— Вздор, — скривилась Варн.
— Нет, нет! Я все сделаю ради тебя, на все пойду, даже на все. Только не уходи,
останься. Я все эти дни только о тебе и думал, окна не закрывал… не закрою.
Что хочешь проси, сделаю. Ну, хоть приходи.
— А в окно выпрыгнешь? — пытливо прищурилась Варн.
— В окно? — растерялся Игнат. — Если тебе надо…. Если ты будешь приходить.
Лесс вздохнула, поднимаясь:
— Ты безнадежен, человечек. Сам подумай, к кому же я буду приходить, если ты
выпрыгнешь из окна? Или ты научился летать? Нет? А на могилку точно не приду, не
люблю мертвых.
— Это твой Бэф мертв! — не сдержал крика отчаянья парень, видя, что Варн
собралась вновь покинуть его и вернуться к тому ублюдку, что превратил ее в
нежить.
Лесс, услышав замечание, остановилась, повернулась, заинтересованно уставившись
на Игната:
— Почему ты решил, что он мертв?
— Его сердце не бьется! Он холоден как шапка ледника, расчетлив как калькулятор!
Лесс выгнула бровь, сделала круг вокруг Игната, обдумывая услышанное, и
остановилась перед его лицом так близко, что он мог прикоснуться к ней, чуть
качнувшись. Но парень не мог пошевелиться, зачарованно смотрел в ее глаза,
любовался чертами лица.
— Значит, жив тот, у кого бьется сердце? — спросила тихо.
— Да, — так же тихо выдохнул он, моля о том, чтоб эти мгновенья никогда не
кончились.
— Не правда, — качнула она головой, с непонятной печалью глядя на Игната. —
Не каждый, у кого бьется сердце — жив, и не каждый, у кого оно не бьется — мертв.
Иной, имея сердце, его не имеет.
— Тебя кто-то сильно обидел? — пальцы парня несмело убрали локон со лба
девушки, провели по нежной коже щеки.
— Не знаю, — честно призналась она.
— Я знаю. Останься, и больше никто, никогда не обидит тебя. Обещаю.
Лесс улыбнулась, почти с материнской нежностью глядя на юного Ромео:
— Ты хороший человечек, и кого-то напоминаешь мне. Я обязательно вспомню, кого,
и тогда пойму, почему меня сюда тянет. Ложись спать, человечек, для тебя время
позднее.
Варн скользнула к окну и ввела тем в отчаянье парня. Он кинулся следом в слепом
желании удержать ее хоть силой, но не рассчитал — вывалился из окна.
Игнат ничего не успел понять, как его тряхнуло, и стремительное приближение
земли стало плавным, над ухом что-то недовольно шипело, третируя перепонки. Он
вскинул взгляд и увидел скалившуюся Лесс, держащую ее за ворот и плечо толстовки.
Варн опустила его на землю с таким лицом, что Игнат непроизвольно отшатнулся,
решив, что она сейчас плюнет ему в глаза.
— Страусам — беговую дорожку, птицам — взлетную полосу. И впредь не путай!
Игната качнуло от порыва ветра.
— Я, нечаянно, — выдохнул он, с трудом приходя в себя.
Лесс фыркнула и, взмыв вверх, исчезла в темноте. А парень еще с час простоял на
улице, подставляя холодному ветру лицо и голову. С сожаленьем смотрел в небо,
что было обителью его любимой. Ему же была отмерена земля.
Несправедливо.