— Ты не пойдёшь? — Харт вытаращил глаза. — Тогда я пойду один! Я или умру или…
Силы покинули охотника, и он провалился в беспамятство. Серёга покачал головой. Вот и закончилась тихая жизнь. Ни минуты покоя. Что-то видимо связывает его с этими людьми, раз судьба, раз за разом подкидывает разные задачки. Женщины просят спасти их детей, Харт грозится пойти сам, еле дышит, а всё туда же. Наверное, кто-то возложил на него некую ответственность за этих людей. А что он хотел? Жить спокойно в пещерке, раскрывать секреты Филама? Там ещё больше непонятного, а здесь, среди этих дикарей всё просто. Или ты, или тебя. Эх, зря он тогда не остался в племени, зря. Нужно было самому проломить черепушку Раму, недовольным надавать по мордасам, по шеям. Взять племя в ежовые рукавицы. А он со своими принципами и комплексами.… Здесь ведь всё просто и понятно, если ты вождь, то шишку должен держать крепко. Кому пряник, кому кнута, а кого и в шею. А он гордый, высказался и ушёл. Вот и результат. Возможно, всё было бы по-другому, останься он в племени. А может быть, и нет. Может, так и должно было случиться.
И вот судьба, а как назвать иначе, свела остатки племени с ним вновь. Она словно устами Харта подсказывает Серёге, как действовать дальше. Чудной мир. Как-то Михаличев смотрел по телевизору одну передачу, в которой один мужичонка-параноик, как ему тогда казалось, говорил: — для человека природа оставляет знаки. Просто нужно их научиться видеть и распознавать для чего они. Предостережение это или руководство к действию, каждый решает сам. Нужно только научиться их распознавать. Знаком может быть чья-то реплика, лист с дерева, лежащий необычно, жучок, севший вам на плечо…
Этот дядька ещё много говорил, Серёга тогда всё это не воспринял серьёзно, посмеялся про себя, мол, ещё один шарлатан. Обещающий за деньги научить разгадывать послания природы, или как там её, ноосферы. А оно вон как поворачивается. Наверное, прав был мужичок, знаки есть, просто нужно понять, что они подсказывают.
— М-да-а, — протянул Серёга. — Чем дальше в лес, тем толще партизаны.
— Отец, кто такие партизаны? — спросил Васха, присевший подле Серёги на корточки.
— Это лесные охотники, — Серёга улыбнулся. — Бородатые такие, ходят по лесу и партизанят, партизанят. И чем дальше в лес, тем они толще и толще.
Васха ничего не понял, улыбнулся в ответ.
— Мы возьмём их в своё племя? — Васха указал на Гора и его товарищей.
— Возьмём, Васха. Они без нас с тобой пропадут, — Серёга потрепал паренька по волосам. — Иди, помоги Вилле.
До скалы в лесу, нынешнему жилищу Серёги, добрались уже почти в темноте. Женщины, пока шли по лесу, собирали сушняк для костра. Гор, Фрам и Дрок тащили волокушу с раненым Хартом. Вторую волокушу, нагруженную шкурами, тащил Серёга. Одна из женщин ему помогала. Вилла шла рядом, несла копьё. Васхе достались лук и колчан.
Развели костёр, охранять вход в пещеру остались Гор и Дрок. Женщины постелив несколько шкур на пол пещеры, устроились ближе к выходу. Серёга расположился с Виллой у люка. Открывать при всех он его не собирался. Вилле и Васхе строжайше наказал никому не говорить о том, что внизу есть ещё пещера. Ночь прошла спокойно, Дрок и Гор не выпускали из рук копий, за ночь, на ощупь, насобирали камней в небольшие кучки, им везде чудились чужаки, что пришли их убивать. Страх не отпускал даже спустя столько дней.
Шесть дней пролетело как один. Серёга наладил дверь в пещеру, кое-где подравняв вход. На дверь наложил пару шкур, подвязал лентами из них же. Щели законопатил сухой травой. Женщины выскоблили оставшиеся шкуры, затем разложили их сушиться на солнце. Как только те высохнут, они отобьют их, сделают мягче.
Всё свободное время Михаличев посвящал стрельбе из лука. Тренировался с фанатизмом, раз, за разом посылая стрелы в толстый ствол дерева, что стояло на краю каменной поляны. Из десяти в ствол попадали шесть, иногда восемь. Заговор на стрелы не действовал, но Серёга нашёл выход.
Он настругал щепы с сухой палки, привязал пару щепок чуть ниже наконечника нитью-тройником. Получилось слишком коряво, Серёга расплёл нить на три потоньше и вновь привязал щепки. Вышел на позицию, нашёл взглядом белое пятно на стволе, сбитую камнем кору, прошептал приказ и спустил тетиву.
Радости не было предела. Всё работало, щепки, что заговаривал Серёга, направляли стрелу точно в цель. Остаток дня Серёга уделил модификации стрел. На следующий день он укладывал стрелы одна к одной в небольшой пятачок оголённого ствола. Точность не падала, даже когда Серёга увеличил расстояние вдвое, а потом и втрое.
Вечером, когда Серёга поделился своей радостью с Виллой, та посоветовала ему говорить со стрелами молча. Серёга спросил как это — молча, но девушка лишь пожала плечами и сказала, что она говорит с камнями, не открывая рта.
— Мысленно что ли? — спросил Серёга, но Вилла лишь пожала плечами. На следующее утро Михаличев опробовал метод. Получалось ничем не хуже, и даже быстрее. Серёга отыскивал цель, на мгновенье фиксировал взгляд на ней, а потом выпускал стрелу.
Васха ни на шаг не отходил от Серёги, он тоже тренировался. Харт сделал ему пращу, как у взрослых, подогнав кожаную полосу по руке мальчика. Васха метал камни до тех пор, пока не заболело плечо. Но вместо того, чтобы отложить занятие, он принялся метать другой рукой. Харт подсказывал ему как правильно надевать петлю, как крутить, когда отпускать, довольно кивал глядя как малец упорно повторяет броски. Опытный охотник это не только тот, кто выследит добычу и убьёт, но ещё и тот, кто может передать науку младшим.
Харт уже вставал и немного ходил. Чаще всего он сидел на небольшом камне и смотрел на лес. Каждый вечер он спрашивал Михаличева пойдёт ли тот с ним в стойбище чужого племени.
— А ты уверен, что женщины и дети до сих пор живы? Откуда ты знаешь, что там ещё есть кто-то, кого можно спасти? — каждый раз спрашивал в ответ Серёга. — Если я правильно понял, племя чужаков очень большое. Как думаешь, мы справимся с ними со всеми? Как мы спасём женщин?
— Но ведь ты перебил много харахов! Один! — возразил Харт.
— Значит, ты надеешься, что я один перебью всех чужаков? Так?
— Но ты же послан защищать нас! — воскликнул Харт, но потом опустил голову, понимая, что сказал лишнего.
— Я уже спасал вас всех! Меня затоптал огромный кабан, вы скинули меня в яму, а сами принялись изгонять слабых! Почему же ты не заступился за Тарху? А? За Виллу? Вас много было против Рама! Могли бы вломить ему уже тогда! — Серёга придвинулся к Харту. — Вы все молчаливо согласились, что вождь прав и всем будет лучше! Вы прогнали лишних! Старых, маленьких и слабых калек! На что вы все надеялись? Вы получили добрый урок, когда я спас жизнь тебе, не дав бросить умирать! Никто не понял! А теперь ты просишь меня, чтобы я шёл спасать кого-то, потому что был вам послан? Да хрен ты угадал, понял?! Меня сюда никто не посылал, я здесь по дурости своей оказался!
Михаличев задохнулся от гнева. Несколько минут они сидели в тишине.
— Если меня и там убьют, кто будет кормить этих женщин? Васху, кто накормит? Он ещё не умеет добывать пищу! А Вилла калека! Кто поможет им? Кто? Кто защитит их от ночной кошки или медведя? Молчишь?!
Подобные разговоры шли каждый вечер. Женщины сидели в пещере, не смея высовываться, лишь Васха нет-нет выглядывал из входа. Гор с товарищами молча сидели у второго костра, ввязываться в спор или что-то просить они боялись. Одно то, что Охотник привёл их и женщин в безопасное место и кормит своим мясом, для них было великим благом. Конечно, если спросить их, пойдут ли они к стойбищу чужаков, не откажется ни один. Уж слишком сильна была жажда мести. Но они молчали, предоставив говорить Харту. А тот упорно продолжал просить Серёгу. Тот обдумывал ситуацию и так и эдак, но по всему выходило, что идти придётся. Рано или поздно, чужаки могут появиться и здесь. Могут придти в тот самый момент, когда он, например, отправится в лес, будет слишком далеко. С другой стороны, Михаличева страшила мысль, что он может умереть. Тут же всплывала мысль, а как будут жить Вилла и Васха, если его не станет?
В один из дней, Серёга подошёл к сидящему на камне Харту и сказал, что пойдёт в стойбище чужаков. Харт сполз с камня, упал на колени и обнял ноги Михаличева. Серёга высвободился и ушёл, а Харт до самого заката простоял на коленях, глядя в небо и что-то бормоча.
Прошло ещё четыре дня, и охотник сообщил Серёге, что готов вести его к стойбищу чужого племени. Серёга, который решил, что стоит попробовать вызволить пленных женщин и детей, осмотрел раны Харта и дал команду готовится. Как будет проходить операция по спасению, он не представлял, поэтому следовал древней пословице — главное ввязаться в бой, а там посмотрим. Или это не пословица?
Половину дня потратили на сборы, Серёга выгнал всех из пещеры, спустился вниз. Размножил мяса, фруктов, набрал в кожаный мешок воды. Харту и Дору выдал по копью. Харт долго рассматривал наконечник, а потом спросил у Серёги, что за камень.
— Это не камень. Это металл, — ответил Серёга, но, видя, что Харт не понял, махнул рукой. — Камень такой — металл. Понимаешь?
Вилла не отходила от Серёги ни на шаг. Он почти силой стащил её вниз, показал как «добывать» воду. Вилла тряслась, мотала головой, а вот Васха схватывал всё на лету. На счёт мяса он не переживал, намножил столько, что женщинам хватит его на неделю, а то и больше.
— Только выгоняйте всех из пещеры, когда будете спускаться, — наказывал им Серёга.
Вышли утром. С Серёгой пошли Харт, Гор и Фрам. Дрок и Дор остались в пещере с женщинами. Они тоже просили их взять, но Серёга был неумолим. Кто-то должен был остаться для охраны.
— Вы остаётесь, но слушаться будете Виллу. Делайте всё, что она скажет. Поняли? — Серёга дал последние указания парням. — Когда мясо закончится, будете по очереди ходить в лес, тут полно свиней.
— Да, Охотник, — ответил за всех Дрок.
Подошла Вилла, неся что-то в руках.
— Надень этот камень, Серёжа, — Вилла протянула камень в деревянной оправе на кожаном шнурке, тот самый, что он нашёл в мешке с подарками. — Очень сильный камень. Тарха сказала, что это осколок от самого большого Камня Силы.
Серёга молча надел шнурок на шею. Про камень он и думать забыл, а тут, едва надел, как по телу пробежала волна дрожи. Михаличев вспомнил, что такое испытывал в реке, стоя на камне, когда заговаривал кувалду и наконечник для копья.
— Жди, — сказал он Вилле. — Я скоро вернусь.
Серёга повернулся, взвалил на плечо кувалду и зашагал к лесу. Его копьё нёс Гор, колчан, тяжёлый от набитых в него стрел, пришлось сдвинуть за спину. Лук с натянутой тетивой нёс в другой руке. Как снимать тетиву, он так и не понял, возможно, она и не снималась вовсе.
До стойбища вёл Серёга. Когда пришли на место, Серёга ужаснулся увиденному. Объеденные трупы людей лежали тут и там. Тучи мух витали над уничтоженной стоянкой. Постояв немного на краю поляны, Серёга отвернулся и углубился в лес, в том направлении, которое указал Харт. Запаховое зрение ничего не дало. Прикрыв немного глаза, он отчётливо видел струйки запахов диких животных. Видимо ещё недавно они кружили здесь, объедая трупы. Особенно много было запахов хищников. Но как фон, застилал запах гниющих тел. И от этого запаха его мутило.
Теперь по лесу вёл Харт. Он часто останавливался, всматриваясь в кроны деревьев, иногда осматривал стволы, ища только ему известные подсказки и метки.
До темноты они шли по лесу, петляя меж деревьев, обходя заросли молодой поросли и поваленные стволы огромных деревьев. На ночлег расположились под одним из таких стволов. Костёр не разжигали, подкрепились холодным мясом. Харт дежурил первым, потом разбудил Гора и Фрама. Под утро, когда лес ещё пребывал в темноте, но некоторые птицы уже начали пробуждаться, оглашая округу короткими трелями, разбудили Серёгу.
Едва серый свет разлился по лесу, отправились дальше. По словам Харта, после полудня уже будут на месте. Когда солнце уже близилось к зениту, Харт сбавил скорость и теперь часто останавливался, указывая Серёге на следы присутствия людей. В некоторых местах они видели срубленные каменными топорами стволы тонких деревьев. Попадались стволы деревьев с ободранной корой. Харт видел следов больше чем Серёга, постоянно хмурился.
К границе стойбища чужаков, крались в полусогнутом состоянии. Серёга отдал кувалду Фраму, а сам шёл с луком в руках. Харт вывел их к густому кустарнику, растущему в десятке метров от границы стойбища — огромной поляны, на которой стояли десятки шалашей.
Серёга пытался сосчитать шалаши и прикинуть возможную численность племени.
— Сорок шалашей, — шептал он. — Если в каждом минимум двое мужчин, это восемьдесят. Предположим, что двадцать из них подростки и старики. Шестьдесят мужиков. Плюс бабы, этих всегда больше. Кто-то может схватиться за копьё или дубину. Чёрт, как же их много….