— Ваше место А, — одарил заискивающей улыбкой проводник, открывая перед ней
двери и впуская внутрь. — Если что-то понадобится, нажмите кнопку,
соответствующую номеру вашего места. Приятного путешествия.
Полсуток она провела в лихом веселье, отдавшись ему назло себе, своим мыслям,
Игнату и тому, что предстоит совершить. Еще полсуток отсыпалась, чутко
прислушиваясь к звукам и движениям в коридоре, поглядывая периодически сквозь
полуопущенные ресницы в приоткрытую дверь купе. За четыре часа до прибытия она,
наконец, увидела объект. Женщина стояла у окна, наслаждалась красотами океана,
что виделся сквозь прозрачный пластик.
Алиса встала, и, покачиваясь, вышла в коридор, прошла мимо женщины, нечаянно
задев в амплитуде телесных колебаний шаткой походки, и направилась в ресторан,
за дополнительной порцией крепленого вина. Ни один смотровой дисплей системы
слежения не заметил, как она пробежалась отточенными ногтями по жизненно важным
точкам на позвоночнике объекта. Да, и сама женщина почувствовала лишь неприятный
озноб, прошедший по спине вверх, покосилась на полупьяную пассажирку и тут же
забыла о ней, продолжив любоваться красотами бескрайних вод, сливающихся с небом.
Две секунды, не больше ушло на выполнение задания. Десять — пятнадцать минут
после блокировки точек, и женщина упадет замертво. Никто, никогда не узнает, не
догадается об истинной причине ее смерти.
Сталеску залпом отправила в рот вино, потерла лоб, отгоняя паршивые мысли о себе,
любимой, и жертве ее профессионализма, заказала обед и принялась не спеша
поглощать то ли пищу, то ли горечь развенчанных жизнью иллюзий.
Через двадцать минут она вошла в свой вагон и заняла место в толпе любопытных и
сочувствующих, что окружила тело молодой женщины, лежащей на половой дорожке
коридора. В ее открытые, чуть удивленные глаза заглядывала девочка лет
двенадцати и с истеричным криком взывала к матери, захлебывалась слезами и
пыталась оживить, встряхивая мертвую за плечи, теребя за руки.
— Мама!! Мамочка!! — било по ушам, рождало лишь одно желание — завыть следом.
Алиса застыла, глядя на убивающегося от горя ребенка, которого не то что не
ожидала увидеть, даже не предполагала его существование. Она и понятия не имела,
что у объекта есть ребенок, и она путешествует с ним.
— Господи, у нее еще мальчик трех лет… Что ж с детьми будет? — со скорбным
вздохом прошептала пожилая дама слева от Сталеску. Алиса подняла на нее хмурый
взгляд, качнулась и, развернувшись, молча прошла в свое купе, захлопнула дверь и,
застонав, осела на пол. Закачалась, из последних сил сдерживая слезы ярости,
горя, боли, ненависти ко всему, что есть, было и будет в ее жизни, к себе самой,
муштрованной твари, банальной убийце под прикрытием национального воинства.
Осиротившей двух детей во имя спокойствия Родины и ее верных псов — слепых,
черствых роботов. Нет. Она понимала, что ей придется убивать, ведь недаром
именно к предмету уничтожения на курсах подходили особенно серьезно. Обучали
особенно тщательно. Но она солдат, а не киллер для гражданских лиц!
Как теперь жить с таким грехом?
Чем искупить?
С кого спросить?и ко всему что есть было и будет в ее жизни, к себе
сам
Алиса, словно замерзла внутри. Нервы, сердце и душа сплелись в один клубок и
окаменели. Лицо превратилось в серую маску статуи. Боль и горе глушила
образовавшаяся тишина. Пустота или пуст`ота, что еще небольшим омутом залегла в
душе и отразилась в глазах, была прикрыта снаружи темными очками, а изнутри