н и к:
"Одиночество и тоска гнетет меня здесь и тянет куда-то и вот по ночам пишу для кого-то, как будто близкого мне, но неизвестно где находящаго."
П р о ф е с с и я неизвестна:
"...Я служил мальчиком в сапожном магазине, хозяин послал меня по своим делам, но дорогой меня застал дождь и я должен был укрыться. Оглянувшись кругом, я увидел недалеко книжный магазин, крыльцо которого было с навесом, я спрятался под навес и стал осматривать выставку. Вдруг я заметил небольшую книжку, немедля я взошел в магазин и купил ее и стал читать. Уж дождь давно перестал, солнце раскинуло свои золотистые лучи, облака поднялись выше, а я еще только что вернулся в магазин. Конечно, я не отделался от подщечин: щедрый доверинный всегда своей широкой ладонью бил с права налево; удары были сильны, но не было больно, только лишь заплакал за то, что мою книжку он скомкал и бросил в мусор. За то с тех пор я стал не спать ночей и все писал, и это писание - не угасимое до сих пор пламя, которое хочет все больше и больше разгореться, но нет тех средств, от чего могло бы ярче разгоратся."
Настроение большинства, - как это видно из сказанного выше, - бодрое, дееспособное и часто восторженное.
Вот что пишет один из авторов, профессия и сословие которых мне неведомы:
"Чувствую, ростет во мне сила великая", - говорит Илья Муромец старцам, когда выпил здоровую чашу браги; то же самое и я мог бы сказать о себе в духовном отношении. Внешне это было бы неудержимо смешно: я очень мал, слаб и мизерен, и слабею от различных недостатков и переживаний с каждым днем. Досадно мне это, хотелось бы что нибудь особенно хорошее, милое сделать на свете..."
"Кто знает, может я с ума схожу от радости, что живу на белом свете!" - восклицает р а б о ч и й, автор длинного стихотворения "Дни осени", написанного в таком тоне:
"Ветер словно пес голодный
За окном уныло воет,
Говорит философ модный:
Вася Демин - жить не стоит!
Угол Васи сыр и темен,
Жизнь полна тоски и зла,
Но - смеется Вася Демин,
Знает Вася: жизнь - светла!
Вася - крепкая натура
И хоть от простуд проклятых
У него температура 38 3/10
Но Василий наш не стонет,
Не опустит он руки,
Ведь болезнь - души не тронет,
Остальное - пустяки!"
Р а б о ч и й железнодорожного депо говорит:
"Я бы не хотел лучшей жизни для себя, в смысле пищи, одежды и жилища, нет, я здоров, могу обходиться самым необходимым, скромно одеться и покушать, вот и все, но мне хотелось бы подъ-учиться немного, чтобы то, что накопилось в душе, могло свободно вылиться в слова, а эти мои слова и мысли и чувства прочли бы окружающие и может быть нашли бы в них что нибудь интересное."
Д р у г о й:
"Я самоучка, по профессии слесарь, много лет работал на машиностроительных заводах по России; все это я испытал на своей шкуре, всю суровую жизнь; как говорится прошел все огни и воды и медные трубы, но какая-то неведомая сила заставляет меня обратиться к писательству."
Т р е т и й: