— Для вас.
— Конечно.
— Вы раздражены.
— А казалось бы, повода нет, — бросил с сарказмом.
— Нет. Все правильно, нормально. Я знаю, что делаю. Меня учили выживать в любых
условиях, в пустыне, джунглях. А вас — нет.
— Вам нравится так жить?
— По другому пока не умею. Вот доведу вас, сдам врачам и буду учиться, — голос
Лесс звучал глухо от усталости. Но не это раздражало Бэф — спокойствие девушки,
окутанное печалью. Он явственно ощущал ее терпкий запах, с горчинкой
обреченности, и злился, не понимая, как можно соединять обреченность и
спокойствие?
— Вас ждут без меня, — заявил резким тоном.
— Ничего страшного. Места хватит.
— У стенки?
— О чем вы? — равнодушно посмотрела на него Алиса.
— О приказе, что вы не выполнили. Вас же за мной послали. И не с миссией
спасения.
— У вас горячка.
— Если бы. Не лгите, Лесс. Скажите мне лучше, вы сами выбрали профессию солдата
или кто-то помог?
— Что-то, — поджала губы Лиса.
— Да. Как всегда. Обстоятельства, выхода нет. Единственный — прыгнуть с моста.
— Отчего? Ни с какого моста я не прыгала.
— Еще предстоит.
— Вы оракул?
— Да, если хотите.
— Не хочу, перестаньте разговаривать со мной в таком тоне. Вам бы допросы вести.
— Значит, вы знаете, каким тоном ведут допросы, — тихо протянул мужчина.
— Перестаньте, Бэфросиаст, — поморщилась девушка. — У вас болит рука и грудь?
Поэтому раздражены? Хотите, поставлю укол. Ампулы еще есть.
— Благодарю, надобности нет.
— Тогда давайте устраиваться на ночлег. Если буран стихнет, придется идти без
остановок и очень быстро, чтоб успеть…
— Не получится. Вы очень устали, Лесс. Голодны. Я не настолько окреп, чтоб
помочь вам.
— Хотя бы не мешайте.
— Вы упрямы настолько, что мне трудно подобрать сравнение, — качнул головой
Бэф и принялся вновь развязывать путы. Лесс хмыкнула — и кто бы говорил про
упрямство. Да, пусть его. Все равно нужно снять повязку, посмотреть раны,
растереть графа спиртом. Иначе к утру опять напугает ее окостеневшей конечностью.
Девушка встала и пошла к Бэфросиасту, помогать. Сняв все тряпье, Лиса
внимательно оглядела повреждения и удовлетворенно улыбнулась. Отек спал, и
покореженная грудь не устрашала. Деформация стала не так заметна, как на руке. И
мышцы, вернувшиеся в нормальное состояние, привлекали взгляд.
— У вас явно сломана ключица, предплечье и запястье. Про ребра молчу, —
качнула головой, стряхивая наваждение. Достала фляжку со спиртом и, открутив
крышку, налила немного на грудь. Принялась растирать, очень ласково, осторожно,
любуясь красивым телом, нежной кожей. — А вы в прекрасной форме, граф.