— Не сердись, Бэф, — провела по его волосам, успокаивая лаской.
`Что ей ответить, блаженной'? — зажмурился Варн. Мир людей искалечил ее и
отверг, но оставил четкий след привычек: судить по себе, бездумно творить добро.
— Зачем?! — выдохнул вожак, впечатав кулак в стену. Кладка дрогнула, осыпав
Нэш пылью и песком. Но Варн даже не моргнула:
— Так надо. Я спасла ее от сомнений, а тебя от тревоги за нее. Она вспомнит все
и поймет, что ты единственный, любимый. Навсегда.
Бэф ткнулся лбом в камень: Как объяснить ненормальной, что не излечилась и, став
Варн, что ее миссия спасения сестры всего лишь игра ее воображения. Что та
любовь, о которой она без устали болтает — мания, мечта несчастной Агнешки,
въевшаяся не только в душу, тело, в саму суть умершего человека, оттого и
передавшаяся в почти неизмененном виде воскресшей Нэш. Что она не помогла сестре,
наоборот, толкнула в ту яму, из которой не могла выбраться сама. Пока не
встретила Бэфросиаста.
— Зачем?.. Неужели ты не поняла? Что же ты тогда видела? То, что хотела видеть?
Ты обрекла Лесс на те страдания, что претерпела сама. Ты вытолкнула ее вон из
обители! Ее убили, понимаешь? Убили свои, пустили в расход по приказу твоего
Игната! Она была мертва, когда я сделал ее Варн! А ты помогла ей стать вновь
человеком, вернула туда, где ей не было места…
— Ты оживил ее? — потрясенно уставилась на него Нэш. До нее стал доходить
смысл сказанного. — Но это сказка.
— Как и мы для людей!
Нэш потрясенно сникла:
— Значит?… — прошептала в пол, не смея смотреть на вожака.
— Значит. Ты вернула ее в мир людей, который предал ее… Дважды преданная,
дважды отвергнутая… За что, Нэш?!
— Ты можешь поцеловать ее… — всхлипнула Варн.
— Нет!… Не-ет. Я не стану ломать Лесс.
— Она решит сама…
— Поздно, Нэш: ты уже решила за нее…
— Но она видела свои зрачки в зеркале лишь раз…
— Два. Уже два…. Уходи, Нэш.
— Не сердись, Бэф. Мы спрячем зеркала и будем смотреть за Лесс, пока ей не
исполнится год. Потом ей будет нестрашно любое отражение…
— Уйди! — сорвался вожак не в силах слушать вздор. Нэш сморщившись, побрела к
себе: о, если б она умела плакать…
— Ты заняла не ту гостиницу, — заявил Гнездевский с порога, придирчиво
оглядывая интерьер люкса.
— Какая разница? — насторожилась Алиса.
— Большая, — буркнул капитан, проходя внутрь номера. — Собирайся. Твоя
гостиница на другом конце города. Номер 315.
Сталеску вперила вопросительный взгляд в невозмутимую физиономию Игната. Тот
вытащил фото из нагрудного кармана, бросил на стол:
— Твой объект. Занимает соседний номер. Познакомишься, очаруешь, ликвидируешь.
Алиса подошла к столу, мельком взглянула на снимок и уставилась на Гнездевского:
— Это отдых, да, капитан?
— Некогда отдыхать, солнышко. В гробу отоспимся.
Девушка скрипнула зубами, взяла фото, внимательно разглядела, сложила некоторые
факты и опять воззрилась на Игната: