дружно вздохнули, изучая выставленные на обозрение конечности, переглянулись.
Бэф нахмурился, Урва пожал плечами, придав лицу выражение кроткой озабоченности,
недалекого, но безобидного, в общем-то, существа.
— Я-то, что хозяин?
Бэфросиаст фыркнул и покосился на саркофаг — тихо, ни единого звука.
Мужчины заглянули внутрь — девушка спала в неестественной позе. Видимо, заснула
еще в падении.
— Н-да, — поджал губы вожак. Ткнул пальцем в сторону Лесс, приказывая сородичу.
— Займись.
И выплыл из комнаты.
Урва скорчил недовольную рожицу его спине, покосился на голые пятки девушки и
вздохнул:
— Займись… Легко сказать: малышня час бодрствует, двадцать три спит, —
приподнял двумя пальцами ступню девушки за мизинец, сдвинул и отпустил,
отправляя ногу внутрь гробницы. — Спи деточка. Дядя Урва не будет тебе мешать.
Глава 1.
Она сидела на узком уступе карниза огромного здания в стиле ренессанс и
вглядывалась в ночную тьму. Короткие волосы теребил холодный осенний ветер, но
она не чувствовала его касания, как не чувствовала вообще ничего. Ее гнал
инстинкт, как любое животное. И она подчинялась ему так же бездумно, как и
вожаку. Бэф сказал, Бэфросиаст приказал — вот и все лозунги, единственные
веления сердца — по воле Бэфа. И даже тени мысли восстать, воспротивиться нет.
Вопросов и ответов — нет, как нет удивления, страха, азарта. И нет тепла и нет
холода. Мир словно застыл в пустых зрачках черных, как осенняя ночь, густых, как
тени от зданий.
Внизу было сумрачно и сыро. По промытым дождем улицам гулял ветер и гнал
запоздавших прохожих сквозь голограммные щиты рекламы навстречу слепым окнам
многоэтажек, таких же однотипных, как и их обитатели. Проезжающие машины
вычерчивали светом фар яркие полосы на черном пластике окон, вплетались в вязь
неоновых вывесок, витрин маркетов и голограммных проспектов. Люди спешили домой,
в мнимый уют и тепло своих нор, под невесомые одеяла, чтоб в объятьях чужих или
своих половинок уйти в страну иллюзий.
Ночь для людей время сладких снов. Для волхвов и магов — время власти темных сил.
Для варн — сезон охоты…
Вот она. Девушка в черном плаще, спешащая под защиту робота-консьержа, в конуру
с прозрачными стенами, в которых живет свет и ожидает близкий человек.
Под твердой затылочной костью человека словно маячок, ведущий и зовущий,
явственно проступает капелька, сладкая, как нектар — Бинду — на языке людей —
чакра совершенного блаженства. Резервуар жизненной энергии, накопленный годами,
веками, тысячелетиями прожитых жизней. НЗ. Водоем для кундалини, которая
благополучно спит.
Ноздри Варн затрепетали, и она почти поняла, что такое ветер — это то, что
приносит запах. Зрачки сузились, взгляд неотрывно следил за жертвой, тело пришло
в движение, начало спуск вниз, на ненавистные камни мостовой. Легкий прыжок,
почти неслышное приземление.
Девушка не обернулась, но ускорила шаг, интуитивно почуяв опасность.
Охота началась. Варн уже решила, где возьмет жертву — в арке перехода, у тех
двух небоскребов, что таращатся в небо слепой чернотой окон. За ними тихо и
уютно, но девушка туда не дойдет. Еще пара десятков шагов, пара минут ожидания.