Гнездевскому явно не понравился ее взгляд. Игнат недовольно нахмурился, но
буквально через пару секунд мило улыбнулся:
— Естественно, лейтенант.
— Свяжемся с полковником Горловским? Пусть продублирует приказ, ага? —
скопировала улыбку мужчины Алиса.
— Я твое начальство, — напомнил тот, предостерегающе прищурившись.
— Угу. Только я на отдыхе, капитан… как и ты, — поддалась к нему Алиса.
Игнат с минуту рассматривал девушку и понял одно — его решение верное — ее нужно
срочно убирать. Сейчас, потому что уже завтра, возможно, будет поздно. Слишком
много знает, слишком много понимает и говорит, все больше и больше может. Уже не
скрывает, что против него. Пойдет завтра к Горловскому и что? Терять звание,
теплое место, неограниченные возможности из-за какой-то идиотки?
— Ты, деточка, рапорт на отпуск не писала. Выполнишь задание, получишь месяц на
развлечения. Лети хоть на Канары, хоть домой. Ясно?
— Нет, — упрямо качнула головой Алиса, не спуская пристального взгляда с
капитана: занервничал, милый? А почему? В точку попала?
— Под трибунал захотела?
— А под каким соусом ты меня под трибунал отправишь?
Вот сука! — скривился Гнездевский: выучил на свою голову! Нет, убирать, убирать
так, чтоб и следов не осталось. Пропала без вести, навеки!
— Ладно, Алиса, хватит угроз. Давай поговорим по-человечьи, как друзья, —
предложил спокойным, серьезным тоном, присев на край стола.
Сталеску пристроилась рядом, сложив руки на груди, и кивнула:
— Давай. Начинай, капитан.
— Игнат.
— Боюсь не выговорю.
Гнездевский вздохнул: ну, что за баба! Ладно, милая, и не на таких пули отливали…
— Что ты хочешь?
— Откровенности. Только не уверяй меня, что этот загорелый мэн импозантной
наружности древних викингов, враг народа и возмутитель спокойствия Отчизны.
Спорю, Горловский вообще не в курсе о его существовании. Разубеди.
`А ты свяжешься с полковником, особистами, и вместе с этим всплывут и масса
других заказанных. Меня возьмут в оборот, вытрясут и счета, и фамилии заказчиков.
Ну, а что дальше и ежу ясно', - прикинул Игнат: `Ладно, умница, хочешь правды,
узнала б сначала ее цену'…
— Ты права, Алиса, он мой личный враг. Это не приказ, просьба, одолжение. Я в
свое время сделал для тебя немало…
— Например?
— Оставь личное, вспомни о матери и о братьях.
Лицо Сталеску закаменело:
— В переводе на внятный язык это звучит так: хочешь спокойствия и защищенности
родных, сделаешь, как я сказал. Иначе их в расход, а ты живи, как хочешь. Если
сможешь.
— Примерно, мрачные краски убери — будет в самый раз, — кивнул Игнат. — Но
чтоб лишних вопросов не возникло, добавлю: этот человек первый и последний, кого
я прошу убрать лично для себя. А потом проси, что хочешь, считай, я у тебя и в
долгу, и на крючке.
`Китов на крючок не ловят', - глянула на него Алиса, вздохнула и взяла снимок,
чтоб еще раз просканировать фото: лет тридцать, элитный самец не менее элитных