— Что же еще, милая? — прищурился вожак.
— Лесс.
— А! — Бэф отвернулся, нахмурившись.
— Она странная.
Бэфросиаст молча рассматривал каминную полку. Лицо стало замкнутым, отрешенным.
— Впрочем, ты знаешь, что она странная, знаешь, в чем и почему… — поняла Нэш.
— А другие?
— Знают, — отрезал Варн. Нэш улыбнулась, нежно развернув голову мужчины лицом
к себе, заставляя взглянуть на нее. Был бы на ее месте кто другой, его сдуло б
вместе с камином и стеной, и летел бы нахал до провинции Гон-джу, забыв дорогу
обратно. Никто не смел так вольно вести себя с вожаком. Но Нэш можно. А еще —
Лесс.
— Расскажи о ней…
— Оставь, милая.
— Наоборот. Я вижу, что ты готов только о ней и говорить. Мысли твои полны Лесс.
А еще, у тебя бьется сердце, когда ты думаешь о ней, видишь. Твои зрачки
становятся теплыми, жаркими, лицо мягким, взгляд ласковым.
— Ты фантазерка.
— Нет, Бэф. Я знаю тебя лучше других, хоть мы вместе всего семь лет. Ни разу я
не видела тебя таким…
— Если вычесть периоды разлуки, втрое меньше, — улыбнулся он. А взгляд говорил
— оставь — больно.
— Нет, Бэф, не оставлю, как ты не оставил меня тогда. Что печалит тебя? Лесс
явно привязана к тебе. Влюблена.
— Все меняется…
— Она не Ойко, ей не свойственна ветреность.
— Ты не знаешь ее…
— Мне было достаточно посмотреть в ее глаза, чтоб понять то, что скрыто в душе
твоей избранницы. Мне показалось, я действительно встретила сестру.
— Возможно. Меж вами есть общее.
— Что? — насторожилась Нэш.
— Он.
Варн резко села, непроизвольно зашипев. Одно воспоминание о том человечке, что
превратил ее в морального уродца, вил из нее веревки на протяжении восьми лет,
будило дикое желание найти его сейчас же, вгрызться в сонную артерию и напиться
его крови в прямом смысле. И пусть противно, но зато показательно. О, да! И
правильно.
— Не стоит, — качнул головой Бэф.
— Твое великодушие порой шокирует, — синие глаза сузились.
— Нет, Нэш, — качнул головой Варн. — Это брезгливость и естественное
стремление оградить тебя от неприятных впечатлений. Наверняка его кровь так же
безобразно противна, как он сам. Даже в отместку не стоит портить себе аппетит.
Оставь его, он прошлое, живущее в другой плоскости. Мир людей не мешает нам, мы
не мешаем им. Все гармонично и размеренно. Зачем уподобляться глупцам, нарушая
равновесие, установленное природой?
— Тем не менее, мир людей волнует тебя. Отчего?… Она?… О, я поняла, ты
думаешь, что Лесс, осознав свою свободу, вернется в мир людей, забудет тебя? Что
за пессимизм?
— Перестань лезть в мои мысли! — разозлился Бэф и предпринял попытку стряхнуть