свербит и ноет плачем глупой идеалистки. Давишь ее огромным списком аргументов,
а она на все выдает один контраргумент, перечеркивая разом реестр объективных
фактов субъективным, обиженно-возмущенным — плевать!
Шаг за шагом из угла в угол палаты бродит печаль и считывает тени прожитых лет,
разъедает, растворяет тело Алисы, сжигает душу и стирает озорной блеск в глазах.
Осунувшееся лицо, тяжелый взгляд, угрюмая замкнутость сжатых губ, скудость фраз
и лениво-заторможенные движения — такой Сталеску предстала перед врачебной
комиссией. Получила документы о демобилизации в связи с тяжелым психическим
заболеванием, предписные листы, подъемные и корочки инвалида — лейтенанта запаса.
Ее отвели в раздевалку и кинули пакет с вещами.
Сталеску долго рассматривала сложенную амуницию: брюки, рубашку, армейские
ботинки, личный жетон на цепочке. Медленно оделась, сунула в нагрудный карман
документы, сложила свое нехитрое имущество в вещмешок, попросила сигаретку у
дежурного и вышла на крыльцо.
Зима белыми пятнами снега расписалась на территории военного городка. Серые
стены — ограда периметра, седые вершины гор в окружности, куда ни кинь взгляд. И
солнце, словно в насмешку мрачному настроению, слепящее, яркое.
— Куртку забыла, — вырос за спиной девушки лейтенант, протянул с каменной
физиономией. Лесс взяла.
— Я буду сопровождать тебя на аэродром, на чартер до дома.
Девушка опять кивнула, не поворачиваясь к мужчине.
— Пойдем? Машина ждет.
Лесс кинула куртку на ступени, тяжело опустилась на нее и, неумело закурив,
бросила:
— Покурю и поедем.
Лейтенант не стал перечить. Молча застыл за спиной демобилизованной, зорко
оглядывая окрестности.
Почти весь клан собрался на крыше высотного здания, с которого прекрасно
просматривалась местность. Высокий забор, низкие строения госпитальных корпусов,
КП, ворота, лента дороги, ведущая прочь из низины меж скалами. Пропустить Лесс
невозможно. Бэф стоял на карнизе и пристально смотрел вниз. Ждал. Вглядывался в
человечков, снующих внизу: где ты, милая?
Варны переглянулись: третий час вожак не двигается с места и хоть бы бровью на
них повел, обратил внимание, что не один, что его собратья рядом и переживают за
него и за Лесс. И пусть она стала человеком, но если Бэф нравится, если ему
хочется, то они не против принять Лесс обратно, в любом качестве. Как была она
сестрой, так и осталась. А кто она по определению психики да физики — им без
разницы. Пусть люди подобной ерундой занимаются.
Гаргу пожал плечами, встретив взгляд Таузина: я, собственно, и не отсвечиваю и,
вообще, молчу. А мог бы сказать!
Урва достал из кармана пакет с семечками и начал их грызть, отправляя на волю
семена.
— Не так, — буркнул Смайх, взяв пару семечек. Продемонстрировал всем Варн, как
надо, раздавив в пальцах и съев семена.
— Не-а, — качнул головой Гаргу. — Вот как надо.
Пососал и выплюнул, не раскусив.
— И что? — не поняла Тесс.
— Масло в них, — продемонстрировал Коуст. Выдавил из семечки пальцем капельку
и слизнул ее.