Игнат нажал кнопку, вызывая караульных:
— Двигай в камеру думу думать. Ежели раньше в ум войдешь, позовешь. Я не гордый
— приду, — широко улыбнулся ей в лицо и, придвинувшись, положил ладонь на
колено девушки.
— За что ж такая честь-то, а? — в упор посмотрела на него Сталеску.
— О-о! Ну и взгляд — валькирия! Не пугай ты меня, а то ведь энурез заработаю,
спишут, — замахал тот ладонью, улыбаясь во всю зубную наличность.
— Что ж ты такой веселый? И заботливый. Что хочешь? — качнулась к нему Алиса.
— А сама не понимаешь? — качнулся к ней и Игнат: во взгляде больше не было
смеха. Он стал острым, пристальным.
— Тела? — выдохнула ему в лицо Сталеску.
— Зачем мне твое тело? У меня этих тел — три взвода. Живу, как падишах.
— Тогда что? Только не говори мне, что у тебя врожденная доброта и альтруизм в
генах из поколения в поколение передаются и вообще ты святой бессеребренник.
— Почти в цель. Да, и что с тебя возьмешь, кроме того самого тела, что мне без
надобности? Нет, фигурка, конечно, у тебя… — Игнат задумчиво погладил колено
девушки, — симпатиш-шная. Но я лучше видал и имал, — вскинул взгляд, в котором
непонятная тоска смешалась с почти осязаемой нежностью. — Нравишься ты мне,
Лиса, есть в тебе то, что не в каждом и при тщательной проверке найдешь —
стержень. С виду юная чаровница, барышня — гимназистка, а на деле зубы сломаешь.
— Вот и побереги премоляры.
Игнат хмыкнул:
— Давай дружить, а, Алиса? Я тебе в такую сказку устрою, что все маликовы и
стокманы от зависти портупею съедят.
— Еще одной в гарем али Гнездовского?
— Зачем? С твоими-то данными ко всем? Ты у меня по спецпредложению пойдешь, как
суперагент. Таких дел с тобой натворим…. Я раз предлагаю, девочка, кто
соглашается — не жалеет.
— А кто не соглашается?
— Ответ придумай сама.
Алиса внимательно посмотрела в зеркально чистые глаза капитана и попыталась
найти причину его лояльности и явного расположения к ней. Но куда шестерке
понять туза? Однако жить хочется любому существу и желательно хорошо жить. А для
этого Алисе нужен покровитель, иначе не выбраться, не всплыть и не выгрести.
Этот хитро сделанный своновец подходил на роль буксира и спасательного жилета за
неимением других вариантов. К тому же был приятен и внешне и внутренне — не хам,
не дурак, да еще веселый и необидчивый.
И все же Сталеску не торопилась сказать `да', надеясь за те два дня, что с
барского плеча кинул ей на раздумья капитан, разгадать его игру и хотя бы
иллюзорно просчитать варианты будущего, что ей сулят его сладкие речи. Также
наметить входы, выходы и запасные аэродромы, что, возможно, у нее есть в
сложившейся ситуации.
— Ладно, пан Гнездовский, очаровали вы гимназисточку. Подумает она на досуге о
вашем нерукотворном образе спаса.
— Люблю умных баб, — кивнул Игнат, нажал кнопку вызова охраны второй раз.
Дверь тут же распахнулась. — Проводите рядовую Сталеску.
Ее словно специально провели мимо корпункта, где стояли отслужившие в ожидании
транспорта, что доставит их на чартер до дома. Среди них была Люция.
— Маликова! — окликнула ее Сталеску в порыве. Та даже не повернулась.