— А на этот вопрос я отвечу тебе при встрече.
— Точно?
— Обижаешь, я же обещал.
— Ладно, — понимая, что большего от капитана не добиться, согласилась Алиса. И
не сдержалась от неприязненного выпада. — Оч-чень приятно получить первым
заданием убийство. Ты меня не в киллеры случайно прочишь? За что честь-то такая?
— И в киллеры тоже. Ты спецагент и должна уметь все. Первое убийство? Нет, Лиса,
рядовая ликвидация, коих по пятаку в сутки. Честь? Да, если хочешь. Сама же
хотела помочь матери, обеспечить братьев. А за такие задания суммы большие
капают…
— Не хочу я таких денег для матери…
— Ах, какие мы ранимые и высоконравственные… — навис над Алисой с каменной
физиономией и колюче-холодным взглядом. — Ты солдат и стоишь на защите
интересов Родины! Не нравится — застрелись! Похерь два года ада на радость быдла.
Пускай сволочи гуляют по земле, а твоя мать тянет детей из последних сил и
оплакивает дочь — дуру, что решила обновить моральный кодекс человеко-зверей!
— Игнат, убийство — прерогатива именно человеко-зверей. Ты все перепутал…
— А добро должно быть с кулаками! Классик, между прочим, сказал, — осадил ее
мужчина. — Хватит мяться и высасывать из пальца заповеди типа не убий! Нашлась
мне кисейная барышня, святоша! Да — это убийство! Да, первое, но уверяю не
последнее! А ты что думала? На твое обучение потрачена колоссальная сумма, и для
чего? Для того, чтоб посадить тебя в штаб для ублажения местных кобельков? Тебя
постельная карьера интересует? Дорога быдла, тупого скота? Я думал, тебе
нравится независимость, хорошее обеспечение, карьера элитного спецагента,
мастера экстра класса. Я ошибся? Нет? Тогда в чем дело? Неужели не ясно, что
лучше убить с десяток таких, чем этот десяток положит тысячу! Ты ведь защитник,
опора державы! Мне и это объяснять?! Все! Есть приказ, и он не обсуждается! Я
твой начальник, старший по званию — постельные дела в звании тебя не повышают, а
вот эти — да! — капитан ткнул пальцем в фотографию женщины и снова вперил
холодный взгляд в поникшую, расстроенную Алису. — Хватит мне психику своими
слезливыми сантиментами расшатывать! Еще раз замечу подобные колебания — спишу!
Пойдешь древнюю профессию осваивать, в ведомство Словина, полковой шлюшкой.
Подобрала слюни и пошла работать! Все, разбор полетов закончен! Надеюсь, мне
больше не придется повторяться? Кричать, чтоб лучше дошло?
— Нет, — качнула головой Алиса, вставая с постели, и в упор посмотрев в глаза
Гнездевского, спокойно предупредила. — Еще раз повысишь на меня голос и
посмеешь пугать, как какую-то малолетку, я тебя убью. Без сантиментов.
Игнат внимательно посмотрел на нее и скривился, изобразив смущение. Может,
конечно, оно было искренним, но после услышанного Алиса уже не могла верить
капитану. Уяснила два пункта: она пешка, которую будут двигать, как вздумается,
и Игнат слова не скажет в защиту своей игрушки. Вывод прост и тривиален до
противности — она одна. Последняя иллюзия помахала ей белым платочком —
Гнездевский ей не друг и не любимый — всего лишь суррогат детской мечты и страха
перед реальностью. Еще один миф, придуманный ею самой и ею же развенчанный. Не к
кому прислониться, не на кого надеяться, не к кому плыть, не к чему стремиться.
Впрочем, у нее есть мама. Ради нее она выплывет, поможет не себе, так ей. Лучше
гордиться своей дочерью — защитницей Родины, отважной агенткой СВОН, стоящей на
страже интересов любимого Отечества, чем скорбеть о том, что родила убийцу.
Нет, никогда мама не узнает, чем на самом деле занималась ее дочь-патриотка. И